В слушании дела по обвинению меня в призывах к экстремизму произошли некоторые изменения. Во-первых, государственный обвинитель прокурор Яковлева Н.В. наконец осилила чтение трех томов дела с совершенно пустыми бумагами и внезапно для нас запросила суд провести дополнительную лингвистическую экспертизу у того же пресловутого эксперта Огорелкова по вопросу, который я, к примеру, и не знал как расценить.
Короче, 27 мая 2008 года судья Савеловского районного суда г. Москвы Пустыгина И.В. вынесла постановление о назначении дополнительной экспертизы, такого содержания.
«В ходе судебного заседания государственный обвинитель заявил ходатайство о назначении по делу дополнительной лингвистической экспертизы на разрешение которой следует поставить вопрос: «Содержит ли заглавие статьи «Смерть России!», опубликованной в 27-ом (475-ом) номере газеты «Дуэль» от 04.07.2006 года публичные призывы к осуществлению экстремистской деятельности?» Поскольку экспертиза является дополнительной, то поручить ее проведение следует эксперту Огорелкову, проводившему ранее экспертизы по данному делу. Подсудимый возражал против проведения дополнительной экспертизы экспертом Огорелковым, указывая, что он считает данного эксперта заинтересованным лицом. В то же время подсудимый не возражал против проведения экспертизы на разрешение которой, по его мнению, следует поставить вопросы:
1. «Как называется статья, которую написал Дубров?»,
2. «Призывает ли материал «Смерть России!» к осуществлению экстремистской деятельности?».
Защитники возражали против удовлетворения ходатайства прокурора, указывая, что оно заявлено преждевременно. Защитники указали, что до представления ими своих доказательств нет необходимости в назначении дополнительной экспертизы, поскольку ранее проведенные экспертизы не признаны на настоящий момент недопустимыми доказательствами».
Прерву судью. Мое возражение было не лучшим и даже не правильным, хотя судья его отклонила совершенно по иным, тоже не правильным мотивам. Однако мой защитник Г.И. Журавлев был на месте, подготовился и к такому развитию событий, и очень точно возразил. Настолько точно, что судья эту часть его возражений, как вы увидите ниже, в свое постановление даже не вписала.
Без юридических терминов суть возражения Журавлева сводилась к следующему: призывы к экстремизму - это преступление, а есть или нет в деяниях подсудимого преступление, должны определять юристы, а не лингвисты, то есть, должны определять прокурор и судья, а не эксперт Огорелков. В связи с чем прокурор и судья поручают свою работу специалисту, не имеющему право ее делать?
Замечание адвоката было настолько точным, что именно поэтому судья сделала вид, что не услышала его. Тут ведь так. Судмедэксперт не имеет права давать заключение, что потерпевший убит, поскольку медик не специалист в области преступлений, в данном случае, убийств. А согласно статье 57 УПК РФ, эксперт вправе «давать заключение в пределах своей компетенции», и только. А его компетенция – медицина, посему судмедэксперт обязан сообщить, были ли полученные потерпевшим повреждения совместимы с жизнью, а убит потерпевший или не убит – это компетенция науки юриспруденции и давать заключение по поводу преступления имеют право только юристы – следователи, прокуроры, судьи.
Огорелков - лингвист, конкретно он является специалистом по определению профессиональной принадлежности автора анонимного документа, поэтому следователь, прокурор и судья обязаны ставить ему вопросы исходя из того, в чем этот эксперт специалист, к примеру, можно ли из текста статьи Дуброва определить, кто Дубров по профессии? А следователь, прокурор и судья прикидываются идиотами, не понимающими русский язык, и ставят эксперту вопрос о наличии в статье Дуброва признаков преступления – того, что они, как юристы, обязаны определять сами, и за что они, а не эксперт, несут ответственность и получают деньги. И эксперт-лингвист Огорелков, по примеру этих «юристов», тоже немедленно прикидывается идиотом, не понимающим значение слов «давать заключение в пределах своей компетенции», и дает заведомо ложное заключение, и оно является заведомо ложным потому, что Огорелков дает его по вопросам юриспруденции, а не лингвистики.
Далее судья в своем постановлении пишет.
«Выслушав мнения участников процесса суд считает необходимым назначить дополнительную экспертизу. Согласно предъявленному подсудимому обвинению Мухин Ю.И. получил при неустановленных обстоятельствах электронное письмо от Дуброва А.В., озаглавленное последним - «О матери», Мухин Ю.И. озаглавил текст данного письма «Смерть России!», а затем как главный редактор разметил данное письмо в качестве статьи на странице газеты «Дуэль» в 27-ом (475-ом) номере от 04.07.2006 года, как главный редактор подписал указанный номер в тиражирование.
При таких обстоятельствах постановка перед экспертом вопроса, предложенного государственным обвинителем, имеет существенное значение для правильной квалификации действий Мухина Ю.И.». В то же время постановка вопросов, предложенных подсудимым, при проведении дополнительной экспертизы является нецелесообразной. Согласно тексту обвинительного заключения «Мухин Ю.И., опубликовав в 27-ом (475-ом) от 04.07.2006 года номере газеты «Дуэль» статью Дуброва А.В. под своим названием «Смерть России!» совершил публичные призывы к осуществлению экстремистской деятельности с использованием средств массовой информации». Таким образом, нет необходимости в постановке предложенного вопроса о том, как называется статья, которую написал Дубров, поскольку, согласно обвинению Мухин Ю.И. опубликовал статью Дуброва А.В. под своим названием. Ответ на вопрос аналогичный предложенному подсудимым - «призывает ли материал «Смерть России!» к экстремистской деятельности?» содержится в уже проведенной экспертизе, оглашенной государственным обвинителем в судебном заседании, а, следовательно при проведении дополнительной экспертизы является излишним».
Бессовестность этих двух абзацев трудно комментировать. В ходе чтения материалов дела, мы, по сути, заставили прокурора трижды прочесть суду подборку «Смерть России!», и прокурор трижды прочла заголовок статьи Дуброва: «О матери», то есть убедила суд, что я не менял заголовок статьи. А судья, не моргнув глазом, пишет, что я «получил при неустановленных обстоятельствах электронное письмо от Дуброва А.В., озаглавленное последним - «О матери» и «озаглавил текст данного письма «Смерть России!», после чего «опубликовал статью Дуброва А.В. под своим названием»!
Это надо быть российским судьей, чтобы видеть белое и цинично говорить: «Черное».
Далее судья пишет.
«Поскольку никаких объективных данных о заинтересованности эксперта в настоящее время суду не представлено, в связи с чем и было отклонено последнее ходатайство о признании ранее проведенных лингвистических экспертиз недопустимыми доказательствами, то суд в сложившейся ситуации не вправе сомневаться в компетентности и незаинтересованности эксперта, проводившего ранее лингвистическую экспертизу. При таких обстоятельствах суд считает необходимым и целесообразным поручить проведение дополнительной лингвистической экспертизы учреждению, проводившему по данному делу экспертизу ранее.
На основании изложенного, руководствуясь ст. 195, 199, 207, 283 УПК РФ, постановил: По уголовному делу по обвинению Мухина Ю.И. назначить дополнительную судебную лингвистическую экспертизу, производство которой поручить экспертам института криминалистики ЦСТ ФСБ России. Перед экспертами поставить вопрос: 1. «Содержит ли заглавие статьи «Смерть России!», опубликованной в 27-ом (475-ом) номере газеты «Дуэль» от 04.07.2006 года публичные призывы к осуществлению экстремистской деятельности?» В распоряжение экспертов предоставить все материалы уголовного дела. Экспертам разъяснить права и обязанности, предусмотренные ст. 57 УПК РФ и предупредить об уголовной ответственности по ст. 307 УК РФ за дачу заведомо ложного заключения».
Итак, в судопроизводстве, ведущемся на современном русском языке, судья и прокурор просят лингвиста объяснить им, юристам, есть ли состав преступления в произведении, написанном на современном русском языке, и состоящем аж из двух слов и восклицательного знака. Без специалиста по толкованию русского языка, прокурор и судья не могут осилить, что ж там такое в этом произведении написано. Напомню, если кто-то забыл, что все это вместе называется «российское правосудие».
На настоящий момент слушание дела то ли прервано, то ли приостановлено – судья, как видите, по этому вопросу она ничего не сообщила, – у нее в июне отпуск. А у меня подписка о невыезде.
|
|
