Лично мне, абсолютно не подверженной зависимости от «магии имён», совершенно непонятно, почему Кинофестиваль 2morrow решили открыть новым фильмом Александра Сокурова «Франкофония» - самым слабым из яркой линейки фестивальных гала-показов. Критика поспешила окрестить «Франкофонию» самым несокуровским, «наиболее простым для восприятия» фильмом Сокурова, и это как раз внушало надежду, что вместо обычной его пафосной зауми мы увидим что-то внятное. Однако простота оказалась та самая, которая хуже воровства.
Картина посвящена жизни Лувра при нацистской оккупации Парижа и погружает нас в историю сохранения музейной коллекции тогдашним директором Лувра Жаком Жожаром. По сути дела, «Франкофония», прокладывающая мостик от прошлой картины мэтра «Ковчег», посвященной Эрмитажу - наверно, самая дорогая в истории мультимедийная презентация музея. В наши дни каждый уважающий себя музей обзаводится мультимедийной презентацией – исторической «бродилкой» по залам, так вот сокуровская «Франкофония» вполне могла бы претендовать на роль такой презентации, если бы не крайне напряжённая реакция на результат сокуровских историко-кинематографических изысканий не только со стороны дирекции самого Лувра, видимо, сто раз горько пожалевшей о том, что санкционировала съёмки, но и со стороны французского правительства, крайне нервно и болезненно воспринимающего всё, что связано с вишистским периодом французской истории.
Что-то мне подсказывает, что сам автор на такую реакцию французской стороны вряд ли рассчитывал - режиссёр, похоже, искренне полагает, что снял коленопреклоненный оммаж Лувру и вообще Франции, которая сумела практически полностью вывезти национальную сокровищницу, не отдав её на разграбление новым хозяевам страны со свастикой на нарукавниках, спасти коллекцию и передать её потомкам. О том, что ценой этого стала сдача страны нацистам и коленно-локтевая позиция французских коллаборационистов, Сокуров упоминает как-то вскользь, как о чем-то несущественном. Главное, что остались целы крылья Ники Самофракийской, которую гитлеровцы позволили погрузить в грузовик и увезти в замок на Луаре, а какие там флаги при этом развевались на парижских улицах, - ну что поделаешь, какие развевались, такие и развевались.
Композиционно картина задумывалась как переплетение двух временных пластов, - периода нацистской оккупации начала 40-х и сегодняшнего дня: фильм начинается прерывистой беседой по скайпу самого Александра Сокурова с голландским капитаном катера, на борту которого плывут шедевры мировой живописи, терпящего крушение в сильный шторм. Предсмертное булькание голландца Дерка, видимо, символизирует бренность бытия и несовершенство мира, в котором бесценное достояние человечества, не пойми с какого перепою перевозимое в утлой посудине, может затонуть и исчезнуть. Как эти апокалиптические скайп-бульк-диалоги связаны с основной исторической тканью картины, наверно, ведомо исключительно самому Сокурову, появляющемуся в кадре в роли себя самого. Кроме этого небольшого камео, Сокуров в фильме читает закадровый текст, обескураживающе незамысловатый.
Фильм снят, как принято говорить, на стыке документального и художественного кино - фотографии и черно-белая кинохроника перемежаются игровыми вкраплениями и изобильно сдобрены, я бы сказала, перегружены компьютерной графикой, что и делает «Франкофонию» похожей на мультимедийную презентацию музея. Игровая часть картины представляет собой диалоги главных героев - директора Лувра Жака Жожара (французский актер Луис-До де Ланкесэн) с куратором парижской культуры от нацистской администрации Вольфом Меттернихом в исполнении Беньямина Утцерата.. Безусловно положительный герой, по Сокурову, - со вздохом принявший новый орднунг Жожар, вежливо отказывающийся разговаривать с немецким офицером на его родном языке - «Я слишком француз». Условно положительный для Сокурова герой - сам Меттерних, не отказывающийся говорить по-французски со своим новым подчиненным. Сокуров вполне прозрачно намекает, что гитлеровский культурный менеджер Меттерних проявил невиданное великодушие, позволив спрятать экспозицию.
Плохо скрываемое придыхание, с которым Сокуров рассказывает о Меттернихе, для пущей убедительности подкрепляется исторической фактологией - после войны по представлению того же Жожара де Голль наградил Меттерниха орденом Французского почетного легиона. В общем, от страны, сложившейся, как карточный домик при первом же ударе агрессора, трудно ожидать иного. При изображении Франции и французов Сокуров придыхания не скрывает - камера любовно скользит по залитым солнцем парижским улицам, на которых нарядные парижане пьют кофий с круассанами под красными флагами со свастикой в белом кружке, с любопытством разглядывая марширующих рядом немецких офицеров.
Сокуров не был бы Сокуровым, если бы встык к бравым немецким офицерам и солнечным парижанам с круассанами не показал бы советских солдат, таких несимпатичных, грязных и завшивленных, тысячами мрущих на фронтах (в кадре обледенелые трупы сбрасывают в общую яму) и умирающих ленинградцев в стылом блокадном городе, - отстраненно-брезгливо, практически как немецкая пропагандистская «Die Deutsche Wochenschau» показывала «советских унтерменшей». Для пущего эффекта к кадрам умирающих от голода ленинградцев встык подмонтирован хохочущий Сталин, и нужный эффект достигнут. Закадровый голос автора сообщает, что в отличие от Лувра, вывезшего всё самое ценное, а оставшееся демонстрировавшего на экскурсиях для немецких офицеров, в залах Эрмитажа сколачивались гробы, а куда во время войны делась эрмитажная коллекция, никто понятия не имеет. Уверена, что если бы закадровый голос так же проникновенно сообщил, что и после войны сокровища Эрмитажа так никто и не увидел, нашлись бы зрители, принявшие это за чистую монету.
Мне показалось, что с художественной точки зрения фильм бы сильно выиграл, если бы снимался как документальное расследование, без натужно-вымученных художественных вкраплений. И уж совсем идиотски-кощунственно на фоне трагического сюжета выглядят туповато-плоские скетчи придурковатого «Наполеона Бонапарта» и отмороженной французской Марианны во фригийском колпаке, смысловая нагрузка этих неуклюжих квазиюмористических интермедий неясна вообще.
Пожалуй, единственная удачная сюжетная находка - закадровый голос усаживает рядком главных героев и предсказывает им дальнейшую судьбу: Жожара под конец жизни уволят из Лувра, а нацистский комендант станет героем французской нации. Ну и, разумеется, к удивлению обоих, Германия проиграла войну. «Вы удивлены? А когда она выигрывала?...» - резонно парирует закадровый голос.
Жанровая размытость, композиционная рыхлость фильма, режущая глаз компьютерная графика, не говоря уже об ущербности исторического взгляда автора на ход европейской истории предопределили прохладный прием картины как в Европе, так и в России. В отличие от прежних сокуровских фильмов, в западном киномире «Франкофонию» приняли более чем сдержанно - можно сказать, что на Венецианский кинофестиваль картина прокатилась безрезультатно, получив малопрестижный приз кинокритиков им. Миммо Ротеллы. На открытии 2morrow новому проекту мэтра похлопали, конечно, но, как мне показалось, больше из вежливости.
|
|
|
Рейтинг: 4.10, Голосов: 10
|
|
|
