Не далее, как десятого февраля, ко мне в квартиру вломились два сотрудника милиции и увезли на допрос в прокуратуру. После получасового допроса, по ходатайству следователя, решением суда был препровожден в психиатрическую больницу № 12 г.Новокузнецка, для проведения судебно-медицинской экспертизы в 11-е отделение.
Режим в отделении поначалу был весьма вольготным. У находящихся на обследовании не изымали сотовые телефоны, поэтому связь с волей мне легко удавалось поддерживать. Питание, хоть и без изысков, но терпимое. Хотя против моей воли в пищу подсыпали какие-то психотропы, успокаивающего действия.
Через несколько дней после моего пребывания режим стал ужесточаться. У всех отняли телефоны и даже по просьбе никому не позволяли позвонить родным. Мне это уже не понравилось. Мой врач однажды вызвал меня для допроса. Он внимательно расспросил меня о моём вероисповедании. Я рассказал ему, что исповедую родную веру, занимаюсь йогой и медитацией, на этом и закончилось наше общение. Сказал, однако, что будет со мной ещё беседовать.
Зовут этого «эксперта» Сергей Николаевич. На выходные многих отпустили домой. На моё обращение о поездке домой врач мне ответил, что мне не положено…
Если ещё учесть некоторую толику хамства санитара и медперсонала, моя чаша терпения оказалась полна… Я решил совершить побег. В один прекрасный день, забрав из ординаторской свои документы и деньги, вскрыв одно из окон, я покинул опостылевшие мне стены…
Верхней одежды на мне не было, босиком… Мороз был двадцатиградусный, а так как пришлось ползти по сугробу метров сто, чуть не отморозил пальцы. Но побег есть побег, с чем–то приходиться мириться…
Порядка одиннадцати дней мне удалось скрываться в Таштагольском районе. Ловил хариусов, отдыхал… Затем фсбшные собаки, подслушав моих родственников по телефону, вынюхали и арестовали меня. Привезли меня в Новокузнецк, избили и снова поместили в одиннадцатое отделение.
Братва, встретила меня хорошо, поэтому я не сильно расстроился… Подумал: ладно, досижу, пока не закончится обследование. По приезде Путина в г.Новокузнецк, меня трое суток, прямо в отделении охраняли два мусора. Столь пристальное внимание, честно сказать, мне претило… Когда Путин уехал из города, охрану сняли.
После этого врач вызвал меня к себе и объявил, что я болен! Что мне необходимо лечение! На что я ответил ему, что он совершает ещё одно преступление и преследует меня по признаку веры. Конвенция ООН от 1948г. «О Правах человека» гарантирует мне свободу вероисповедания и преследование по данному признаку является преступлением против человечества, не имеющее срока давности! Тоже самое мне гарантирует 7-я статья Конституции РФ. Являясь кумандинцем по происхождению, отношусь к малым народам, нахожусь под опекой и защитой ЮНЕСКО. На что он ухмыльнулся.
Тут я опять стал готовиться к побегу… Надоело мне, целыми днями, как тюленю лежать на кровати… И тут настала пятница тринадцатое… Одного из пациентов, прошедшего обследование, стали выписывать, и я решил отправить с ним весточку на волю. В отделении ввели карантин и никого ко мне не допускали, звонить также не разрешали. Одна из надзирательниц увидела, что я пишу письмо, бросилась бежать, докладывать врачу. Через десять минут за мной пришли санитары и сказали, что меня переводят в другое отделение…
Собрал свои вещи, мне привязали руку верёвкой и повели… Привели в 6-е отделение. Завели в прачечную и стали выдавать постельное бельё, пижаму. Как только выдали, одна из сотрудниц суёт два небольших листочка бумаги и повелительным тоном, тыча пальцем в листок говорит: «Вот здесь и вот здесь, распишись!».
Взяв листок и прочтя, что на нём написано, я просто ошалел! Это было моё «добровольное согласие» на лечение! Тогда я сестре сказал, что лучше убейте меня, но подписывать подобное не стану!
Меня повели в палату. Положили в палату для буйных больных. Небольшая палата была полностью заставлена койками (пятнадцать коек) и только узкий проход менее метра для перемещения. Около входа сидели два санитара. Принесли матрац, весь чёрный и внутри него комком была сбита труха… Подушка тоже была чёрной и ужасно вонючей.. Чуть позже я узнал, что на этом матраце, уже сгинул не один десяток пациентов… Тут один санитар, пошёл и принёс, по своей инициативе, клеёнчатый мешок и поместил туда мой матрац. Сказав, что иначе он у меня весь изорвётся об металлическую сетку. Кровати, кстати сказать, тоже старше поповой собаки…
Полежав какое-то время на подобной «роскоши», я пошёл попросить карандаш у санитара (чтобы написать весточку домой), на что он мне ответил, что мне не положено, что разрешение надо спрашивать у завотделением. Через несколько часов меня для беседы пригласил к себе завотделением Анатолий Юрьевич. Я ему сразу объяснил, что являюсь незаконно преследуемым за свои убеждения. Что судебно-медицинское обследование окончено и моё дальнейшее заключение незаконно! Что нарушается Седьмая статья конституции и за это деяние виновные непременно понесут наказание.
Он всё съел, но адекватных выводов не сделал… Когда стали с ним расставаться, он мне вдогонку сказал; «Вы уж не обижайтесь, если с вами что не так сделают санитары.. у нас сами знаете какое учреждение…» На что я ему ответил: «А как же мораль?». На что он поморщился и махнул рукой вниз, показывая, что об этом лучше не вспоминать…
Увидев медсестру, которая принимала мои вещи и подсовывала мне на подпись листки, я попросил её вернуть мне зубную щётку и пасту, на что она мне ответила, что мне не положено!.
Через какое-то время к нам в палату принесли ужин. Прежде всех усадили за стол. Санитар поставил мне чашку с кашей и стакан лимонада. После того, как я отведал пищу, то, ещё не выходя из-за стола, я почувствовал, что мне что-то подложили в еду. У меня в ушах зашумело, сдавило вески, сердце начало быстро стучать. Всю ночь я не спал. Набирал воды из под крана (кипячёной не было) и пил, и пил, пытался вывести психотропы… В общем после этого «угощения» трое суток не смог сомкнуть глаз…
На другой день у меня пучками стали выпадать волосы. Я знал, что меня привели сюда убивать, поэтому приготовился из подручных средств сделать себе эвтаназию. У меня не было никаких сожалений и страха. Ведь я же не свинья, чтобы отказаться от своих идеалов, принципов, то есть своей сущности. Я был готов принять смерть как истинный Арий. Врачи, видать, заведомо предупреждённые, подозрительно спрашивали, как у меня сон, очевидно чтобы я сам попросил назначить себе лечение. Но я им отвечал, что сплю хорошо, ничто меня не беспокоит! Стали мерить у меня давление со следующего дня. Оно у меня подскочило.
Через три дня, очевидно, устав от моего оптимизма, они стали требовать, чтобы я сдал анализы. Анализы я сдал, а кровь отказался сдавать, заявив, что нахожусь здесь незаконно, против своей воли, обследование законченно, воспринимаю это как пытки, за что им придётся отвечать! Врачи, конечно, не ожидали такой дерзости и были ошеломлены! За время пребывания насмотрелся на бардак и произвол, происходящий в этом отделении. Как рассказали мне пациенты палаты, за февраль месяц из палаты четверых вынесли вперёд ногами!
В палате было очень душно, дышать нечем. И тем не менее, и санитары и медсёстры заходили покурить в нашу палату, причём и днём и ночью. Затем выходили в коридор и рассаживались на кресла. Больные чесоткой и открытой формой туберкулёза лежали вместе со здоровыми в нашей палате. Медсестра днём приводила больных чесоткой и грибком в нашу палату, усаживала за обеденный стол и начинала их обрабатывать. На мой вопрос, почему вы приводите к нам в палату инфекционных больных, а не в процедурный кабинет, ответила, что его у них нет!
Всего в отделении находилось около пятнадцати человек больных чесоткой. Все больные пили сырую воду из под крана, так как кипячёную, никто не предлагал. Медикаменты также запивали водой из под крана, которую предварительно набирал в чайник один из санитаров. Санитары приходили пьяными на смену. Полотенца вообще не выдавали. Пододеяльники и наволочки отсутствовали у половины больных. Не знаю по какой причине, но мне выдали пододеяльник, рваную простынь и наволочку, что не скажешь о других..
Больных, находящихся под действием психотропов, санитары избивали на моих глазах, а орали так на них, как пастух не орёт на стадо на пастбище. Ещё одним преступлением следует считать то, как врачи добиваются назначения лечения у больных. На глазах у меня привезли одного парня из вытрезвителя. Он сильно возмущался, чтобы позвонили его родителям и отпустили . Медсестра принесла ему листки, сказав, что ему надо расписаться, не разъясняя последствий происходившего, что он и сделал, не читая их. По этому человеку было видно, что он инвалид, слабоумный. Ему сразу начали вводить психотропы.
В понедельник на обходе я высказал все претензии врачу и медперсоналу, пообещав им уголовное преследование и закрытие отделения, назвав несколько громких фамилий в городе и области, с которыми им придётся иметь дело в дальнейшем. Что тут началось! Туберкулёзников и чесоточников сразу убрали из палаты. Выдали всем все постельные принадлежности! Многим даже поменяли рваные матрацы! В чайники набрали кипячёную воду. Палату на четверть разгрузили. Стали кварцевать палату. Стали приносить нормальные блюда. До этого кормили только кашей и жидкими щами. Пару раз, вместо печенья подавали крошки. Как будто здесь лежали свиньи!
Больные даже бояться роптать, так как за это избивают и назначают дополнительную дозу психотропов. Смывной бачок у унитаза не работал в палате, поэтому зайдя в туалет, часто обнаруживал экскременты с кровью. После разговоров с пациентами узнал, что от такой пищи и лекарств у многих запоры, и ходят в туалет не чаще, чем раз в неделю. Тогда мне стало понятно, откуда здесь такая смертность.
Инвалидов второй группы санитары ночами заставляют мыть пол во всём отделении, в случае отказа - избивают. Передачи больных разворовываются. У меня также украли мёд, что привезли родители. Процветает настоящий рабовладельческий строй, с современными изысками! Одна из медсестёр, после случившегося переполоха спросила меня: «Как же мы без работы останемся, если нас закроют! У нас ещё ничего, в других отделениях ещё хуже!».
Когда мне удалось выйти из дурдома, то первым делом добрался до Интернета и скачал Закон о психиатрии от 1992 г. В коем прочёл, что психически больные люди, обладают всеми правами граждан РФ! Вот так! Это значит «государство» - в государстве! Что «палачи в белых халатах» творят в психбольницах, тянет по меньшей мере на пожизненное заключение.
Перед моей выпиской, почувствовав, что у них рыльце в пушку и может разразиться скандал, меня к себе вызвала одна из медсестёр. Начала рассказывать о нищете больницы, бедности… На что я ей ответил, что в ближайшее время комиссия разберётся, куда у вас деваются деньги… И почему у вас в обычном, не в реанимационном отделении такая смертность - из пятнадцати больных четыре трупа! На что она мне с горяча ответила: «А вы знаете что у них никого не было?!» Затем, осёкшись, поняв что сказала лишнее, заявила: «А вы знаете каких тяжёлых больных нам иногда привозят?»
Услышав от неё произнесённое, я даже смутился. Если у больных никого нет, их просто здесь убивают… Это уже триллер какой-то. Прямо фильм ужасов… «Палата №1».
Честно сказать, мне чудом удалось выбраться из этого ада. Мне удалось передать записку родным (писать пришлось спичечной головкой, карандаш мне не давали), чтобы приехали ко мне с адвокатом. А так, ссылаясь на карантин, никого не допускали. Пока бы меня не убили, карантин бы не закончился…
Парадоксально, но в «надзорной» палате в абсолютном большинстве лежали психически здоровые люди. Держали их столь строго для того, чтобы они не могли никому пожаловаться на свою судьбу. Поэтому и столь строгий режим в этой палате. В общем же отделении лежат в основном душевнобольные. Там даже есть телевизор. Нам же не разрешали выходить из палаты. Дозволялось лишь смотреть на пьяные, хамские рожи санитаров и каменные лица медперсонала.
У меня нет никого сожаления, что побывал в этом аду, теперь о судьбе несчастных обречённых узнают люди. Волей Господа я стал свидетелем беззакония.
Борисов Роман Борисович
От редакции: Безусловно, это письмо принадлежит человеку с некоторыми, мягко говоря, особенностями психики. Но, как он сам замечает, психически больные люди обладают всеми правами граждан РФ. А то, что не все права этих граждан соблюдаются (точнее, совсем не соблюдаются) сплошь и рядом, можно увидеть из этих самых записок. И это - тема для серьезного разговора с властью, потому что была у нас в истории "карательная психиатрия" и сегодня, по некоторым признакам, есть намерение, пусть и не в прежнем масштабе, но вернуть эту практику. А это страшно.
|
|
