25 августа продолжился суд надо мною по обвинению меня в призывах к экстремистской деятельности. Заседания суда были прерваны в мае, для проведения совершенно беззаконной дополнительной лингвистической экспертизы, уже хотя бы в том беззаконной, что суд поставил пред экспертом не линвистический, а юридический вопрос – тот, на который обязан был ответить сам суд: «Содержит ли заглавие статьи «Смерть России'», опубликованной в 27 -м (475-м) номере газеты «Дуэль» от 04.07. 2006 г. публичные призывы к осуществлению экстремистской деятельности?». Протесты моего адвоката Г.И. Журавлева не помогли, и вот в июле эксперт Коршков закончил изготовление своего труда.
До начала судебного заседания это Заключение Коршикова мне не было вручено, но с ним, специально съездив в суд, ознакомился мой адвокат. Однако прежде, чем говорить о Заключении, сообщу, что в начале слушания, адвокат попросил суд снять с меня меру пресечения – подписку о невыезде, поскольку суд использует ее для издевательства над подсудимым.
В частности, хотя слушание дела было прекращено, судья отказала мне в выезде из Москвы на том основании, что я в заявлении не указал, куда собираюсь выезжать. Но, во-первых, это подписка о невыезде из Москвы, а не о въезде куда-либо, требуя эти сведения без каких-то процессуальных необходимостей, судья нарушала статью 23 Конституции, охраняющей тайну личной жизни. Во-вторых, она лично взяла у меня заявления и могла бы сказать, что ей любопытно, куда я поеду, однако она пообещала ответить по почте и действительно, уехав сама в отпуск, по почте послала мне отказ. Судья, естественно, в просьбе об изменении меры пресечения отказала. Ну, ладно, ничего другого мы и не ждали.
Затем прокурор зачитала экспертизу Коршикова: «...Эксперт Института криминалистики Центра специальной техники ФСБ России Коршиков Александр Петрович (кандидат физико-математическиех наук, экспертная специальность - автороведческие и лингвистические исследования, занимаемая должность - ведущий эксперт, стаж экспертной работы - 22 года) на основании постановления от 27 мая 2008 года судьи Савеловского районного суда г. Москвы Пустыгиной И.В. произвел в период с 02 июня по 29 июля 2008 г. дополнительную лингвистическую экспертизу по материалам уголовного дела № 1-245/08…».
Ее полный текст я опубликую в «Дуэли», чтобы не перегружать эту статью, а начало дал, чтобы страна знала своих героев. Вывод этот эксперт сделал такой: «Заглавие статьи «Смерть России!», опубликованной в 27-ом (475-ом) номере газеты «Дуэль» от 04.07.2006 г., является публичным призывом-лозунгом к осуществлению экстремистской деятельности. Эксперт А.П. Коршиков». Не буду подробно разбирать его изделие, поскольку на момент написания этих строк только получил текст этой экспертизы, но от пары замечаний не удержусь. Этот эксперт Коршиков получил задание проанализировать только заголовок, а рассусоливает в тексте экспертизе обо всей статье, попутно извращая ее смысл и название. Причем, от лингвистики в этом заключении всего пару абзацев переписанных Коршиковым из учебника, а в остальном эксперт занимается только юридическими вопросами – он меня судит, как судья: «…совершение преступлений по мотивам, указанным в пункте «е» части первой статьи 63 Уголовного кодекса Российской Федерации, … рассматривается экспертом как преступление», - и т.д. Кроме того, чтобы сфабриковать заведомо ложное заключение, эксперт начисто отбросил логику – Савеловскому суду все равно и так сойдет! К примеру, в начале он пишет: «…конкретный механизм действия автор не раскрывает; не ясно, как «горстка русских по крови националистов» сможет осуществить тотальное уничтожение Российского государства», - а в конце, не моргнув глазом, заявляет: «…эксперт полагает, что призыв к тотальному уничтожению государства Россия может быть квалифицирован как призыв к насильственному изменению основ конституционного строя».
А откуда вы об этом узнали, многомудрый кандидат физмат наук, если Дубров ни слова не пишет ни о Конституции, ни о применении к кому либо грубой физической силы, и если вы сами пишете, что Дубров не раскрывает конкретный механизм действия своего «призыва»? Как вы, многомудрый кандидат физмат наук, до насильственного изменения конституционного строя додумались??
Мой адвокат Г.И. Журавлев ответил на это заключение таким ходатайством: «В соответствии со ст. 235 УПК РФ, сторона защиты заявляет ходатайство об исключении данного доказательства из перечня доказательств, представленных обвинением. Основанием для исключения доказательства является норма статьи 75 УПК РФ, согласно которой к недопустимым доказательствам относятся « доказательства, полученные с нарушением требований настоящего Кодекса» (п.З ч.2 ст.75 УПК). Обстоятельства, обосновывающие настоящее ходатайство.
1. Нарушено требование ст. 283 УПК РФ, которая устанавливает, что дополнительная экспертиза назначается лишь в случае наличия «... противоречий между заключениями экспертов, которые невозможно преодолеть в судебном заседании путем допроса экспертов». У нас в деле был всего один эксперт, давший два идентичных - слово в слово - заключения, между которыми нет ни малейшего противоречия. Эти заключения только зачитаны прокурором, сам гособвинитель никаких противоречий в этих экспертизах не усмотрел и суду о них не доложил, а стороной защиты эти экспертизы еще не исследовались в судебном заседании. Ранее, трижды заявлялись, а судом, по ходатайству прокурора, трижды отклонялись просьбы подсудимого о вызове для допроса эксперта, проводившего эти экспертизы. То есть само обвинение отказалось преодолевать мифические (несуществующие) противоречия этих экспертиз законным путем - путем допроса эксперта. Доказательством того, что в имеющихся экспертизах нет никаких противоречий, и доказательством того, что эта экспертиза назначена для получения совершенно нового доказательства по совершенно новому эпизоду в деле, по которому обвинение моему подзащитному не предъявлялось, является утверждение эксперта Коршикова, который начал текст своего заключения с похвалы нашему гособвинителю: «Настоящая экспертиза корректно названа дополнительной, поскольку вопрос о лингвистической квалификации заглавия статьи в явном виде ранее не рассматривался».
Во первых, - это ложь, поскольку заглавием является строчка из самой статьи Дуброва, оно неотделимо от статьи и его происхождение следствием выяснено. Во вторых, - этот эксперт, своей вышеприведенной фразой подтверждает свое непонимание уголовно - процессуального понятия - дополнительная экспертиза (о чем сказано выше). Впрочем, его непонимание по данному вопросу не может являться юридически значимым фактом, что нельзя сказать о прокуроре и суде. Как бы то ни было, но назначение дополнительной экспертизы по данному основанию, грубо нарушает требования к дополнительной экспертизе, указанные статьей 283 УПК РФ.
2. Статья 252 УПК РФ «Пределы судебного разбирательства» требует: «1. Судебное разбирательство проводится только в отношении обвиняемого и лишь по предъявленному ему обвинению». Вина Мухина в обвинительном заключении сформулирована так: «3 июля 2006 г. в редакции газеты «Дуэль» Мухин, ознакомившись со всеми статьями, входящими в 27- и (475-й) номер газеты «Дуэль» от 04.07.2006 г. и, зная о расположении в данном номере экстремистских материалов, на основании полномочий главного редактора подписал указанный номер газеты в тиражирование и принял решение о дальнейшем его распространении на территории г. Москвы и на территории Российской Федерации... Таким образом, Мухин Ю.И., опубликовав в 27- м (475-м) от 04.07.2006 г. номере газеты «Дуэль» статью Дуброва А. В. под своим наименованием «Смерть России!», совершил публичные призывы к осуществлению экстремистской деятельности с использованием средств массовой информации, - то есть совершил преступление, предусмотренное ч.2 ст. 280 УК РФ».
а) В тексте экспертного заключения эксперт Коршиков А. П. рассматривает текст статьи Дуброва А.В. и неоднократно указывает на то, что любому грамотному человеку и так ясно, а именно: что автором высказывания «Смерть России!» является А.В. Дубров. К примеру, цитирую: «Автор побуждает читателя к уничтожению нынешнего государства Россия. В частности, в анализируемом тексте содержатся структурно простые побуждения... Смерть России!»». И еще Коршиков пишет: «Заключительное высказывание призыва «Смерть России!». И еще пишет: «Таким образом заключительное высказывание «Смерть России!» является призывом - лозунгом к уничтожению нынешнего государства России. Это же высказывание вписано в заглавие статьи...». К месту отметить, что на допросе в ФСБ Мухин сразу же показал, что он дал подборке статей название «Смерть России!» последней строчкой статьи Дуброва.
Напомню, что обвиняемым по этому делу является не Дубров, а Мухин, но обвинение, попирая содержание первой части предложения пункта 1 ст. 252 УПК РФ, предлагает суду провести судебное следствие не в отношении текста, написанного Мухиным, а в отношении текста, написанного Дубровым, а вину Дуброва возложить на Мухина! (Если кто не уловил анекдотичность ситуации — повторю еще раз: предлагает суду провести судебное следствие не в отношении текста написанного Мухиным, а в отношении текста, написанного Дубровым, а вину Дуброва возложить на Мухина!) Напоминаю, что в материале «Смерть России!» Мухин являлся одним из авторов этой подборки, и сам Мухин написал только следующее: «Объясняю. Это у нас такой корреспондент в Вене». Все! И обвинение, по логике, обязано доказывать, что вот этот текст Мухина о корреспонденте в Вене, придал всей подборке «Смерть России!» значение призыва к экстремистской деятельности, а не вменять ему в вину при помощи дополнительной экспертизы тексты, написанные Дубровым.
б) Далее, Мухин в Обвинительном заключении обвиняется в том, что он опубликовал статью Дуброва, а не в том, что он дал этой статье название. Таким образом, обвинение предлагает суду попрать и правовую норму, указанную во второй части предложения в пункте 1 ст. 252 УПК РФ и начать судебное разбирательство за рамками предъявленного Мухину обвинения.
Но, пункт 2 статьи 252 УПК РФ «Пределы судебного разбирательства» требует: «2. Изменение обвинения в судебном разбирательстве допускается, если этим не ухудшается положение подсудимого и не нарушается его право на защиту». В судебном заседании 27 мая 2008 г. государственный обвинитель предпринял попытку изменить обвинение в сторону его ужесточения, путем увеличения объема обвинения. С этой целью инициировал судебную экспертизу для установления признака преступления, не указанного в фабуле обвинительного заключения. Ранее преступным деянием было «опубликовал», а теперь - «назвал»! В определении суда, дословно включившем вопрос гособвинителя на разрешение эксперту, указано: «Содержит ли заглавие статьи «Смерть России'», опубликованной в 27 -м (475-м) номере газеты «Дуэль» от 04.07. 2006 г. публичные призывы к осуществлению экстремистской деятельности?».
То есть, вопреки диспозиции нормы, установленной ч.8 ст.246 УПК РФ, которая разрешает изменение обвинения только в сторону смягчения, гособвинитель путем включения в юридическую квалификацию преступления нового деяния, осуществил попытку увеличить фактический объем обвинения. Это при том, что в Постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 17 сентября 1975 г. № 5 «О соблюдении судами Российской Федерации процессуального законодательства при судебном разбирательстве уголовных дел» (в редакции от 21 декабря 1993 г., с изменениями от 6 февраля 2007 г.) в п.2 Верховный Суд прямо указывает: «В соответствии с требованиями ст.252 УПК РФ при судебном разбирательстве не допускается изменение обвинения на более тяжкое или существенно отличающееся по фактическим обстоятельствам от предъявленного обвинения. Разъяснить, что изменением обвинения на более тяжкое следует считать случаи, когда: ... б) в обвинение включаются дополнительные, не вмененные обвиняемому факты (эпизоды), влекущие изменение квалификации преступления на закон, предусматривающий более строгое наказание, либо увеличивающие фактический объем обвинения, хотя и не изменяющие юридической оценки содеянного», Далее, суд не может в ходе судебного разбирательства изменить обвинение, если оно влечет за собой нарушение права подсудимого на защиту. По смыслу уголовно - процессуального закона под таким изменением обвинения понимается появление новых фактических обстоятельств, хотя и не ухудшающих положение подсудимого, но требующих своего исследования и времени, необходимого для подготовки подсудимого к защите против них в порядке, предусмотренном законом.
3. В третьих, и это главное. Статья 57 УПК определяет, что «эксперт - лицо, обладающее специальными знаниями...». Эксперт - лингвист - лицо, обладающее специальными знаниями в области лингвистики. Лингвистика - это языкознание. Следовательно эксперт - лингвист обязан дать заключение только по языку, которым написано выражение «Смерть России!». Наука лингвистика не занимается вопросами права и конкретно таким правовым понятием, которым согласно действующему законодательству РФ является экстремизм. Этим занимается наука - юриспруденция и специалисты в области этой науки - юристы. И в Заключении от 29.07.2008 г. эксперт - лингвист Коршиков, как – бы соглашаясь с этим, пишет; «При этом следует пояснить, что эксперт дает не юридическую квалификацию призыва (это прерогатива суда), а лингвистическую».
Напомню суду, что лингвистическую квалификацию призыва ранее уже дал эксперт Огорелков, вот она: «Призыв - это речевой акт, обращенный к адресату с целью побудить его выполнить некоторые действия». Следовательно, именно эта лингвистическая формулировка и должна быть выводом экспертизы Коршикова в ответ на вопрос, являются ли слова «Смерть России!» призывом? К примеру, он должен был написать в выводах, что слова «Смерть России!» являются речевым актом, обращенным к каким - то лицам, с целью побудить их выполнить некие конкретные действия, которые приведут к смерти России. Таким образом, слова «Смерть России!» являются призывом. И все! Не мудрствуя лукаво.
На этом заканчивается лингвистика и познания эксперта - лингвиста. А Коршиков в своем заключении дает следующий вывод: «Заглавие статьи «Смерть России!»... является публичным призывом-лозунгом к осуществлению экстремистской деятельности», - то есть, в своем выводе Коршиков не дал никакой лингвистической квалификации слов «Смерть России!», а вместо этого дал только юридическую квалификацию - он дословно воспроизвел диспозицию статьи 280 УК РФ! Тем самым, не являясь юристом ни по образованию, ни по должности, эксперт Коршиков дал заключение по вопросу права, по которому он не имеет специальных познаний и по которому могут давать заключение только юристы и только занимающие должности судей, прокуроров или следователей. Я - юрист, тем не менее даже мое заключение о том, является ли заглавие «Смерть России!» призывом к осуществлению экстремистской деятельности - юридическое заключение, - не может быть признано доказательством по этому делу. Как же можно признать доказательством заключение лингвиста, сделанное по юридическим вопросам!? А эксперт - лингвист Коршиков не косвенно, а прямо указывает суду на наличие преступления. Так в Заключении есть такая фраза: «Одним из главных мотивов уничтожения государства Россия (что рассматривается экспертом как преступление) является...
Конечно, гражданин Коршиков вправе выражать свое мнение. Но Эксперт Коршиков выйдя за пределы своего ремесла, оказал «медвежью услугу» обвинению. Обращаю также внимание суда, что деяние эксперта - лингвиста Коршикова А.П. не является результатом заблуждения. Коршиков заведомо знал, что не имеет права давать юридическую оценку словам «Смерть России!» и даже прямо записал об этом в тексте экспертизы, тем не менее он такую юридическую оценку дал. Оправдать его тем, что, дескать, суд его спросил и о юридической квалификации призыва, нельзя, поскольку честный эксперт обязан был (согласно законодательства об экспертной деятельности) отказаться отвечать на эту часть вопроса. Посему, деяния Коршикова подпадают под признаки преступления, предусмотренного ст.307 УК РФ и суд должен дать им надлежащую оценку. (Впрочем, утверждать, что это - злой умысел, а не обыкновенная глупость - все же не берусь). Таким образом, данное заключение эксперта является следствием нарушения статьи 57 УПК РФ, и на это защита уже обращала внимание в судебном заседании 27.5.2008 г. (см. протокол судебного заседания). В целом же, признание судом результата этой «дополнительной» экспертизы доказательством по делу, будет грубым нарушением ст. 252 УПК РФ во всем ее объеме. В связи с этим, на основании ст.75 и, в соответствии со ст. 235 УПК РФ, прошу признать заключение, так называемой дополнительной лингвистической экспертизы от 29.07.2008 г. недопустимым доказательством и исключить его из перечня доказательств обвинения. Защитник – адвокат Г.И. Журавлев».
Реакция судьи: «…Выслушав мнения участников процесса, суд приходит к выводу о том, что ходатайство защитника подлежит отклонению. Довод стороны защиты о том, что дополнительная экспертиза назначается в случае наличия противоречий между заключениями экспертов, которые невозможно преодолеть в судебном заседании путем допроса экспертов прямо противоречит действующему законодательству. В указанном защитником случае на основании ч.2 ст.207 УПК РФ может быть назначена только повторная экспертиза. Суд же правомерно назначил именно дополнительную экспертизу, которая в соответствии с ч.1 ст.207 УПК РФ назначается при недостаточной ясности или полноте заключения эксперта, а так же при возникновении новых вопросов в отношении ранее исследованных обстоятельств уголовного дела. Довод о том, что, назначив дополнительную экспертизу, суд вышел за рамки предъявленного обвинения полностью не соответствует действительности. В фабуле предъявленного Мухину Ю.И. обвинения кроме прочего прямо указывалось на то, что озаглавил текст письма Дуброва - «Смерть России!». Эксперт прямо указал в своем заключении, что он в своем заключении дает не юридическую, а только лингвистическую оценку заглавия статьи. При таких обстоятельствах оснований для исключения заключения дополнительной экспертизы из числа доказательств нет. На основании изложенного, руководствуясь ст. 122, 75, 235 256 УПК РФ, ПОСТАНОВИЛ: В удовлетворении ходатайства защитника отказать. Судья И.В. Пустыгина».
Давайте рассмотрим это судебное решение. Статья 283, на которую сослался адвокат, находится в третьей части Уголовно-процессуального кодекса РФ «Судебное производство». Раз мы уже в суде, то адвокат и ссылался на тот закон, который устанавливает порядок производства дела в суде и то, как должна назначать экспертизы судья. А судья Пустыгина цинично извратила закон и сослалась на статью 207, которая находится во второй части УПК РФ «Досудебное производство». Она цинично использовала закон, по которому экспертизу разрешается назначать только следователю. Следователь еще свободен в поисках доказательств обвинения и может их искать как угодно, но судья ограничен только теми доказательствами, которые собрал следователь, и которые указаны в обвинительном заключении. Сам судья не имеет права помогать обвинению в сборе дополнительных доказательств, которые обвинение в досудебном производстве не сумело собрать.
Далее, мы уже несколько раз показали судье, что статья Дуброва в газете имеет заголовок «О матери», три раза этот заголовок «О матери» прочла прокурор, когда читала текст статьи, а судья просто плюет на это и в судебном документе продолжает писать, что я «озаглавил текст письма Дуброва - «Смерть России!»». Посудите сами: что можно доказать в суде, который видит белое, но утверждает - «черное»?!
Судье полагается руководствоваться законом, а она, как святым писанием, руководствуется заведомой фальшивкой эксперта – раз эксперт сказал, что его оценка заглавия статьи «является публичным призывом-лозунгом к осуществлению экстремистской деятельности», - это лингвистическая оценка, то, значит, это лингвистическая и все тут! Но такая же оценка дана и мне в обвинительном заключении: «…совершил публичные призывы к осуществлению экстремистской деятельности». Тогда какого черта меня судят в Савеловском суде, а не в Академии Наук, если прокурор обвиняет меня в лингвистическом преступлении, а не в юридическом?? И это суд??
Мой адвокат, конечно, возмутился и надиктовал в протокол: «В соответствии с частью 3 статьи 243 УПК РФ, защита считает необходимым заявить, что при попустительстве председательствующего судьи: 1) гособвинение занимается формированием доказательственной базы в ходе судебного следствия, за неимением таковой в обвинительном заключении, представленном в суд; 2) гособвинитель на всех судебных заседаниях и, в частности, на настоящем, при выражении своего мнения и ссылаясь, якобы, на закон, постоянно уклоняется от ссылки на статьи закона и их содержание».
Но что толку? Ведь для того, чтобы адвокат мог помочь правосудию, для начала нужно, чтобы в России было правосудие, а не безнаказанный судейский произвол. А где оно – это правосудие?
Нам, все же, удалось настоять, чтобы суд допросил приглашенного нам специалиста профессора, доктора филологических наук Е.Г. Борисову. Ее показания еще не расшифрованы с аудиокассеты, да и в статье уже нет места подробно говорить о поставленных ей вопросах, но вкратце она сказала, что слова можно воспринимать только в контексте того, что сказал автор, а в заголовке такого контекста нет, следовательно читатель просто не воспринимает заголовок как призыв. Исключением могут быть случаи, когда общество готово к такому призыву, скажем, «Все на исполнение решений партии!». Что касается слов «Смерть России!», то они, данные в заголовке, тем более не могут восприниматься как призыв, поскольку по ним не ясно в каком падеже они стоят – в дательном (кому смерть?) или в родительном (кого смерть?). Борисова, воспринимавшая экспертизу Коршикова только на слух при чтении ее прокурором, очень деликатно сказала, что по первому впечатлению труд Коршикова считать лингвистической работой очень сложно, поскольку лингвист должен оценивать, есть ли в тексте призывы, и к какому действию, и только.
Вопросы экстремизма, истории, политологии и юриспруденции в предметы, изучаемые филологией, не входят, поэтому выводы Коршикова считать лингвистическими было бы не правильно.
К нашему удивлению, прокурор пригласила свидетеля Дашевского, который в обвинительном заключении в качестве свидетеля не значится. Дашевский, который, кстати, пришел в суд сам, но с лысым телохранителем, продемонстрировав, кто платит скинхедам, отрекомендовал себя и Прошечкина главными антифашистами страны, и бойко начал обвинять меня в преступлениях, да так бойко, что и судья не всегда могла его остановить.
Когда дошла очередь задавать вопросы мне, то я заставил его рассказать, что уже несколько лет Дашевкий промышляет тем, что защищает от «Дуэли» честь и достоинство неких лиц. После этого я объяснил, что в книге Савельева «Предисловие к мятежу» написано, что Прошечкин с Дашевским сначала украли у американцев 11 тысяч долларов, которые те неосмотрительно дали им на подрывную работу против России, а потом украли у правительства Москвы миллиард (старыми деньгами), полученный на «антифашистскую борьбу», и сдали выделенное Москвой под эти цели помещение в аренду коммерческим структурам (http://savelev.ru/book/?ch=301).
Почему они не подают в суд на Савельева с целью защитить свои честь и достоинство?
Дашевский начал мычать: «Не хотим связываться…»,- и после этого стал как-то не интересен даже прокурору.
Продолжение суда назначено на 10 утра 2 сентября.
|
|
