Состоявшиеся в минувшие выходные в Москве и Санкт-Петербурге "марши несогласных", организованные "Другой Россией", вызвали разноречивые комментарии в российских и зарубежных СМИ. Так, экс-премьер Италии Сильвио Берлускони, обвиняемый у себя в стране в злостной коррупции, назвал избиение граждан ОМОНом "торжеством демократии". Видимо, аналогичных оценок следует ожидать от экс-канцлера Германии Герхарда Шредера, находящегося, как известно, на зарплате у газпромовской структуры. Скорее всего промолчит еще один "друг" Путина - Джордж Буш, семья которого имеет материальный интерес в бизнесе нефтяного гиганта "Конако-Филиппс" - партнере близкого к Кремлю "Лукойла". С другой стороны, пишет политолог М.Стоун, именно словом «паника» характеризуют реакцию кремлевского режима многие наблюдатели на в общем-то немногочисленные акции «Марша несогласных». Иначе совершенно неадекватные, а порой и вовсе безумные действия властей не объяснить.

Прошу прощения за неприличный заголовок. Но прочтем его задом наперед, и станет понятно, в чем дело. Как ни читай, в любую сторону все выходит одно и то же. Как ни крути, а оголенная часть все равно стремится занять центральное место в политике. Это наша «история». Пожилые либералы вновь поют и смеются, как дети. Для них первые столкновения с ОМОНом - это как первая любовь. Московские и питерские «марши несогласных» раззадоривают. Как же, это ведь восстание среднего класса! Оно с ним случилось впервые - либеральные митинги до сих пор никто не разгонял, даже наоборот. В конце 80-х - начале 90-х прошлого века горбачевское руководство видело в митингах «демократов» зарю новой жизни и выделяло милицейские подразделения не для разгона, а для охраны. Потому сегодня любая средней тяжести драка с милицией воспринимается как великая победа. Это понятно.

Центр Москвы оккупирован ОМОНом. По непроверенным, но всеми принимаемым на веру данным, в субботу безопасность москвичей от них самих будет оберегать около 10 тысяч правоохранителей, стянутых в столицу со всей страны. Это только вдуматься - десять полков, две дивизии. Кого и от какого врага собирается защищать вся эта масса вооруженных, подготовленных, нередко успевших повоевать  людей? Четверо довольно габаритных омоновца стоят в переходе на Пушкинской, недалеко от мраморной плиты в память о погибших в теракте. Стоят прямо посреди перехода, обращая на проходящих граждан внимания не больше, чем на муравьиную тропинку. Люди жмутся вдоль стены, потому что тесно. Омоновцы стоят на проходе, хотя никто им ничего не поручал перекрывать. Они просто беседуют. Обрывки слов и интонации как в кино про «чистаконкретное бычьё». Издеваются так, что ли? Думаю, а что если подойти к ним и сказать: «Человек, его права и свободы являются высшей ценностью. Признание, соблюдение и защита прав и свобод человека и гражданина - обязанность государства»? Сразу в рыло дадут или чуть погодя, когда объясню, что это дословно Статья 2 Конституции РФ?

Общество, переживающее переломный этап своей истории, должно определиться, с какими ценностями ему жить дальше. Пока верхи распределяют между собой публичную собственность,  низам через СМИ предложено осваивать новый цивилизационный принцип - работать, чтобы потреблять, и потреблять, чтобы получать удовольствие. Опросы общественного мнения показывают, что хотя все еще и сохраняются  традиционные нравственные ценности,  в поведении людей появилось и много нового. Уклонение от службы в армии, открытая неприязнь к людям другой национальности, оправдание взяточничества, толерантность к нищенству стали обычными явлениями. Значит ли это, что вместе со сменой общественного строя в России изменилась и этика? На вопросы журналиста  отвечает директор института философии  РАН, Заведующий кафедрой этики МГУ им. Ломоносова, академик Абдусалам Абдулкеримович Гусейнов.