Глобализация кинематографа - понятие сколь бесспорное, столь и совершенно относительное - это когда фильм, снятый родившимся в Москве евреем Пьером Леоном или фильм, снятый на австрийские деньги жившей в Марокко боснийкой Люсиль Хаджихалилович считается типичным продуктом французского национального кино, и ни у кого при этом не возникает ни тени сомнения.
Национальные кинематографические школы, невзирая ни на какую глобализацию, никто не отменял, и настоящий французский фильм он и в Африке французский фильм. Нынешний, 9-й фестиваль современного кино 2morrow порадовал нас целой россыпью разножанровых французских картин, идеально вписывающихся в оба магистральных направления фестиваля - «кино без границ» и «я - другой». Осознание того, что, с одной стороны, мир един и неделим, а любые границы внутри него есть дело исключительно рукотворное, а с другой, многообразен и состоит из людей разной степени «инаковости», вынесло на фестивальный берег и очередной перепев Достоевского, и грустную комедию, и фантазийный хоррор-антиутопию.
Родившийся в Москве сын французского коммуниста Пьер Леон всю жизнь преданно экспериментирует со своей главной любовью - русской литературой. Экранизировал, и весьма неплохо (всё-таки советское происхождение сказывается) и «Дядю Ваню» Чехова, и «Подростка» и «Идиота» Федора нашего Михайловича. Достоевский, как самый нерусский из русских писателей, бесспорный чемпион по экранизациям, но удачные можно пересчитать по пальцам одной руки. Новый фильм Леона «Два Реми, два» - не экранизация, а вольное размышление по мотивам, и не всякий профи-литературовед угадает намек на «Двойника» - мягко говоря, не самую популярную повесть Достоевского: действие перенесено во Францию наших дней, а на месте маленького чиновника Голядкина мы наблюдаем обаятельного в своей анемичной социофобии и неуклюжей закомплексованности Реми, мелкого клерка конторы, торгующей товарами для животных (сыгранная на полутонах, психологически выверенная роль Паскаля Серво). Сын учительницы музыки Реми проживает с братом, читающим по-английски на сон грядущий «Дядю Ваню», оба, судя по всему, обременены высшим образованием, просто во Франции, как и везде в Европе, проклятущий перманентный кризис, и Реми вынужден прозябать в душной конторе, совмещая функции менеджера по продажам, курьера и секретаря на телефоне. Корпоративного духа Реми, к вящему неудовольствию коллег по офису, совершенно чужд («ни побухать, ни по девочкам пройтись, ни в баре посидеть, и вообще пропадает парень, надо с ним что-то делать»), и единственный свет в окошке - робкий роман с дочкой хозяина магазина кошачьего счастья да визиты к матери в уик-энд. Будни парижского Акакия Акакиевича, то есть, пардон, Голядкина as is.
Вообще маркеры общеевропейского кризиса понатыканы сегодня в любой европейской кинокартине настолько изобильно, что их и искать особо не надо, сами бросаются в глаза, но у социальных режиссеров, каким Леон, безусловно, является, любое проявление капиталистической глобализации и международного разделения труда превращается в симптом кризиса - и корма для кошек контора продает китайские, и пипетки закупает румынские, и книжки братья читают русские, в общем, пропала belleFrance. На корпоративных вечеринках старший по офису под божоле нуво призывает создавать социалистические профсоюзы.
И всё же социальный подтекст картины глубоко вторичен. На первом плане, психологический феномен двойничества, предмет совместного ведения мировой литературы и мировой же психологии. Непонятно откуда внезапно взявшийся, буквально с неба свалившийся второй Реми является точной физической копией Реми первого, но полнейшим его личностным антиподом - нагловатый, нахрапистый, лишенный каких-либо комплексов хлыщ, коммуникабельный и бесцеремонный, сначала обосновывается рядом с первым Реми, а затем и вовсе занимает его место, когда начальство начинает слишком уж явно выделять нового Реми, ни разу не смутившись неожиданным «раздвоением». Вчера был один Реми, сегодня их двое, и оба Реми. В нашем абсурдистском мире и не такое бывает.
Как известно, пока гром не грянет и жареный двойник не клюнет в задницу, а точнее, пока не посягнет на твою женщину, ни один французский мужик не перекрестится. Точно так же и Реми собирается с духом и изгоняет донельзя оборзевшее alter ego только тогда, когда оно явно подбивает клинья к рыжеволосой дочке хозяина кошачьего магазина. Борьба с двойником сначала идет в виде рокового танца смерти, затем в ход идет огнестрельное оружие, - в отличие от русской традиции осинового кола и серебряных пуль парижане предпочитают более надёжный пистолет Макарова.
Боснийку марокканского происхождения Люсиль Хаджихалилович в России, к сожалению, если и знают, то скорее как жену и музу главного французского кинопорнографа Гаспара Ноэ, а зря - мадам вполне себе художественно самодостаточна, хотя и снимает по фильму раз в десять лет. Предыдущий её фильм «Невинность», снятый в 2005 году по повести Франка Ведекинда, психолого-физиологическое исследование девочкового взросления, пробуждения сексуальности и личностной самоидентификации в условиях замкнутого, изолированного социума, получивший премию лучшему молодому режиссёру на Сан-Себастьянском МКФ, а также приз ФИПРЕССИ на кинофесте в Стамбуле, не был дебютным - сегодня на 2morrowпоказывают в том числе и её ранний, середины 90-х, киноэксперимент - «Губы Жан-Пьера». К сожалению, не привезли ещё один её фильм 90-х, с более чем выразительным названием «Хорошие мальчики пользуются презервативами». Надеюсь, всё ещё впереди.
В нынешнем же конкурсе участвует свежая картина Хаджихалилович «Эволюция», снятая через 11 лет после «Невинности» и явно в пандан ей - на сей раз автор обращается к теме взросления мальчиков, причем тех, которые презервативами пока не пользуются за малостью лет. Странную и жутковатую, напичканную физиологией мистическую фантасмагорию кинокритика поместила в жанр «боди-хоррора» - леденящие кровь эксперименты с телом и телесностью явно перекликаются с бунюэлевской патологоанатомией. Всё это на фоне нереально, неимоверно красивых ландшафтных и подводных съемок, наследующих операторам National Geografic и океанической одиссее команды Кусто - визуальный пир, приковывающий к экрану.
Экспозиция вполне годится для завязки фильма ужасов - на изолированном острове, покрытом мрачными камнями и чёрно-серым вулканическим песком, живут примерно одинаковые на вид мальчики примерно одинакового возраста, то есть ещё не подростки, и их ещё более странные матери - бесплотные, бестелесные, практически альбиноски с выраженным отсутствием бровей и ресниц. И мальчики, и матери ведут жизнь этаких ихтиандров, проводя примерно поровну времени в воде и на суше, наглядно показывая нам магистральные пути эволюции и более напоминая земноводных, чем млекопитающих. Периодически мальчики попадают в мрачную казематоподобную больницу, где такие же безбровые и бесплотные медсёстры совершают над мальчиками странные манипуляции, лишь отчасти похожие на медицинские. Дальше - полный Бунюэль под водой, вскрытое мальчиковое чрево, которое вынашивало либо гада, либо себе подобного - похоже, на вечный вопрос, способен ли мужчина выносить ребенка, Хаджихалилович дает нетрадиционный ответ. Все векторы и направления эволюции перемешаны, земноводное становится млекопитающим, гомо сапиенс рептилией, рептилия насекомым и обратно человеком, всё это под плеск воды, шуршание водорослей и сносящую напрочь крышу полифонию подводных и земных шумов.
И смотреть жутковато, и нихрена непонятно, но взгляд от экрана оторвать решительно невозможно.
И, наконец, на десерт - очаровательный фильм из разряда mustsee, на самом деле ставший сладким десертом нынешнего фестиваля. В отличие от вышеописанной «Эволюции», яркого примера «кино не для всех», одновременно уморительно смешная, грустная и трогательная комедия Самюэля Беншетри «Асфальт» - настоящее кино для всех, ибо мне трудно представить себе человека, которому она может не понравиться.
Мой ровесник Беншетри - человек-оркестр: он и писатель, и сценарист, и режиссер, экранизирующий свои собственные произведения, работающий как в театре, так и в кино и имеющий в своем послужном списке награду за лучший сценарий на фестивале Санденс а также брак и общего ребенка с Мари Трентиньян (единственный её законный брак на десяток фактических). Комедию «Асфальт» он снял по мотивам собственного же двухтомного романа «Асфальтовые хроники», о чем непосвященный зритель никогда не догадается, поскольку единой литературной основы в трех комедийных кинозарисовках не просматривается.
Три сюжетных линии не переплетаются между собой: единственное, что объединяет их героев - совместное проживание в обшарпанной многоэтажке спального пригорода большого города (герои фильма идентифицируют свой адрес как город Пикассо, улица Верлен). Типичная страна Нигдения (она же Вездения). Унылая промзона, квадратные складские ангары, однотипные бетонные коробки мрачного французского banlieue - в таких ландшафтах в России балабановы и пичулы снимают чернуху про секс-драгз и смерть, и представить себе на этом фоне лёгкую воздушную комедию в первые полминуты нереально, а уже через полминуты зрительный зал заливисто хохочет, не останавливаясь, почти два часа.
Начинается всё с карикатурно-гротескового «общего собрания жильцов нашего дома», где местный французский Швондер предлагает жильцам (галерея рож, достойных пера Босха, Гойи и ван Остаде одновременно, в общем, типичные обитатели французских спальных районов) скидываться на ремонт барахлящего лифта. Во французских мухосранских ебенях с лифтовыми конторами дело обстоит явно лучше, чем в элитном московском комплексе «Алые паруса», и лифт таки починяют. Единственная проблема - упёртый толстяк Штернковиц, не желающий платить за лифт, которым он никогда не пользуется, проживая на втором этаже. В итоге общее собрание жильцов нашего дома соглашается мзду с прижимистого патлатого колобка семитской внешности не брать, одновременно постановляется запретить жадине пользоваться лифтом. Перед зрителем за десять секунд проходят все стадии общественного порицания и осуждения, швондеровский домком и советский партком просто сосут у общего собрания французских добропорядочных граждан.
По горькой иронии судьбы, патлатый колобок Штернковиц, перетрудившись на домашнем тренажере, угождает в реанимацию с сердечным приступом и переселяется в инвалидную коляску с параличом ног. Теперь его участь - украдкой, под покровом ночи кататься на запрещенном ему лифте за продуктами и прочими жизненными надобностями. Во время ночных рейдов за чипсами он влюбляется в отбывающую ночные дежурства не первой молодости медсестру (красиво стареющая Валерия Бруни-Тедески), сдуру представляется ей знаменитым фотографом, пускает пыль в глаза, снимая красивые картинки с экрана телеящика на случайно найденный в домашних закромах полароид и видавший виды пленочный фотоаппарат, в общем, чудесное исцеление и любовный хэппи-энд напрашиваются сами собой, но при этом один из ключевых элементов нынешней жизни Штернковица - тот самый распроклятый лифт, вернувшийся к нему непредвиденным бумерангом.
Не складываются отношения с лифтом и у новой жительницы многоэтажки - стареющей кинозвезды, вышедшей в тираж, но не утратившей амбиций и остатков былого шарма (феерическая Изабель Юппер, предающаяся нарциссизму и пересматривающая «Кружевницу» Клода Горетта с собой, семнадцатилетней и пушистой, в главной роли). Справиться с непослушным лифтом, а также вскрыть захлопнутую входную дверь, прибрать квартиру, победить похмелье, снять промо-ролик для приманки продюсеров, поправить пошатнувшуюся самооценку и сделать ещё кучу полезных вещей ей помогает сосед по лестничной клетке, лохматый тинейджер-старшеклассник, сыгранный рано повзрослевшим сыном режиссера Жюлем Беншетри (думаю, об этом юном даровании мы услышим ещё немало). Читатель ждёт уж рифмы «розы» сцены совращения малолетнего и всего прочего, что неизбежно происходит, когда пубертатное существо в любое время дня и ночи мотыляется в квартиру к молодящейся суперстар, но ничего не происходит, всё целомудренно.
Пожалуй, самая оглушительно смешная сюжетная линия - третья абсурдистско-юмористическая история проклятой многоэтажки, где буквально на голову добропорядочной тётушке арабского происхождения падает пепелац с американским астронавтом, не сумевшим выполнить полет в космос и совершившим посадку на крышу многострадального дома (надо видеть рожи двух обдолбанных торчков, типичных представителей французского общества, на глазах которых с неба падает космический агрегат). Американский астронавт в нелепом скафандре (лучшая, на мой взгляд, роль Майкла Питта), пытается с бабкиного телефона дозвониться в НАСА, чтобы попросить о помощи, но на том конце провода опасаются сокращения финансирования космических программ, поэтому предлагают астронавту пока затихариться и перекантоваться в гостеприимной квартире французско-арабской бабушки. Бабушка незваному гостю из космоса не нарадуется - теперь есть для кого готовить кус-кус по вечерам (родной сын бабушки пребывает в местах не столь отдаленных), с кем вести душевные беседы, не понимая при этом ни слова (бабуля не знает английского языка, пришелец из космоса - французского и арабского, тем не менее коммуникация проходит на удивление легко и замечательно), и в качестве приятного бонуса - американские астронавты умеют чинить протекающие кухонные краны.
В общем, надеюсь, вы уже догадались, что смотреть надо. В одном флаконе вам весь букет европейских проблем и попытка взглянуть на них с юмором и без убийственно-серьезного пафоса - нищета городских окраин, мультикультурализм и адаптация мигрантов, крайне своеобразные отношения с США и их институтами, рост социальной напряженности, деградация городской среды, утрата всевозможных идентичностей и всё, над чем в иной ситуации не принято смеяться, но при просмотре «Асфальта» два часа здорового хохота гарантированы.
Если наши прокатчики-дистрибьюторы не полные дебилы, то они «Асфальт» непременно должны закупить, это фильм с гарантированно удачной прокатной судьбой. Если он не доберется до российских кинотеатров, тогда я вообще ничего не понимаю в нашей прокатной политике.
|
|
