Современный уголовный процесс в России – эдакое вялотекущее разбирательство, преимущественно неправовыми методами, с использованием способов оруэлловского министерства любви и заканчивающееся, как правило, осуждением обвиняемого спящими судьями. И не важно, доказана вина или нет, важно другое – прокурор, следователь, суд поставили себе высокую оценку в отчёте, и справедливость по-путински восторжествовала. А при чём здесь президент? – спросите вы. А при том, что именно президент России гарантирует нам гуманный суд, справедливое следствие и прокурорскую защиту. Выступает гарантом Конституции, гарантируя своим подданным на подведомственной ему территории справедливость и неукоснительное соблюдение законов. И силовые органы, работодателем которых он является, призваны ему помогать.
Про помощь силовиков написано достаточно много. Вся советская и постсоветская история изобилует примерами правосудия по-сталински, по-брежневски или по-путински (перемена имен собственных на суть российского правосудия не влияет). Уровень его – от «стереть в лагерную пыль» до «замучатся пыль глотать» – не меняется с годами. Ещё с ленинского ареста послов, обладающих международно-правовым иммунитетом, лидерам мировых держав стало понятно, что за дьявольский монстр народился на пространстве павшей под натиском шариковых и швондеров Российской империи (как известно, великие империи разрушались всегда под натиском варваров и рабов). В том числе и не без помощи демократических режимов Запада. Может, это и есть издержки западной демократии, когда переступить закон, даже если рушится мир, невозможно. Для них невозможно. У нас, как известно, в ходу другой принцип: закон что дышло – куда повернул, туда и вышло. Ещё в октябре семнадцатого года выпускник юридического факультета Казанского университета соблюдение закона подменил революционной целесообразностью. А ещё говорят, что юристы или их сыновья должны управлять государством. Правда, в нашей истории, случалось, управляли государством и не юристы, которые суть судебного разбирательства, словно оглобли, разворачивали на сто восемьдесят градусов. Вспомним хотя бы прецедент с менялами валюты, которых сегодня на владивостокских улицах в изобилии, как бродячих собак. После того как Рокотова и Файбышенко советское правосудие уже приговорило к пятнадцати годам лишения свободы, взбешённый Хрущёв потребовал от генерального прокурора изменить закон и расстрелять валютчиков. Руденко рискнул напомнить выпускнику церковно-приходской школы юридическую формулировку, аксиому международного, да и советского права – что «закон обратной силы не имеет». И подобный казус допускать нельзя – засмеют. В ответ Хрущёв его грубо оборвал: «Закон делают люди. Мы делаем!». В итоге бедолаг повторно судили и, приговорив к высшей мере, расстреляли. Или вспомним пресловутую историю с «Пусси Райот». По сути, девушки были осуждены за бесовские пляски. И суд руководствовался не российским законом, а положениями Пято-шестого, или Трулльского, собора. В данном случае суд хоть чем-то руководствовался. Но вот чем руководствовался суд, когда осуждал трёх восемнадцатилетних пацанов из города Артёма за организацию банды киллеров, на счету которой числилось не одно заказное убийство? Ради справедливости надо отметить – молодых людей недавно тот же Артёмовский суд оправдал, так как поймали настоящих убийц, но девять лет отсидеть они успели. И ничего… Судьи, следователи, прокуроры – все на местах. Кто-то ушёл за эти годы на «заслуженный отдых», а кое-кто и на повышение. Как сказал нам в личной беседе один большой алеутский начальник, «такова в стране политическая ситуация». Какова ситуация в стране, всем понятно давно и без силовиков. А вот на кой нам нужны такие начальники, да ещё большие – одному Богу известно. Шесть лет министр-силовик, с полувзводом приведённых себе в помощь девок разворовывал имущество министерства обороны, по сути разрушая обороноспособность страны – и ничего… Многочисленные правоохранительные органы молча взирали на шалости далёкого от воинской службы гражданина, путинского назначенца, и его любовницы, сегодня отбывающей «заслуженное наказание» в своих тринадцатикомнатных апартаментах – с личным куафёром, поваром, дворецким и браслетом на ноге.
Или обратимся к нашей приморской истории о неустановленном лице, которое уже седьмой год не могут установить наши правоохранители. Чего только они не делали для установки личности приморского губернатора, даже двух гонцов в костюмах от Луи Виттона за океан посылали. В результате под шумок этой бури в стакане воды неустановленное лицо благополучно пересело в другое большое чиновничье кресло государственной гражданской службы, помахав виттоновским пиджакам на прощание ручкой. Велика Россия, и тёплое местечко казнокрадам всегда найдётся. Впрочем, как и силовикам в пиджаках от Луи Виттона.
Теперь вернёмся к нашим баранам – к вялотекущему процессу в стиле оруэлловского министерства любви. Не потому министерством любви мы назвали наши правоохранительные органы, что там, как в «Доме-2», одинокие сердца строят свою любовь и попадаются на продаже наркотиков и воровстве денег с кредитных карточек. А скорее потому, что работают они по-крупному, периодически палясь то на крышевании игорного бизнеса, как прокурорский генерал Игнатенко, то на получении взяток в особо крупном размере, как московский прокурор Евдокимов. Случалось, и наркотиками приторговывали. Но это скорее так, для развлечения, в свободное от службы время. Бывало, в неслужебное время и стрельбу на поражение в супермаркетах устраивали. Или охраняли цапков, пока те вершили кущёвское правосудие над нами. Или, опять же в неслужебное время, промышляли крупным мошенничеством, как глава Контрольно-счётной палаты при Законодательном собрании Приморья. Главный аудитор – бывший прокурор Сергей Старовойтов был задержан при получении взятки в двадцать тысяч долларов. Отделался испугом, дружки отмазали, но головы ещё нескольких прокуроров полетели. В народе поговаривают – все они подельники. Теперь вы понимаете, что общего у оруэлловского министерства любви и наших силовиков – они внушают нам страх и боязнь попасть в их ежовые рукавицы. Как признался один прокурорский генерал, «если нас заточат на конкретного человека, то пусть он даже на 146 чуровских процентов будет невиновен, лагерный барак и баланда ему обеспечены». Можно вспомнить и из раннего: «Сидел бы сейчас, как шпала, на нарах и не чирикал». Вот так бы они гарантировали нам, гражданам, соблюдение наших конституционных прав. Сегодня наши силовики руководствуются преимущественно не Конституцией, а путинским изречением: «Вышел на неразрешённый митинг – получай дубинкой по голове».
В конце прошлого месяца Владивосток посетили известные российские журналисты Леонид Никитинский, Павел Гутионов, Владимир Касютин и наш земляк Александр Копейка, а также эксперт Европейского суда по правам человека, замечательный юрист Галина Арапова. Знает эта Арапова, что удивительно, не только законы, но и иностранные языки, читает решения Страсбургского суда в подлинниках (вот так бы нашим судьям знать хотя бы законы!). Проводили они для дальневосточных журналистов и судей семинар на тему «Диффамация в СМИ». Диффамация – это такой международный, можно даже сказать буржуазный (чуждый российскому правосудию), термин, который существует в законодательстве многих стран мира и используется в качестве обобщающего по отношению к различным видам нарушений личных неимущественных прав на защиту чести, достоинства, репутации и доброго имени (о, как закрутил, сам удивляюсь!). В российском праве не даётся законодательного определения «диффамации». Но эксперт международного суда любезно растолковала судьям: «Диффамация – это унижение чести, достоинства и деловой репутации, умаление достоинства в неприличной форме или путём распространения не соответствующих действительности, иногда заведомо ложных сведений порочащего характера». Вот интересно, когда президент на всю страну обозвал оппозиционеров Рыжкова, Каспарова и других рвущимися к кормушке, от которой их оторвали, и мечтающими вернуться к ней, чтобы пополнить свои карманы, – это диффамация или гарантированная Конституцией свобода мысли и слова? Российский суд уже высказал свою позицию – это не диффамация, это конституционное право президента. Мы имеем в виду не пополнение карманов за счёт казны, а свободно выражать свои мысли. Тогда почему Ленинский суд Владивостока недавно присудил нам выплатить денежную компенсацию начальнику Пограничного управления по Приморскому краю Лакизо за якобы поруганные генеральские честь и достоинство? Во-первых, мы считаем – ни первого, ни второго у генерала нет. А во-вторых, суд что, не читал нашу Конституцию или выступление президента? Тем более генерал передвигал-таки, как ни крути, морские контрольные точки, чем создавал условия для контрабанды морепродуктов в заморские страны. На одной только контрабандной рыбе в Японию, по информации полпреда Ишаева, государство теряет в среднем миллиард долларов в год. Но суд обязал меня опровергнуть эту информацию. Мы, конечно, опровергли, приставы помогли, но воровство и контрабанда от этого не прекратились. Правда, представитель Лакизо в суде проговорился – Лакизо не виноват. А мы что, не понимаем? Мы прекрасно знаем, кто крышует контрабанду в стране. И хранит до реализации на складах силового ведомства из трёх букв. Мы же не с Луны свалились, а живём в правовом государстве, где, по словам Владимира Путина, нет сложностей с правами человека, а есть только проблемы с обострением политической борьбы. Да, опять же Сталин предупреждал: «Чем ближе страна, совершившая социалистическую революцию, подходит к социализму, тем острее в ней разгорается классовая борьба». Вот она и разгорелась, поскольку достойная и комфортная жизнь в России уже не за горами. Вот только с Америкой разберёмся и вернём оттуда наших детей. Которые, по словам бывшей коммунистки Светланы Горячевой, мучаются там в тяжёлой неволе, ожидая разбора на органы и мамелюкского воспитания. А с правами человека у президента проблем нет. Права, как и лакизовская граница, на замке и надёжно защищены.
Слушая на диффамационном семинаре известных работников пера, мне вдруг захотелось спросить корреспондента «Новой газеты» Леонида Никитинского про нашумевшее уголовное дело в отношении неустановленного лица Дарькина и его соратников. Если соратники, как звучит в государственном обвинении, состоят в организованном преступном сообществе, которое создало это самое неустановленное лицо, то почему тогда это лицо не на скамье подсудимых? Ведь согласно тому же обвинению, все подсудимые не допускали эксцесса исполнителя и выполняли команды исключительно неустановленного лица, занимающего высокую должность в администрации Приморского края. И опять же, согласно обвинению, под руководством этого лица организовалась и проворачивалась вся преступная схема по незаконному отчуждению государственной собственности в частные руки, да ещё по заниженным ценам. Более того, это неустановленное лицо не так давно посещало город контрастов Нью-Йорк, где встречалось с фигурантом уголовного дела №138212 и требовало от него своей доли от этой преступной схемы в объёме 75 процентов. Я рассчитывал на откровенный ответ маститого журналиста, поскольку в «Новой газете» незадолго до этого вышло несколько статей за подписью мэтра по интересующей меня теме. Одна из которых – «Парад неустановленных лиц». В ней, на мой взгляд, автор достаточно убедительно изложил проблему неустановленных лиц, управляющих целыми регионами. Я думаю, сегодня весь цивилизованный мир смеётся над этим пердимоноклем. Ну, кроме нашей прокуратуры и, возможно, следствия. Судьи в эту компанию не входят. Сам был на процессе и видел – они тоже смеются. Тот, кто это придумал, несомненно, заслуживает степени доктора юридических наук в области уголовного права, причём без написания докторской, поскольку правовая новизна будет похлеще дигестов Юстиниана. Это что-то вроде узуфрукта. Кто изучал римское право, понимает. А кто изучал философию, знает, что ещё Аристотелем было сформулировано определение истины: «Что есть конвенциональное согласие интеллекта с реальной вещью или соответствие ей».
– Вопрос с подковыркой или так? Я сейчас вас пытаюсь понять, – поинтересовался Никитинский.
Мы: – Нет, не с подковыркой. Это к тому, что если наш суд даже боится открыть неустановленное лицо, то каковы перспективы этого уголовного дела?
Никитинский: – Ну, значит, тут два вопроса. Первый вопрос – встречался ли я лично со Степанченко? Проблемы встретиться с ним нет. Это проблема только у правоохранительных органов, которые делают вид, что не могут его найти. Кстати, живёт он в Нью-Йорке. И общий знакомый его нашёл и меня с ним познакомил без всяких проблем. Я был там в командировке по другим делам, и мне интересно было с ним встретиться. Он мне всю эту историю рассказал. Там гораздо больше подробностей, чем я написал, там целый детектив. Что касается перспектив этого дела – это политический вопрос. Это вопрос не ко мне. Это, повторяю, политический вопрос. Я готовил статью вместе с Андреем (Островским. – Авт.), который здесь присутствует. Мы высказали своё мнение, что дело в общем-то ни о чём. И политическая воля его держала. А сейчас оно зашло в тупик, потому что назначена новая оценка имущества. А как провести новую оценку, когда прошло девять лет? Как они вообще собираются определить ущерб, я не знаю. Поэтому отвечаю как юрист: безусловно, перспективы нет. Но вместе с тем я понимаю, что вопрос не юридический, а политический. Будет воля продолжать – дело будет продолжаться, пока окончательно не развалится. В принципе оно уже давно развалилось. Но это моё личное мнение. Я же не могу сказать вам… поскольку это будет несерьёзно.
По сути, этим «несерьёзным» ответом поставлена оценка работе российской правоохранительной системы – выпускником юридического факультета Московского государственного университета им. М.В. Ломоносова, кандидатом юридических наук, секретарём Общероссийской общественной организации «Союз журналистов России», членом Совета при президенте РФ по развитию гражданского общества и правам человека – Леонидом Васильевичем Никитинским.
Как вы считаете – может ли она претендовать на истину в последней инстанции?
|
|
