Знакомясь с нелегкой жизнью трудящихся, я забрел в каменные джунгли, где расположили свои шикарные офисы местные банки. Со здоровой классовой ненавистью проходя мимо одного из них, я вдруг увидел вроде бы знакомую мне физиономию. Знакомую не по южным широтам, а по вполне умеренному климату Лубянской площади. Фамилия у этого человека была какая-то простая, русская - то ли Егоров, то ли Петров, то ли оба сразу.
Он, понуро покидая банк, вдруг завидев меня оживился. Дай, дескать, мил человек, горсть пиастров из тех, что платит вам, неотроцкистам, кайзеровский генштаб, как известно, сменивший свое название и теперь именующийся Вашингтонским обкомом. «С какой это стати, - возразил я. - Кайзеровский обком все больше дает не нам, революционным неотроцкистам, а либералам треклятым. А нам, сколько не шакалим у иностранных посольств, перепадает разве что мелочишко там на тусовочку, листовочку, подержанную иномарочку. И то до введения пошлин на нее нашим Национальным лидером».
«Вот-вот, - еще больше оживился Егоров-Петров. - Национальному лидеру пошлина ой как сейчас нужна! Кинули его, понимаешь, гады косоглазые. А еще товарищи!».
«Как кинули? - изумился я. - Как посмели!?».
И Егоров-Петров за стакан теплой водки на берегу кишащего акулами и нефтетанкерами Молуккского пролива поведал мне свою жуткую историю:
«Хранили мы, значит, общак наш кремлевский, лично Национальным лидером выпестованный, Игорем Иванычем опекаемый, там где положено - в Австриях всяких разных и банке Нью-Йорка знаменитом. И все было хорошо. Но в прошлом августе вздумалось Национальному лидеру одного грузина в сортире замочить: настоящий геноцид, понимаешь, развел, осетинскую паленую водку изничтожить замыслил, гад! Ну, Национальный лидер грузина этого хвать за яйца, и только подвешивать уже собрался, как тут же один французишка юркий такой прискакал и орет: «Не тронь яйца демократически избранного президента! Европа не потерпит!».
И впрямь, известный русофоб и глобалист пан Бжезинский грозить нам стал из-за бугра: надо мол общак наш, честно уворованный, нефтедолларовый, что в банках ихних хранится, арестовать. Вот ведь гадина какая! На святое покусился.
Тут мне Игорь Иваныч и говорит: «Поезжай в Европу-Америку, забери общак наш нефтедолларовый и перепрячь его куда понадежнее. Мало ли в мире хороших мест, влиянию пиндосовскому тлетворному неподверженных».
Я приехал, подхожу к сокровищнице, а там журналистка Морарь, к банку нашему, к любимому «Дисконту», вниманием неравнодушная. А под руку с ней судья пресловутый, Бальтасар Гарсон. Я тут и спрашиваю: «Кого пасешь, Бальтасарушка? Что вынюхиваешь, Гарсонушка?».
«А пасу я, соколик, Национального лидера вашего. Вот кандалы ему тюремные заказал уже. И братва тамбовская, лично мною арестованная, давно ему нары греет. И в Гааге лучшее место ему подготовлено», - ответил пресловутый Бальтасар.
Я назад в Москву, к Игорю Иванычу: беда, говорю, что делать-то? «Ничего, прорвемся, - отвечает Игорь Иваныч. - Вот академик Рамзан Ахматыч часто на юга ездит, в Дубаи-Мумбаи разные. С ним потолкуй».
Я к Рамзану Ахматычу: «Выручай, болезный, а то Бальтазрушка-змей житья не дает». «Попробую, - обнадежил академик. - поезжай-ка в Дубай-Мумбай, есть там один человечек, даст Аллах, глядишь - поможет».
И вот я в Дубае-Мумбае. Вхожу в 7-звездочную хибару, а там под огромным портретом Дудаева-Басаева на шкуре неведомого зверя восседает злой чечен, по совместительству лидер местной неотроцкистской ячейки, перебирает четки и штудирует «Капитал» Карла Маркса. Я говорю ему: «Вот ты, злой чечен, сидишь тут на шкуре неведомого зверя, перебираешь четки, штудируешь свой неотроцкистский «Капитал» Карла Маркса, а для Национального лидера нашей встающей с колен России злодей-Бальтасарушка кандалы тюремные уже изготавливает, на общак на наш свяшенный, кремлевский, нефтедолларовый покушается».
Отвечает мне злой чечен: «Не на шкуре неведомого зверя, а на скальпе бригадного генерала Ямадаева я сижу, не четки я перебираю, а уши капитана Ульмана, нанизанные на веревку, не Карла я Маркса штудирую, в кандидатскую диссертацию академика Рамзан Ахматыча под названием «Оптимальное управление договорными отношениями между основными участниками строительного производства», собака ты кафирская. Это посильнее «Капитала» Маркса и «Фауста» Гете будет. И за дремучее невежество твое, свиноед треклятый, за незнание диссертации академика нашего Рамзан Ахматыча, накажу я тебя сурово: каждый нефтедоллар из общака вашего, у малых народов Крайнего Севера уворованный, я галочкой помечу, номерок перепишу, и Бальтасарушке-правдолюбцу лично все сообщу».
Я в ужасе бегом из 7-звездочной хибары от злого чечена. Бежал-бежал, пока на другой конец света не забежал. Огляделся, а вокруг китайские товарищи так и улыбаются: «Сто товались, общак от Бальтасарушки и пана Бжезинского, русофоба и глобалиста, сплятать хотесь? Ты к нам общак неси, мы зе товалиси, у нас все честно. У нас на острове Тайвань банк есть, отень честный, у нас в Сингапуре банк есть - отень честный, надежный отень. Мы зе товалиси! Москва-Пекин, Москва-Пекин ...».
«Я и отнес им на Тайвань и в Сингапур весь общак наш кремлевский, честно уворованный, нефтедолларовый, почти 300 «арбузов», то бишь миллиардов долларов, все и отнес. А через пару месяцев приехал проверит, а косоглазые рожи кривят, не узнают, дескать. Нету денег, говорят, и не было никогда», - закончил свой удивительный рассказ уговоривший уже не первый стакан теплой водки Егоров-Петров. «Даже не знаю, что теперь Игорю Иванычу сказать, - добавил он. - Да и жив ли еще Игорь Иваныч? Слушай, помоги! У вас же, неотроцкистов революционных, должна же быть связь с кайзеровским генштабом - Вашингтонским обкомом. Похлопочи, пусть меня в буржуинство примут, я и показания Бальтасарушке все нужные дам, и с правосудием посотрудничаю. А то ведь свои же и замочат в сортире».
Подумав, я ответил: «Конечно, как неотроцкистский идеолог, я могу дать тебе рекомендацию в буржуинство. Но сам понимаешь, их надо как минимум две. А за второй придется ехать в братскую республику, на другой конец света. Но ничего, на это пиастров хватит».
И вот мы в столице братской республики, на острове посередине широкой реки. Заходим в помещение, стилизованное под землянку. На стенах для декора висят немецкие «Шмайсеры» и зенитные ракеты «Бук». А на самом видном месте - портрет самого Степана Бандеры, атамана ихних неотроцкистов. Тут появляется с верху через лаз хозяин - ширый такой украинец, свидомый, ну прям хохол. Спрашивает Егорова-Петрова: «Ну шо, москалик, поди дюже погано?».
«Само собой, пан хохол, - ответил гость. - Ты вот в августе своими ракетами «Бук» аэропланы нашего Национального лидера сбивал, пока он грузина невоспитанного за яйца держал. А девка ваша, которая с косой, авантюристка и воровка, у Национального лидера газу аж на 800 миллионов только что умыкнула».
«Ты девушку нашу не погань, - прервал Егорова-Петрова хохол. - Мы ее кошевым атаманом, то есть атаманшей, избрать надумали. У батьки Махно, помнишь, такая Маруська Никифорова была, экспроприациями занималась, славно чекистов потрошила? Так вот, Юля наша - это ее реинкарнация, понял? А 800 миллионов - не 300 миллиардов, а так, ерунда, растереть и забыть».
Подумав чуток, хохол продолжил: «Ты вот что, хлопчик, растолкуй мне, прежде чем в буржуинство проситься. Раз китайские товарищи так ловко кинули Национального лидера вашего, выходит долгов у него на 600 миллиардов, нефтедоллары кончились, и казны, то есть общака, тоже нет, так что ли? Так какой же он Национальный лидер, если без казны? Так, вошь приблудная».
«Ты, пан хохол, Национального лидера не замай, - возмутился Егоров-Петров. - Он знает что делать».
- И что же?
- Ты что малограмотный, пан хохол? Профессора Баумгартена - http://left.ru/2009/1/zaitsev183.phtml не читаешь? У него же ясно сказано, что по церквам и монастырям отдаленным наш Национальный лидер богомольствует, от святых старцев уму-разуму набирается.
- Да поди ты?!
- Точно-точно, проверено. И духовник при нем, Тихон, ученый человек, между прочим, конспиролог. Тут намедни он пиндосов окаянных изобличил, что царство Византийское они погубили и Россию нашу, встающую с колен, тоже хотят. Берет Тихон Национального лидера, и на богомолье его, грех замаливать.
- А тяжек ли грех?
- А как же. Охранник то Национального лидера, Золотой погоняло, то девок срамных ему подкатит, то мальчика Никиту. Как же тут не покаяться?! Вот и едет лидер наш с Тихоном в дальний монастырь. А там батюшка их встретит, в сырую келью проводит, за стол усадит, а на столе вода пустая да рыбка сушеная. «Ты грех свой искупи, - скажет батюшка, - сотню-другую гектарчиков нашей канонической РПЦ МП на Рублевке отпиши. ... Что уже отписал, постановленьеце подписал? Тогда отпускаю грехи твои, чадо непутевое. А теперь можно и за трапезу, воинам и путникам и в пост можно. Давай, топ-топ, ну вот ты и путник». Перекрестит батюшка воду пустую и рыбку сушеную: «Карася-карася, обратися в порося», и откроется поляна чудесная, накрытая явстами-разносолами, винами заморскими. Вот что крест животворящий делает!
- И часто так?
- Все чаще и чаще. Попивает Национальный лидер наш вина заморские и богомольствует. День богомольствует, другой богомольствует. Только вот незадача: мальчик Дима, которого для потехи на царство посадили, шапкой Мономаха увенчали, звонит Национальному лидеру, чтобы в туалет попроситься, день звонит, другой звонит, а дозвониться не может. Не раз бывало, что и описается.
- Да, дела! А чудеса-то в чем?
- Как в чем! Звонит тут в очередной раз Дима, день звонит, другой звонит. Не отвечает Национальный лидер. Видать вины заморские попивает и богомольствует. А Диме писать ой как хочется. И тут происходит чудо - Диме на том конце трубки вдруг отвечает приглушенный, можно даже сказать, утробный голос. «Кто это?», - вопрошает Дима. «Старец я, Распутин Григорий Ефимыч, с того света на богомолье заскочил, винца заморского с Национальным лидером попить, уму-разуму его поучить». «А можно мне Национального лидера, - заскулил Дима, - а то я очень писать хочу, можно я схожу?». «Погоди чуток, не время еще, - отвечает Распутин. - Придет время, всех вас там, в сортире замочат. Ждите, недолго осталось».
|
|
