Недавно в Екатеринбурге завершился длительный судебный процесс по обвинению двух сотрудников колонии №2, Александра Бирбасова и Александра Ткаченко, забивших до смерти заключенного Сергея Лободу.
Верх-Исетский районный суд признал их виновными по ст. . 286 ч. 3 п. «б,в» УК РФ (совершение должностным лицом действий, явно выходящих за пределы его полномочий и повлекших существенное нарушение прав и законных интересов граждан, либо охраняемых законом интересов общества или государства, совершенные с применением специальных средств и причинивших тяжкие последствия) и 111 ч.4 УК РФ (умышленное причинение тяжкого вреда здоровью, опасного для жизни человека, повлекшее, по неосторожности смерть потерпевшего) и назначил каждому из них по 10 лет строгого режима.
Однако областной суд переквалифицировал приговор на ст. 114 ч.1 УК РФ (причинение тяжкого вреда здоровью при превышении пределов необходимой обороны), назначив каждому из них по три месяца лишения свободы в колонии поселении.
Такое кардинальное изменение приговора, а также многие обстоятельства, сопутствовавшие процессу, не могут не удивлять. Злые языки объясняют это тем, что Бирбасов и Ткаченко пригрозили рассказать, что на самом деле происходило в колонии №2, если их не «вытащат».
Колония №2, официально именуемая как учреждение УЩ 349\2 или ИК-2 г. Екатеринбурга, это гордость системы исполнения наказаний. Там есть свой театр, колледж, филиал университета и даже живой крокодил. Руководит ИК-2 не какой-нибудь вертухай, а доктор педагогических наук Сергей Ветошкин.
Однако в прессе все чаще появляются сообщения о том, что в этой образцово-показательной колонии заключенных пытают, а иногда и забивают до смерти. Правда администрация объявляет это гнусной клеветой, измышлениями воровского сообщества с целью скомпрометировать чуть ли не единственную «красную» колонию. («Красными» на воровском жаргоне называются те колонии, где правит администрация, а не воры в законе).
Две версии гибели Сергея Лободы
Обычно в уголовном процессе бывает две стороны: обвинения и защиты. Здесь было как бы три стороны: защиты, обвинения, и свидетелей-заключенных. И защита, и обвинение утверждали, что Лобода напал на сотрудников колонии. Заключенные же отрицали это.
Все стороны процесса сходятся в следующем. Сергей Лобода погиб 17.10.02 во второй колонии г. Екатеринбурга. Непосредственно перед гибелью Лобода содержался в штрафном изоляторе (ШИЗО) ИК-2, где был избит сотрудниками отдела безопасности колонии капитаном Бирбасовым и лейтенантом Ткаченко в присутствии начальника оперативной части ИК-2 майора Микеева.
Первоначально было объявлено, что Лобода погиб от острой сердечной недостаточности, но вскрытие показало, что сердце у него здоровое, а причиной смерти был болевой шок. А вот дальше версии расходятся. По одной из них, Сергея били, приковав за руки и ноги к специальному столу в «пыточной» комнате, где администрация таким способом наказывала заключенных за мнимые или действительные проступки. Эта версия подтверждается показаниями свидетелей-заключенных и, главное, медицинским заключениям, поскольку только она и объясняет, как на ноге погибшего появился след от наручников.
Вот как описывал процедуру избиения свидетель Волков Е.В.: «…Обычно происходит так, кладут животом на стол, ножки которого забетонированы в пол, руки и ноги пристегивают к ножкам стола и избивают пока не потеряешь сознание, до этого успевают нанести более 20 ударов, после считать удары сложно. При этом присутствует врач…, который указывает куда еще можно нанести удар палкой. Чтобы сознание вернулось, обливают водой, после чего предлагают подписать бумагу, где указано, что было нападение на сотрудника колонии….»
Ну, а что происходит, если человек отказывается подписать эту бумагу? Тогда процедура избиения повторяется. Ну, и при этом, конечно, человека могут забить до смерти. Это, по версии заключенных и произошло с Лободой.
Вторая версия - Лободу били где-то между камерой № 25 и коридором за то, что он якобы напал на Микеева - начальника оперативной части колонии, предварительно расшвыряв двух сотрудников отдела безопасности ИК-2 Ткаченко и Бирбасова. Это - версия обвиняемых, администрации колонии, прокуратуры и суда.
Она плохо согласуется и с медицинской экспертизой, и со здравым смыслом. Но поверим ей и допустим, что истощенный Лобода действительно напал на Микеева и его коллег. И сами подсудимые, и администрация колонии утверждают, что Ткаченко и Бирбасов действовали правомерно, нанеся минимальный вред Лободе при защите своих и Микеева жизней и здоровья.
Это значит, что у них не было иного способа защититься от Лободы, кроме как забив его насмерть. Все иные способы защиты нанесли бы Лободе, по версии обвиняемых, еще больший вред. Хотя какой вред, больший, чем смерть, можно нанести человеку, непонятно.
Официальная версия
Рассмотрим официальную версию более подробно. Трое сотрудников колонии, во главе с начальником оперативного отдела подходят к камере № 25, где, как они знают, находится особо опасный преступник, склонный к нападению на администрацию. Заметим, что это не какие-то случайные, неподготовленные люди, а офицеры, имеющие большой опыт службы в силовых структурах. Из них только Бирбасов работает в колонии менее 5 лет, но до этого он долгое время работал в милиции, был участковым уполномоченным. Все они - крепкие мужчины в расцвете лет. И вдруг истощенный заключенный, который долгое время сидел на «хлебе и воде», сбавив за это время десяток килограмм, легко расшвыривает их.
Как же они позволили так легко расшвырять себя? Почему не предприняли никаких мер, чтобы предотвратить нападение? И какие выводы сделала для себя администрация колонии, чтобы исключить подобные случаи в дельнейшем?
Вот как регламентирует действия сотрудников при посещении камер
«ИНСТРУКЦИЯ О НАДЗОРЕ ЗА ОСУЖДЕННЫМИ, СОДЕРЖАЩИМИСЯ В ИСПРАВИТЕЛЬНЫХ КОЛОНИЯХ»
5.1.3. … При посещении камер администрацией колонии и иными лицами … помощник оперативного дежурного обязан первым входить в камеру и занимать место впереди прибывшего. Младшие инспектора ведут наблюдение за осужденными в готовности пресечь нападение и не допустить их выхода из камеры.
5.1.7. В случае внезапного заболевания, членовредительства или попытки самоубийства осужденного при одиночном содержании в камере младший инспектор (сотрудник) немедленно подает сигнал тревоги и по прибытии оперативного Дежурного или инспектора-дежурного, убедившись в отсутствии факта симуляции, открывает камеру и оказывает осужденному необходимую помощь.»
Однако, ничего этого сделано не было. Не было ни младшего инспектора, ни помощника оперативного дежурного, ни сигнала тревоги. Странно, что в ходе многочисленных проверок, проведенных по этому случаю и администрацией, и прокуратурой, никаких нарушений со стороны сотрудников колонии не обнаружено.
По версии администрации колонии, для Лободы жизненно необходимо было выбраться из ИК-2, а единственным способом добиться этого было - напасть на кого-либо из администрации или активистов. В деле имеются документы, подписанные Микеевым, в которых говорится о том, что Лобода склонен к нападению на администрацию. Значит, Микеев и его коллеги, отлично знали, что Лобода представляет для них большую опасность. Тем не менее, они по сути никаких мер предосторожности не предпринимают. В самом деле, как должны были бы вести себя трое сотрудников колонии (из которых двое вооружены дубинками) чтобы обезопасить себя от внезапного нападения?
Понятно, что дубинку можно применить, только если человек имеет возможность размахнуться, т.е. находится на некотором расстоянии от нападающего. Поэтому тот или те, кто страхует от возможного нападения, должны находиться на достаточном расстоянии, и уж, конечно, дубинки должны находиться у них, а не у того, кто подходит вплотную. В условиях, когда сотрудников было трое, с двумя дубинками, один должен был подойти к Лободе, а двое других, вооруженные дубинками, должны были страховать его от внезапного нападения. В случае нападения они успели бы применить дубинки и защитить своего товарища.
Сотрудники же поступают в точности наоборот. К Лободе подходят двое, вооруженные дубинками. Лобода, по словам обвиняемых, их расшвыривает, так что они даже не успевают применить дубинки, а Лобода подскакивает к третьему, безоружному, и успевает ткнуть его предметом «похожим на нож». Что было бы, если бы в руках у нападавшего был бы настоящий нож? Вероятно, дело окончилось бы не только повреждением куртки, но и, скорее всего, смертью начальника оперативного отдела. Неужели опытные сотрудники колонии действовали так глупо? Не думаю. Все это очень напоминает инсценировку. Кстати, поведение самого Микеева тоже выглядит совершенно нелепым. Он, если верить официальной версии, стоит словно кукла, позволяет ткнуть себя предполагаемым ножом, и только после этого хватает Лободу за руку.
Все это показывает, что картина, изображаемая обвиняемыми, никак не укладывается в рамки элементарного здравого смысла. Тут обращает на себя еще одно обстоятельство. По «нападению» Лободы и доблестной защите от него проводились неоднократные служебные проверки. И ни одна из них не нашла ни малейшего изъяна в действиях обвиняемых и Микеева. Выступавший в суде «специалист» также оправдал их действия.
Похоже, ни администрация колонии, ни «специалист» из ГУИНа не принимали всерьез версию о «вооруженном нападении», а потому никто из них не анализировал нелепого поведения Микеева, Бирбасова и Ткаченко при посещении Лободы.
Доказательства
В деле имеются следующие доказательства:
1. Показания Микеева. Бирбасова и Ткаченко, утверждавших, что Лобода напал на них.
2. Показания заключенных, опровергающих версию о нападении, и рассказывающих о «камере пыток»
3. Показания сотрудников колонии и заключенных, утверждающих, что Лобода был доставлен в медсанчасть живым.
4. Показания заключенных, утверждающих, что Лобода был доставлен в медсанчасть мертвым.
5. Заключения судебно-медицинских экспертиз, утверждающих, что Лобода имел многочисленные телесные повреждения на груди, спине, руках и ногах и погиб от болевого шока. В частности, там отмечаются следы от наручников на руках и ногах погибшего.
6. Заключения судебно-медицинских экспертиз о наличии телесных повреждений у Микеева, Бирбасова и Ткаченко.
7. Заключение экспертизы утверждающей, что повреждение на куртке Микеева могло быть причинено либо челноком для вязания сеток, либо другим предметом.
8. Пресловутый «предмет похожий на нож»
Как видим, показания свидетелей противоречат друг другу. При этом понятно, что Микеев. Бирбасов и Ткаченко, были заинтересованы поддержать версию о нападении Лободы, поскольку иначе они оказались бы преступниками. Другие сотрудники колонии также были заинтересованы в сохранении «чистоты мундира» и хорошей репутации ИК-2. Понятно также, что администрация колонии имела средства для давления на свидетелей-заключенных, чтобы они дали нужные показания.
Кстати, ряд свидетелей утверждал, что такого рода давление в действительности имело место. Представители администрации утверждали, что заключенным, свидетельствующим против версии о нападении, нельзя верить потому, что они якобы настроены против администрации. Относительно телесных повреждений у Микеева, Бирбасова и Ткаченко заметим, что в деле нет никаких доказательств того, они были нанесены Лободой (кроме слов самих же сотрудников). То же самое относится и к повреждению на куртке Микеева. Таким образом, несомненными являются только заключения о наличии телесных повреждений у Лободы. Причем ясно, что эти повреждения были получены именно в ШИЗО. Ну, а поскольку Лобода находился в одиночной камере, куда другие заключенные не имели доступа, то получить эти повреждения Лобода мог только от сотрудников колонии.
Между тем, ни многочисленные проверяющие от главного управления исполнения наказаний (ГУИНа), ни следователи прокуратуры не дают никакого объяснения телесным повреждениям на ногах Лободы. Единственное несомненное доказательство они попросту игнорируют. Вместо этого, они слепо верят словам Микеева, Бирбасова и Ткаченко о том, что Лобода напал на них. Предмет похожий на нож Теперь о предмете, «похожим на нож». Наличие такового в камере, а тем более - камере ШИЗО является грубейшим нарушением режима. Ведь заключенный, пользуясь макетом оружия, может напугать охранника и заставить его нарушить свой долг.
Известны случаи, когда побеги организовывались с помощью таких предметов. Однако, что же это за таинственный предмет, из-за которого, по официальной версии и был забит до смерти Сергей Лобода? И, самое интересное, как это опасное орудие попало в камеру ШИЗО? Ведь помещаемых туда преступников тщательнейшим образом обыскивают.
Оказывается, это - алюминиевый челнок для вязания сеток, который сама же администрация и выдала Лободе. Причем выдала почти насильно, поскольку Сергей отказывался плести эти самые сетки.
Ситуация довольно странная. Администрация колонии сама же выдает заключенному предмет, «похожий на нож», а потом сама же оправдывает любое действие сотрудников в отношении узника тем, что у него был этот самый предмет. Теперь можно делать с заключенным все, что угодно, даже убить, а в качестве «вещественного доказательства» для оправдания действий своих сотрудников представить этот самый предмет, «похожий на нож». Ну, а сотрудники, нарушившие закон, конечно же, подтвердят, что заключенный им этим предметом угрожал. Благо, проверить это невозможно, ведь дело происходит в одиночной камере.
Я думаю, что такая практика, когда администрация колонии выдает заключенным предметы, которые сам же определяет как похожие на оружие, является противозаконной. Она провоцирует сотрудников колонии на нарушение прав заключенных. Однако многочисленные проверяющие этого как бы не замечают. Они, похоже, вполне довольны исходом дела.
Служебные расследования
Интересно, что в «Заключениях служебных расследований» проведенных администрацией колонии по факту смерти Лободы, нет ни слова о том, что погибший имел телесные повреждения. Человека буквально превратили в бифштекс, а в заключении служебной проверки об этом ни звука нет. Зверское убийство заменяется эвфемизмом «применили спецсредства».
Логика проверяющих вызывает недоумение. Смерть беззащитного человека, который полностью зависит от сотрудников колонии, их, похоже, не волнует. Их интересует только одно: имели ли сотрудники право применить спецсредства. Ну, а правомерность применения этих самых спецсредств они обосновывают словами самих избивавших.
Прокурорские проверки
Прокуратура четырежды отказывала в возбуждении уголовного дела по факту гибели С.Лободы. И только настойчивость вдовы погибшего, Людмилы Завадской, буквально завалившей жалобами Генеральную прокуратуру, заставило довести дело до суда.
В отличии от заключений служебной проверки, в прокурорских постановлениях телесные повреждения у Лободы все же фигурируют. Правда, там указываются лишь «гематомы в области спины и ягодиц, а также единичные ссадины на плечах и грудной клетке», а телесные повреждения на руках и ногах не упоминаются.
Между тем, согласно судебно-медицинскому заключению, у трупа Лободы были «на левом надплечье спереди … кровоподтек … размером 3x1 см. …. На наружно-боковой поверхности левого плеча … на участке 11x7 см множественные (не менее 7) ссадин … размерами 1.5x0,2 см - 7,5x0,4 см… На наружно-боковой поверхности правого предплечья … кровоподтек … размером 4x2 см. На задней поверхности правого лучезапястного сустава … ссадина … размером 2,5x0,3 см. На заднее-боковой поверхности левого предплечья … 2 кровоподтека … размерами верхний 2,5x0,3 см, нижний 3.5x0.3 см … . На передней и наружной боковой поверхности правого бедра … на участке 18x15 см множественные кровоподтеки овальной формы, размерами 1x2 см - 6x4 см … На передней и наружной боковой поверхности левого бедра … на участке 19x8 см множественные кровоподтеки … размерами 3x2 см - 6x4 см … . В области правого голеностопного сустава циркулярный кровоподтек шириной до 2 см, …, на фоне кровоподтека … ссадина … размерами 3x0,3 см … .»
Почему прокуратура «не заметила» этих телесных повреждений? Видимо, потому, что Микеев, Бирбасов и Ткаченко не могли объяснить их происхождение, ведь они говорят, что били Лободу только по спине и ягодицам. Это свидетельствует о том, что прокуратура изначально стремилась оправдать сотрудников колонии. Хотя показания Микеева, Бирбасова и Ткаченко и противоречат данным медицинской экспертизы, прокуратура безгранично верит им, принимая версию о нападении Лободы.
Далее прокуратура подменяет вопрос о том, имели ли право сотрудники забивать насмерть заключенного, совершенно другим вопросом: имели ли они право применить дубинки. Как будто бы само применение дубинок автоматически дает право забить человека насмерть.
Точно также, вопрос о том, кто и зачем надевал наручники на ноги Лободе, подменяется вопросом о том, имели ли право сотрудники вообще применять наручники.
В итоге прокуратура четырежды выносила постановление об отказе в возбуждении уголовного дела. И только поразительная настойчивость вдовы погибшего заставила прокуратуру в конце концов возбудить уголовное дело. Но в обвинительном заключении прокуратура снова принимает версию о «нападении» Лободы, а также игнорирует важнейшие доказательства: телесные повреждения на конечностях погибшего и, главное, след наручника на ноге.
Это позволило обвиняемым отделаться символическим наказанием: тремя месяцами поселения.
Игры со свидетелями
Допрос свидетеля - заключенного происходил в Верх-Исетском суде примерно так.
Свидетель: Я готов рассказать вам всю правду об ИК-2, если вы гарантируете мне, что я туда не вернусь.
Судья: Сколько вам осталось сидеть?
Свидетель: Четыре месяца.
Судья: Постараюсь, чтобы на это время вас держали в следственном изоляторе. Только после такой, хотя и весьма условной, гарантии свидетель начинал рассказывать о пыточной камере и прочих «прелестях» ИК-2.
Тут на него набрасывались адвокаты подсудимых и начальник ИК-2 Ветошкин, который фигурировал на суде в качестве общественного защитника своих подчиненных. Они старались сбить и дискредитировать свидетеля, пытаясь представить его как асоциального, психически больного и настроенного против администрации.
Адвокат Искандарян, защищавшая майора Бирбасова, рассказывала, как она по поручению воровского сообщества ездила в тагильскую колонию к вору в законе Авто, чтобы тот дал указания свидетелям, какие показания давать на суде.
По словам Людмилы Завадской, Искандарян пыталась склонить свидетелей, связанных с уголовным миром, чтобы те изменили показания об обстоятельствах гибели С.Лободы. Свою просьбу она мотивировала тем, что нужно вывести из-под удара врачей, поскольку те помогают заключенным.
Очень яркую историю о том, как администрация колонии с помощью уголовников пыталась воздействовать на свидетелей, рассказал неоднократно судимый Щербина.
«21.04.2005 г. мне позвонил из ИК -2 мой друг Тихонов В.В. (он отбывает там наказание) и попросил подъехать к ИК-2, встретиться Благодаревым В.И. и помочь ему в одном деле. Через 30-40 минут я подъехал к ИК-2 и встретился с Владимиром Ивановичем, он попросил меня найти свидетелей (по делу сотрудников ИК-2) Горбунова и Гулевского, договориться с ними по-свойски, чтобы они не давали правдивых показаний в суде, а также поговорить с потерпевшей Завадской Л.Ф., чтобы отмазать врачей и, если возьмет, предложить ей деньги. А взамен он мне пообещал «зеленый свет» на ИК-2. В этот же день мне позвонила Искандарян О.А., мы с ней встретились вечером, она попросила меня поговорить с Завадской Л.Ф. и «устранить» свидетелей. … 25 апреля 2005г. я подъехал к зданию Верх-Исетского суда, заранее договорившись с Искандарян О.А., что я буду там и, что Благодарев В.И мне их покажет, а я с ними поговорю, чтобы они не пошли на суд. Подъехала Искандарян О.А, свою машину поставила рядом с моей машиной, сказала сиди и жди, через 10-15 минут ко мне подошел мужчина лет 30-35 в штатском, рост выше среднего, темные волосы, приятная интеллигентная внешность и передал мне зоновскую карточку Гулевского и фото Горбунова. Я подождал до 11-30 и позвонил Благодареву В.И. сказал, что время много, они не придут и что я уезжаю. Для себя я сделал вывод, зачем мне это надо, но и Благодареву отказать не мог, так как мой друг находиться на ИК-2. Через некоторое время мне позвонил Блогодарев В. И. и сказал, что Горбунов в суде, я ему сказал, что уже далеко, хотя был не далеко от суда, но возвращаться не стал.»
Кассационный протест
Очень странно выглядит кассационный протест, поданный прокуратурой в областной суд. Она требует отмены приговора Верх-Исетского суда на том основании, что там не детализирована вина каждого подсудимых. Но ведь в приговоре, по сути дела, повторяется обвинительное заключение прокуратуры. Это прокуратура должна была детализировать вину обвиняемых! Таким образом, прокуратура свалила на суд собственные недоработки и на этом основании потребовала отмены приговора.
Надо сказать, что областной суд, хотя и отменил приговор, назначив подсудимым символическое наказание, но указанных прокуратурой недостатков так и не исправил. Видимо, они нужны были только как повод.
Резюме
На мой взгляд, прокуратура, вслед за администрацией колонии, дала сотрудникам ясный сигнал: ребята, вы можете делать с заключенными все, что угодно, даже убивать их. Мы вас прикроем. Для оправдания вам достаточно будет сказать, что заключенный напал на вас. Ну, а если, паче чаяния, нас вынудят довести дело до суда, мы составим такое обвинительное заключение, которое тут же и рассыплется. Так что по сути дела, даже за убийство заключенного вам ничего не будет.
|
|
