Практически ни у кого не вызывает сомнения тот факт, что накопленный на планете (в основном, усилиями США и СССР) ядерный арсенал слишком велик. Он «давит» не только в силу затаенной угрозы всему живому, но и по чисто прагматическим соображениям. Оружие изготавливалось в наших (и «не наших») секретных лабораториях и заводах на протяжении пяти десятилетий, причем делалось это всякий раз на пределе научно-технических возможностей того времени. Проблемы вывода из боеготовности, хранения и утилизации смертоносной начинки бомб и ракет по своей сложности и затратности вполне сопоставимы с проблемами их производства. В этой связи для России, более 10 лет находящейся в сложной ситуации становления рыночной экономики, как нельзя более уместны всякого рода программы конверсии оборонного комплекса, если только они сопрягаются с политическим «статус-кво» и государственной доктриной.
И такие программы есть. Они работают. Об одной из них, кратко обозначающейся аббревиатурой «ВОУ-НОУ», в весьма критических тонах говорилось в недавней передаче телеканала ТВЦ «Момент истины», причем аргументация, прозвучавшая в эфире со слов автора программы Андрея Караулова и его гостей (в частности, "физика-ядерщика" Л.Н.Максимова), была зачастую настолько предвзятой, что вызывает активный протест. В связи с этим представляется необходимым напомнить и уточнить некоторые факты.
Еще в 1993 году во время встречи президентов РФ и США министром Минатома России В.Н.Михайловым и заместителем госсекретаря США Л.Девис был подписан Меморандум об основных принципах исполнительного контракта по Соглашению, с тех пор и обозначаемому «ВОУ-НОУ». Были запущены в действие механизмы целевой программы поэтапной продажи США российского изготовленного ранее (от 30 до 50 лет назад) и снятого с вооружения высокообогащенного по изотопу U235 урана (ВОУ) в количестве около 500 тонн. Но не напрямую, а с предварительной его переработкой в низкообогащенный уран (НОУ), пригодный для использования в качестве «начинки» ядерных реакторов атомных электростанций.
Поскольку мировой рынок ядерного топлива сам по себе достаточно тесен, такого рода конверсия выгодна и России в целом, и Минатому. Ведь само по себе извлечение ВОУ из бывших боеприпасов и последующее их хранение - занятия сколь необходимые, столь и чувствительные не только для отраслевого, но и для федерального бюджетов. А тут – прибыль! Так, к примеру, первая партия в 180 тонн НОУ, полученная из 6 тонн ВОУ, была поставлена в США в 1994 году по цене около 780 долларов за 1 килограмм, а в 1995 году - уже 360 тонн, и далее на этом уровне. Общая стоимость контракта – 12 миллиардов долларов, то есть сумма, сопоставимая с основными статьями федерального бюджета России. Уже вырученные по контракту ВОУ-НОУ средства пошли не только на предусмотренные Соглашением задачи конверсии ряда предприятий Минатома, но и, к примеру, помогли в невероятно сложных финансовых условиях середины 90-х устоять, а затем и нормализовать экономическое положение ряда федеральных научных центров, в том числе проводящих фундаментальные исследования под эгидой Минатома - например, Института физики высоких энергий в Протвино, специализирующегося в исключительно мирной физике внутриядерных частиц .
Казалось бы, все хорошо. Но, как говорится, всегда находится «Баба-Яга, которая против». Практически одновременно с началом выполнения работ по ВОУ-НОУ в некоторых отечественных средствах массовой информации была начата долговременная кампания по дискредитации Соглашения, а также Минатома – как головной задействованной организации. Вскоре одним из главных действующих лиц её стал как раз Л.Н.Максимов, причем не иначе как «представитель атомной науки и техники» (действительное уточнение уровня этого представительства последует ниже).
Воспринимая научно-техническое и (в особенности) экономическое содержание ВОУ-НОУ буквально как «преступление и предательство», он с того времени и поныне буквально засыпает своими обращениями целый ряд инстанций – от редакций газет и элктронных СМИ до Правительства РФ и Совета Федерации, от отдельных депутатов до парламентов ряда областей и всей страны. В своих достаточно однообразных «сочинениях» Максимов подвергает сомнению, а точнее сказать – охаивает и предает анафеме как коммерческие, так и военно -технические и научные аспекты всей работы по Соглашению. К примеру, один из таких опусов выдержан буквально в истерических тонах, поскольку называется не менее, как «Обращение в связи с тягчайшим преступлением, совершаемым некоторыми лицами из окружения Президента РФ В.Путина». Обращает на себя внимание характерный для всякого рода пасквилей штамп «некоторые лица из окружения…», но, поскольку контракт ВОУ-НОУ по должности курирует именно «атомный» министр, то в прорези вульгарно-критического прицела угадывается именно эта фигура, будь то Михайлов, затем Адамов, и вот теперь Румянцев.
Символично, что в своей «неустанной борьбе» Максимов если и находит союзников и сочувствующих, то это, как правило, противники рыночных преобразований в России и сторонники наиболее радикальных политических взглядов и позиций, озвучиваемых, к примеру, газетами типа «Завтра», либо, с другого политического фланга – «Новой газетой» (см., к примеру, №50 за 14 июля с.г. – оказывается, Россия готовит себе новый Чернобыль за американские деньги»). А вот теперь этот ряд пополнил и «Момент истины» от 27 июля…
Что ж, давайте разберемся, в чем здесь истина – настоящая, а не придуманная экзальтированными работниками пера и микрофона…
Вообще говоря, в условиях свободы слова вполне нормально, что существуют различные точки зрения на тот или иной общественный процесс, либо, скажем, на тот или иной коммерческий проект. Сложнее дело обстоит, когда предметом обсуждения становится сложная научно-техническая проблема, зачастую понимаемая досконально очень ограниченным кругом людей с соответствующей подготовкой. Здесь, как говорится, надо держать «ухо востро» - возможны сознательные инсинуации, рассчитанные на неподготовленную аудиторию.
Так, в обращениях Максимова усиленно эксплуатируется тезис о том, что США покупает российский НОУ по чрезмерно низкой цене, поскольку, на его взгляд, в стоимость урана должны быть включены чуть ли не все затраты отечественного ядерно-оружейного комплекса за 50 лет. Такие «расчеты» были им проделаны, что и приводит, например, к утверждениям типа «урановая сделка наносит России экономический ущерб величиной более миллиарда долларов ежедневно». Между тем на мировом урановом рынке предложение превышает спрос и осуществляется вполне рыночная ценовая политика, так что цифры, которыми оперирует Максимов, просто абсурдны. Это все равно, если в каждый продаваемый российский военный самолет (а счет здесь идет реально на многие десятки) «заложить» все накладные расходы Авиапрома – ясное дело, такая «наценка» погубила бы любую сделку Росвооружения. К счастью, в этой отрасли своего «Максимова» не обнаружилось, и коммерция идет вполне каноническим образом, не сопровождаясь подобными «шумовыми эффектами». Так почему же Максимов длительное время столь истово «воюет» против ВОУ-НОУ, требуя, в частности, сохранять высвобождаемый оружейный уран в России? Разумеется, дело не в его псевдо-экономических расчетах на «миллиард долларов в день». Все дело в том, что как бы «вторым планом» в обращениях Максимова неизменно проводится мысль о том, что «сэкономленные» при «немедленной денонсации ВОУ-НОУ» урановые материалы могли бы быть направлены на внедрение некой «принципиально новой технологии использования государственных запасов оружейного урана и плутония для перспективного перевода мировой ядерной энергетики на применение тория вместо урана…» И автором этой «уникальной технологии» является не кто иной, как «исполняющий обязанности директора Института физико-технических проблем металлургии и специального машиностроения Л.Н.Максимов» – именно так подписывались в течение ряда лет его письма и обращения.
Здесь есть два момента.
Собственно научно-техническая задача вовлечения в ядерную энергетику другого (более распространенного в земной коре) представителя группы актиноидов Периодической системы элементов Д.И.Менделеева, а именно тория, не нова. Ею уже длительное время (практически с самого зарождения «обычной», урановой ядерной технологии) занимаются как в нашей стране, так и за рубежом. Однако проблема «ториевого цикла» оказалась столь сложна, что даже самые «продвинутые» отечественные и зарубежные исследования находятся на стадии расчетов и предварительных проектных разработок постепенного вовлечения тория в реакторные конструкции. К примеру, бывший директор ЦЕРНа (Европейской организации по ядерным исследованиям) нобелевский лауреат Карло Руббиа около 5 лет тому назад оставил свой пост с тем, чтобы целенаправленно заниматься именно «ториевым реактором». Воз, как говорится, «и ныне там».
Так что так называемому «предложению Максимова» (отнюдь не проработанной технологии!) около десяти лет, и по мнению специалистов Физико-энергетического института (ведущего предприятия Минатома по уран-ториевому топливному циклу), оно не содержит принципиальной новизны, поскольку лишь повторяет известные выкладки и предположения. Несмотря на это заключение, Минатом России неоднократно на протяжении ряда лет предлагал Максимову лично выступить с научным докладом по своим разработкам на Ученом совете головного предприятия, либо на Научно-техническом совете Минатома. Ни разу согласия получено не было – видимо, автор «уникальных разработок» действительно предпочитает встречаться с кругом лиц, не являющимися специалистами по данной проблеме.
Второй момент заключается в том, что Максимов не является «и.о. директора Института физико-технических проблем металлургии и специального машиностроения», так как такого института нет в природе. Более того, по-видимому, он вообще не работал ранее по направлениям, связанным оружейным ураном, плутонием и «ториевым циклом», поскольку до 1989 года он исполнял обязанности директора Новосибирского филиала Всесоюзного института легких сплавов (ВИЛС) Минавиапрома. Не составляло большого труда выяснить, что этот филиал распоряжением Совмина СССР от 29.12.1989 г. N2261 был передан в Минатомэнергопром с задачей преобразования в Институт физико-технических проблем металлургии и спецмашиностроения. Однако акт о приемке Института в Минатомэнергопром не был подписан - как из-за выявленного неважного состояния текущих дел в филиале, так и ввиду позиции Максимова, которая сводилась, в конечном счете, к назначению его на пост директора. Однако уже к этому времени (с 02.02.89) он был уволен с должности и.о. директора филиала генеральным директором ВИЛСа по ст.37 КЗОТ, и уже тогда и вел «борьбу» за отмену принятого в судебном порядке запрета на занятие руководящих должностей. В ходе последовавших перемен в стране коллектив филиала практически распался, а институт так и не был создан, а последовавшие годы, казалось бы, и вовсе сняли этот вопрос. Но, по всей видимости, не для Максимова - он продолжает свою борьбу с "непринявшим" его атомным ведомством.
Другими словами, налицо достаточно распространенная в околонаучных кругах ситуация. Не раз уже в газетных историях всплывало имя того или иного «ниспровергателя основ», с нескрываемым напором предлагавшего тот или иной проект «вечного двигателя». Термин «двигатель» здесь употреблен в фигуральном смысле, «оригинальная научная идея» может быть самой разнообразной. Неизменными в таких случаях бывают только отсутствие какой-либо доказательной базы и требование немедленно вкладывать государственные средства (зачастую огромные) именно в этот «двигатель». Разумеется, первая же экспертная оценка обнаруживает полную несостоятельность предлагаемого, а средства если и расходуются – то на предшествующую переписку в разных инстанциях, запросы и ответы, создание комиссий и тому подобное бумаготворчество. А точнее сказать – вредительство, ибо масса людей отвлекается от более полезного для общества и государства дела.
Если же попробовать поискать в таких историях своего рода «рекордсменов» по неявно нанесенному ущербу, то, по всей видимости, Л.Н.Максимов – один из них.
Материалы по теме:
Россия тайно и за бесценок продала за рубеж 500 тонн оружейного урана
Кириенко поставили приватизировать атомную отрасль с последующей ликвидацией
|
|
