Забор лжи вокруг отечественных АЭС до и после Чернобыля
В начале уместно вспомнить, что в 4 <американских> часа 28 марта 1979 года
началась авария на блоке N 2 ядерной электростанции Three Mile Island
(АЭС TMI-2), расположенной в 20-ти километрах от города Гаррисберга штата
Пенсильвания. Первопричина возникновения пред аварийной ситуации и процесс
трансформирования её в аварию были не поняты операторами блочного щита
управления N 2 (БЩУ-2), что обусловило выбросы радиоактивности, эвакуацию
населения и огромные затраты на ликвидацию последствий аварии.
Перед аварией блок N 2 TMI работал на уровне 97% номинальной мощности, а
операторы БЩУ-2 пытались перекачать смолу из ионообменного фильтра (ИОФ)
конденсата на регенерацию в приёмный бак. Они также не знали, что в системе
обессоливания питательной воды уже была протечка воды через обратный клапан,
приведшая к протоку её в магистральную часть рабочей пневмосистемы управления
клапанами. При манипулировании клапанами для <поиска> схемы из-за потерь
управления отдельными клапанами, которая обеспечила бы перекачку смолы для
обычной очистки в приёмный бак, операторы БЩУ-2 ускорили самопроизвольное
закрытие выпускных клапанов системы подачи конденсата, равнозначное
отключению конденсатного насоса КН-1А. Последовало автоматическое отключение
питательных турбонасосов (ПТН) 1А и 1Б по сигналу уменьшения давления в их
всасывающих патрубках. Одновременно автоматически отключилась главная турбина
по сигналу <стоп два ПТН>, как это было предусмотрено проектом.
Однако с этого момента начался отсчёт времени процесса перехода
проектного технического инцидента в ядерно-радиационную катастрофу.
Прекращение подачи питательной воды в парогенераторы (ПГ) и отбора пара из
них в сочетании с находившимися более 8 минут в закрытом состоянии
клапанами в <нитках> аварийной подачи питательной воды в ПГ, что
не предполагали операторы, обусловили или выявили:
- опасность проектной автоматики включения трёх аварийных питательных
насосов (турбонасоса АПТН и эл. насосов АПЭН-2А, - 2Б), не предусмотревшей
подтверждения аварийной подачи воды в ПГ;
- рост давления в 1-м контуре, достижение на 3-й секунде уставки
<158,6 ати> и автоматическое открытие электромагнитного разгрузочного клапана
(ЭРК) компенсатора объема (КО). Возникла проектная авария, именуемая как
<малая течь> воды из 1-го контура. Она вытекала транзитом через полость
компенсатора объёма (КО) в барботёр, снижая рост давления в 1-м контуре и
обуславливая на 4-й секунде рост давления в барботёре;
- рост давления пара во 2-м контуре до 75, 5 ати в ПГ-А и до 74 ати в
ПГ-Б вызвавший на 6-й секунде срабатывание ряда предохранительных клапанов на
линии основного пара с выхлопом его в атмосферу;
- снизившийся рост давления в 1-м контуре и достижение на 8-й секунде
уставки <165,9ати> для срабатывания аварийной защиты (АЗ) ядерного реактора
(далее: реактор) и его глушение до уровня остаточных энерговыделений;
- спад давления в 1-м контуре к 12-й секунде до уставки <155ати>,
обесточивающей соленоид ЭРК (т.е., закрывающей ЭРК) и гасящей табло <открыт>
ЭРК, что операторы восприняли как факт его закрытия. Но запорный узел ЭРК
оказался заклиненным в положении <открыто>. Это обусловило возникновение
скрытной проектной аварии, называемой <малая течь>;
- полное осушение ПГ по 2-му контуру (выкипела вода) к 1 мин 45 сек;
- разогрев теплоносителя в 1-м контуре и достижение на 6-й минуте состояния
насыщения (t = 305,6 С, P = 94,22 ати), обусловившее разделение паровой и
жидкой фаз теплоносителя, вибрацию главных циркуляционных насосов
в сочетании со снижением прокачки ими теплоносителя через реактор;
- разрушение на 15-й минуте при давлении 13,5 ати разрывной мембраны
барботера, выброс радиоактивного содержимого из него в реакторное здание (РЗ);
- пятикратное увеличение уже к 20-й минуте показаний радиометра вент/трубы;
- ложную <демонстрацию> реактором на 23-й минуте роста нейтронного потока,
обусловленную появлением в реакторе парогазовых пустот (улучшился <доступ>
нейтронов к их детекторам). Однако оператор нажал на кнопку АЗ СУЗ уже
заглушенного ранее реактора, <отработав> на уровне интеллекта обезьяны
(<рефлексная> реакция - стержни АЗ были в активной зоне). Это повторялось;
- прекращение циркуляции через реактор, радиолизное разложение на водород/
кислород, продолжение выпаривания теплоносителя из активной зоны реактора;
- недостижимость охлаждения теплоносителя 1-го контура в подготовленных для
этого по 2-му контуру к 23-й минуте ПГ из-за конфигурации трубопроводов
контура, обусловившей образование в его полостях парогазовых <мешков>;
- резкий рост (в 50 раз) радиоактивности в РЗ к 30-й минуте (по данным КИП);
- потерю на 34 минуте контроля температуры выше 371oС на выходе из активной
зоны, так как был достигнут зашкал КИП при этом значении;
- потерю в начале 2-го часа системой функций регистрации срабатывания
тревожной сигнализации. Функции восстановились по прошествии более 5,5 часа;
- потерю контроля к концу 2-го часа над радиационной обстановкой
во многих местах блока, так как был достигнут зашкал радиометров;
- потерю в начале 3-го часа контроля температуры горячих ниток <петель>
теплообмена А и Б, превысившей 327oС (достигнут шкал КИП) и
свидетельствовавшей о наличии в полостях трубопроводов 1-го контура
перегретого пара;
- запоздалое, возможно, случайное выявление операторами в 3-м часу <малой
течи> среды из 1-го контура через ЗРК - была обнаружена высокая температура
(109oС) трубы после ЗРК замерами по их заданию. Лишь после этого ключом
управления <ручной> блокирующий клапан (РБК) в трубопроводе от КО перед
ЭРК был закрыт, позднее открывая/закрывая его <осознанно>;
- существенное межконтурное разуплотнение в ПГ из-за термических воздействий
при заполнениях осушенных ПГ питательной водой, сохранявшее выход
радиоактивности из 1-го контура после закрытия РБК во 2-й контур, далее в
конденсатно-питательную систему и за пределы блока;
- упущение операторами контроля над содержанием бора в теплоносителе 1-го
контура при попытках залива водой активной зоны реактора. На 40 минуте 3-го
часа концентрация бора в теплоносителе составила 0,04% против 0,103% при
работе на мощности. Увеличение показаний потока нейтронов и этот результат
2-х анализов побудили операторов начать ввод бора в 1-й контур;
- ряд не успешных включений ГЦН при их подготовке к работе операторами;
- большой выход радиоактивности, водорода через <дырявый> барботер КО в РЗ,
жидкой фазы - в его приямок. Взрывное сгорание в РЗ водорода (три раза!);
- разогрев твэлов ТВС до температуры 1370 С и выше, возникновение реакции
циркония их оболочек с водяным паром (прореагировало около 1/3 всего циркалоя
твэлов), массовое оплавление твэлов, интенсивный выход радиоактивности и
водорода из полости реактора;
- к 55 минуте 3-го часа мощность экспозиционной дозы от пробоотбора из
системы продувки 1-го контура превысила норму (1 Р/ч) в 5 раз, а мощность
дозы парогазовой среды под оболочкой РЗ составила 8 Р/ч. Была объявлена
всеобщая тревога и начато уведомление официальных властей о радиационной
аварии. Но шло дальнейшее усугубление её. В течение 6-го часа аварии для
удержания давления в 1-м контуре в <рамках> операторы приблизительно 30 раз
открытием/закрытием РБК вводили режим <малой течи> из насыщенного
радиоактивностью 1-го контура, дополняя радиоактивностью полость РЗ. Это же
многократно осуществлялось в 8-м, 9-м, 12-м часах аварии при исчерпанных
возможностях КИП, предназначенных для измерений характеристик радиации;
- <обширное> непонимание операторами процесса после неявного отказа ЭРК,
из-за зашкаливания КИП по ряду параметров и неизбежная неадекватность их
действий, каждый раз увеличивавших выбросы радиоактивности из реактора;
- повреждение на 10-м часу сборок 32А, 42А управления электродвигателями,
подававших электроэнергию вспомогательному оборудованию всех ГЦН (насосов
уплотняющей воды и др.) Событие обусловлено возгоранием водорода в РЗ;
- многократные помехи выполнению операторами ряда пусковых операций
оборудования для организации охлаждения активной зоны реактора автоматической
<деятельностью> локализующей и других защитных систем.
К ночи 28 марта и следующие 3 дня процесс не раз приближался к разрушению
реактора, защитной оболочки (ЗО) взрывом гремучей смеси. В ЗО уже накопилось
большое количество радионуклидов с крайне интенсивной радиацией. Последствия -
загрязнение радиоактивностью систем, помещений блока, выброс радиоактивности
в атмосферу, сброс жидкой радиоактивности в реку Сукуахана, эвакуация из
заражённой радиоактивностью зоны населения, приостановка эксплуатации блоков
АС США с аналогичными недостатками в проектах.
Указанная картина развития катастрофы приведена как пример того, что может
неожиданно произойти на любой АЭС Мира, что не исключается их проектами.
Основные моменты указанной выше картины возникновения и развития аварии
на АЭС TMI-2, взятые строго из документации США, приведены для того, чтобы
как можно больше граждан, тем более, имеющих инженерное образование, знали,
что мы все являемся заложниками любой АЭС, любого объекта ядерной
энергетики, любого комбината по хранению и переработки отработавшего
(<облучённого>) ядерного топлива, которые неожиданно могут причинить ущерб
здоровью населения, другой живности на Земле. При этом любое функционирование
персонала этих объектов, муниципальных властей и подразделений МЧС России в
части защиты населения от воздействия радиоактивности, сбрасываемой при
аварии в среду обитания, будет всегда трагически запоздалым. Это обусловлено
тем, что непременно состоится мощное воздействие на людей опасных
короткоживущих радионуклидов, например радиоактивных изотопов йода, поскольку
необходимая йодная профилактика населения может быть проведена реально лишь
после развёртывания этих мероприятий, на что требуются многие часы, а то и
много суток.
Как следует из сути событий, картина этой аварии забвению не подлежит,
пока работают АЭС Мира на основе блоков, аналогичных блоку N 2 АЭС TMI. Эта
авария - знаковое предупреждение человечеству. Напоминаю: были два скрытых
<мелких> отказа (протечка обратного клапана в <конденсатке>, позднее
произошла заклинка ЗРК в состоянии <открыто>) и одно простое упущение
операторов. Они не взглянули на оба световых табло, прикрытых журналами на
пульте, <голосивших> уже с момента завершения ремонта блока о том, что
закрыты клапаны 12А, 12Б в <нитках> аварийной подачи питательной воды в ПГ.
Подчёркиваю. Случайное сочетание нелепого упущения операторов с двумя
<удалёнными> от ядерного реактора <мелочами>, обусловившими последующие
ошибки операторов, привели <респектабельную>, встроенную в ЗО и безопасную по
определению в проекте РУ блока N 2 АЭС TMI в радиоактивное <железобетонное>
нагромождение, мощно изрыгавшее радиоактивность в окружающую среду для её
обитателей и ставшее уже потребителем электроэнергии из внешней электросети.
И так может трансформироваться неожиданно, совершенно в <неподходящее>
время (в ночь на воскресенье или в праздник) <респектабельный> блок любой
АЭС Мира. Никакие меры подобное <преобразование> АЭС исключить не могут!
Полагаю, неумение операторов залить холодной водой ядерный реактор при
мизерной концентрации борной кислоты в воде 1-го контура (0,04%), возможно,
спасло США от последствий, <знакомство> с которыми живущих на Земле людей
СССР и многих стран Мира советские ядерщики предусмотрели разработкой РУ
РБМК-1000. Задержка в реализации трагического сочетания других случайностей
подарила человечеству <видимого> благополучия от работавших АЭС всего лишь
7 лет, остававшихся до взрыва в реакторе РБМК-1000 блока N 4 Чернобыльской
АЭС (ЧАЭС).
Это была ожидаемая (имелись документальные предупреждения специалистов,
инженеров), не ведомая цивилизацией за всю её историю рукотворная катастрофа,
как промежуточный итог авантюрного <наезда> ведущих <ядерных> учёных и
специалистов на жизнь на Земле. После Чернобыля народы России, подверженные
влиянию вечных последствий этой катастрофы, остаются заложниками работающих
АЭС, не бескорыстного сопровождаемых ложью отечественных ядерщиков и их
сподвижников об экологической чистоте ядерно-опасной и радиационно-грязной
ядерной энергетики в её традиционной сути.
Краткое пояснение неблагоприятных событий в <смеси> с отказами элементов
блока N 2 АЭС TMI и не корректными действиями операторов, <высветившими>
недостаточную их квалификацию, приведено лишь с одной целью. Цель - особая
необходимость отметить ещё и то, что эта трагическая ядерно-радиационная
катастрофа, как <текущий> пример не исключаемой проектами опасности объектов
ядерной энергетики в США при пропаганде их безопасности для людей и среды
обитания, уже вскоре - к середине мая 1979 года - стало доступным
общественности в виде описания, результатов анализа этой аварии. Это -
бесспорно важный факт экстренного осмысления произошедшего и предварённого
остановf других <родственных> по проекту блоков АЭС США.
Факт, что уже к концу второй недели со дня возникновения аварии
последовали в средствах массовой информации (СМИ) высказывания западных
специалистов - ядерщиков о том, что прямыми виновниками этой аварии являются
руководители ядерной и энергетической промышленности США, инициировавшие
строительство АЭС по некачественным проектам. В частности, в журнале США
<Нуклер ньюс> от 06.04.79г. сообщалось, что авария на АЭС TMI крупная,
станция принадлежит компании <Метрополитен Эдисон>, блок 2 в отличие от
других блоков не имеет дополнительной системы безопасности.
На 5-й день (1 апреля) аварии посетил эту станцию президент США Картер и
призвал население соблюдать порядок эвакуации, если она потребуется.
По-видимому, шокированный масштабом аварии, Картер, выступая уже 5 апреля по
телевидению с речью о необходимости использования альтернативных источников
энергии, не коснулся ни ядерной, ни термоядерной энергетики. Это есть
логичная озабоченность умного президента о здоровье нации и о её будущем.
Вскоре общественности начали предоставляться официальные документы,
касающиеся аварии на станции TMI, примерно в такой последовательности:
1. Первые результаты анализа и краткое описание этой аварии. Они были
выпущены уже в середине мая 1979 года, или через полтора месяца после аварии,
2. <Заключительный доклад специальной группы по изучению условий
возникновения аварии на АСTMIU-2> (октябрь 1979 года),
3. <Доклад президентской комиссии об аварии на АСTMI-2> (октябрь 1979 г.),
4. Июльский Отчет NSAC <Анализ аварии на блоке 2 Три-Майл-Алендской АЭС>,
частично пересматривающий и уточняющий предыдущие документы. Отчёт поступил
в СССР 17.09.79 г. (О.Казачковскому, вх. N 13 П/612 ФЭИ);
5. <Заявление президента США от 10 декабря 1979 года по поводу
доклада о ядерной аварии на АС TMIU-2>.
Отчёт содержит описание как компоновки блока N 2 АЭС TMI, планов
размещения оборудования, детекторов контроля нейтронного потока, температуры,
радиации, так и конструктивных особенностей и недостатков элементов,
повлиявших на возникновение, на процесс развития аварии и действия операторов.
Отчёт и другие документы подготовлены Центром анализа ядерной безопасности
Электроэнергетического научно-исследовательского института США с участием
специалистов от 30 различных организаций.
В Отчёте есть вывод: <Результаты опроса оказались малополезными для
уточнения интервалов времени между событиями или действиями, так как ощущение
операторами времени в ходе аварии оказалось сильно нарушенным. Более ранние
интервью были существенно информативнее, чем те, которые были взяты позднее,
поскольку к более поздним интервью опрашиваемые начали забывать некоторые
детали, на их мнения влияли дискуссии с другими сотрудниками и информация,
полученная при рассмотрении данных аварии>. Вывод, полагаю, крайне важен для
специалистов, которые возьмутся за проведение объективного анализа причин
возникновения, процесса развития и последствий ядерно-взрывной катастрофы
на блоке N 4 Чернобыльской АЭС, или которые привлекаются к расследованию
аварий, аварийных ситуаций на действующих АЭС и других объектах ядерной
энергетики.
Какие уроки из аварии на станции TMI <извлекли> руководители, учёные и
специалисты, причастные к разработке реакторных установок, проектированию и
эксплуатации АЭС в СССР, низвергшей ареал безопасности и надежности АЭС с
реакторами ВВЭР в США, реакторные установки которых обустроены защитными
оболочками? Как они оценили и стали оценивать опасность отечественных АЭС в
интервале лет после этой аварии, в период до и после катастрофы на
Чернобыльской АЭС?
Какими были реакция и действия руководителей СССР,
создателей ядерно-взрывных РБМК-1000 после начала этой катастрофы?
Дальнейшему продолжению статьи, полагаю, необходимо пояснение
правомочности и необходимости постановки автором ряда замечаний и вопросов.
Знакомство автора с проблемами безопасности АЭС на основе реакторов типа
ВВЭР-440, ВВЭР-1000 состоялось за два года до аварии на АЭС TMI-2 в процессе
разработок научно-технических отчётов НПО <Энергия>:
- <Мероприятия по обеспечению надежного охлаждения активной зоны
действующих реакторов типа ВВЭР при разрывах трубопроводов 1 контура
разных диаметров>, учёт. N ОЭ-0157/76дсп;
- <Предложения по обеспечению безопасной работы Армянской АЭС на номинальной
мощности>, учёт. N ОЭ-0158/76. Более подробное выявление существенных
недостатков в проектах строившихся АЭС и ядерно-радиационной опасности в
предстоящей эксплуатации их состоялось при проведении в НПО <Энергия> силами
лаборатории экспертизы технических проектов Запорожской АЭС и Волгодонской
(Ростовской) АЭС. (заключения на технические проекты уч.2-15/5678, 1977 г.,
и уч. 2-15/813, 1978 г. соответственно), начальником которой довелось мне
быть. В экспертизе участвовали руководители разного уровня, учёные, ведущие
специалисты многих подразделений НПО <Энергия>, имевшие опыт эксплуатации и
решавшие проблемы обеспечения безопасности при эксплуатации АЭС, других ОЯЭ.
Потребность в изучении недостатков проекта АЭС TMI-2, обусловивших аварию
и непостижимый для операторов её переход в режим интенсивной генерации и
выбросов радиоактивности за пределы реактора и блока станции, возникла
потому, что проводилась экспертиза технического проекта Хмельницкой АЭС.
Однако выпуск <Заключения...> (уч. 2-15/872 НПО <Энергия>, 1979 г.) на этот
проект состоялся без знакомства с проектом АЭС TMI-2 и документацией по
аварии на этом блоке. Было так, что НПО <Энергия> не получило своевременно
корректную информацию об этой аварии. И, как известно, утверждённые в МЭиЭ
СССР технические проекты вышеуказанных АЭС, не дорабатывались с целью учёта
уроков из аварии на АЭС TMI-2. Тиражирование американского отчёта об этой
аварии в СССР вообще не предусматривалось.
Руководство ВПО <Союзатомэнерго>, как ведомства, в ведении которого
находились многие АЭС, ограничившись газетной информацией об аварии на АЭС
TMI-2, неотложно предписало директорам АЭС провести анализ документации
работающих энергоблоков с целью выявления условий для реализации подобной
аварии и разработки при необходимости мероприятий, исключающих её
возникновение. Вслед за этим в прессе было опубликовано высказывание
начальника управления МЭиЭ СССР бывшего директора Нововоронежской АЭС
Ф.Я.Овчинникова, в котором утверждалось, что подобной аварии на советских АЭС
с реакторами ВВЭР быть не может, потому что имеется избыточность
каналов аварийной подачи питательной воды в ПГ.
Позднее в журнале <Новое время> N 18 (1979 г.) в статье <Урок Тримайла>,
содержавшей более подробное описание аварии, была приведена и мудрая
<реакция> на неё Президента АН СССР А.П.Александрова: <...С точки зрения
безопасности сегодня можно с полной уверенностью сказать, что принятие
должных мер предосторожности обеспечивает возможность развития атомной
энергетики>. Через месяцы в журнале <Огонек> (1980 г.) в публикации
<высветилось> по детски радостное высказывание академика М.Стыриковича:
<АЭС - это дневные звезды! Мы усеем ими всю нашу землю. Совершенно безопасны!>
И <усеяли>. Радиоактивностью. Конечно, ему как академику невозможно было
дюжину месяцев держать в памяти сам факт аварии на АЭС TMI-2. Он как бы не
ведал об аварийной и радиационно-грязной работе блоков 1, 2 Белоярской АЭС, о
постоянных суточных выбросах радиоактивности десятками сотен Кюри с каждого
работающего блока АЭС с реакторами РБМК-1000, о выбросах с Ленинградской
АЭС <порциями> свыше миллиона кюри для жителей Ленинградской области и
Скандинавии (Медведев, 1989). Впрочем, отечественные академики, получавшие
зарплату в кассах МСМ СССР, получающие в тех же кассах Мин/Росатома РФ,
беспамятны, если надо углубить ложь о безопасности АЭС.
Очень <чисто> солгал 7 лет до аварии на АЭС TMI-2 в своей книге <От
научного поиска к атомной промышленности> (Москва Атомиздат. 1972)
Председатель ГКАЭ СССР А.Петросьянц, указав, что <АЭС как производители
энергии являются чистыми источниками энергии, не увеличивающими
загрязненность окружающей среды>. Ранее, руководя 1-й АЭС в ФЭИ, на <себе>
испытал, что она была также первой ядерно-опасной и радиационно-грязной АЭС,
<болевшей> ежемесячно пережогами твэлов технологических каналов (<козлами>)
в её реакторе... А американский Отчёт был в СССР с 17.09.79г., но <взаперти>.
И лишь в средине 1982 года указанный Отчёт передал по моей просьбе мне от
ФЭИ Герман Владыков с условием, что его следует указать членом редакторской
группы, а директора ФЭИ О.Казачковского - научным руководителем подготовки
сборника при выпуске Отчёта на русском языке. <Разрешительный> процесс для
подготовки и подготовка сборника к печати были долгими. Почти готовая к концу
1982 года моя рукопись на русском языке для передачи в <Энергоатомиздат>
переместилась в Госатомнадзор СССР (ГАН) в связи с переводом меня на
должность государственного инспектора по ядерной безопасности СССР.
Многократные уговоры руководителя ГАН Козлова Н.И. о необходимости
тиражирования сборника с Отчётом на русском языке завершились его согласием
на выпуск 100 экземпляров, но с грифом <дсп> и с <отметкой> его также научным
руководителем подготовки этого сборника. И лишь 07.07.83 г. за исх.
N И-17/163дсп сборник, изданный <красной серией>, в начале был разослан по
47-ми адресам (на 19 АЭС, включая строившиеся) в соответствии с <Рассылкой...>,
согласованной с 16ГУ МСМ и НПО <Энергия>. По запросам сборники были
направлены в другие (частью повторно) комитеты, ведомства, НИИ и КБ с исх.
И-17/203дсп от 20.09.83 г. в Главатомэнерго ГКАЭ, и дополнительно в ИАЭ
им.И.Курчатова (ИАЭ), ОКБ <Гидропресс>, ОКБМ, ФЭИ, НИКИЭТ, НИИАР, предприятие
п/я А7565, на Ленинградскую АЭС, Игналинскую АЭС, далее с исх. N И-17/204дсп
от 20.09.83 г. в НПО <Энергия>, затем с исх. N И-17/208 дсп от 23.09.83 г.
Первому заместителю Министра МЭиЭ СССР, в ВПО <Союзатомэнерго>, Главниипроект
МЭиЭ, ВНИИАМ, наконец, в ЦНИИКА, ВНИИПИЭТ, СНИИП. Суета с рассылкой
потребителям Отчёта и последствия её поучительны. Урок аварии на АЭС TMI-2,
показавший ограниченность диапазона КИП для измерений интенсивности
радиационных излучений при аварии, оказался игнорированным ядерщиками в СССР.
Это - их неизгладимое безмерное преступление перед жертвами Чернобыля.
<Картина> выпуска и рассылки сборника свидетельствовали о явном нежелании
влиятельных ядерщиков дозволять знакомство широкого круга специалистов с
документом, ставившим фактически крест на самой затее тиражирования АЭС с
реакторами ВВЭР.
За полтора года до Чернобыля
Теперь уместно отметить, что более чем за полтора года до Чернобыля
состоялся выпуск книги <Атомные электрические станции> (Москва
Энергоатомиздат 1985) под общей редакцией Е.Игнатенко, посвящённого 30-летию
пуска 1-й АЭС. В редакционную коллегию входили Г.Шашарин (1-й зам. Министра
МЭиЭ), Г.Веретенников, Ю.Каменев, Е.Игнатенко (руководители ВПО
<Союзатомэнерго>), А.Абагян (зам. директора НПО <Энергия>). В подготовке этой
книги участвовали от НИКИЭТ главный инженер Ю.Черкашов, А.Сироткин, директоры
и ведущие работники всех АЭС, заводов атомного машиностроения и т.д., всего
около полсотни человек. В сборнике - <музыка> во славу ядерной энергетики,
но без данных об авариях, выброшенных Кюри в атмосферу, накопленного
отработавшего ядерного топлива (ОЯТ) и радиоактивных отходах, пострадавших от
радиации работников станций, загрязнённых территорий и водоёмов. Сборник
повествует о направленности на сооружение более мощных РУ РБМК, а в
таблице <Основные параметры реакторов РБМК> указаны как <живые> РБМК-2400,
-3600, РБМКП-2400, -4800...
Книга, в сущности, сопоставима с описанием санузлов <М> и <Ж>, сделанных
из мрамора, красного дерева и золотых окантовок устройств, без пояснения
того, чем переполнены их <бассейны и территории>. Она есть ода ядерщиков,
воспевающая> ядерную энергетику с <шумностью>, соразмерную с токованием
глухарей, не слышащих что-либо. Ядерщики игнорировали предупреждения о
грядущих катастрофах на АЭС... А оборотная сторона <мраморных> АЭС навсегда,
как это широко известно, остаётся неприглядной. Вся гамма пагубных
воздействий на человека и всё живое, на среду обитания работающими АЭС и их
радиоактивной <продукцией> показана в книге члена-корреспондента Российской
АН Яблокова А.В. <Атомная мифология. Заметки эколога об атомной индустрии>
(Москва <Наука> 1997). Автор книги изучил радиационные последствия в местах
нанесения по СССР <мирных> и <военных> ядерных ударов, радиоактивную
<продуктивность> предприятий ЯТЦ, ряда АЭС, других ОЯЭ.
Однако за 3 года до Чернобыля уже было и в верхах беспокойство о
ненадёжной и опасной работе АЭС, оснащённых РУ РБМК-1000. Так, 26.02.82 г. от
четверых заведующих отделами ЦК КПСС поступила его руководству записка <О
серьёзных недостатках в обеспечении дальнейшего повышения надежности работы
атомных станций>. Партийное руководство КП Украины направило письмо в ЦК КПСС,
в котором Минтяжмаш СССР, МЭиЭ СССР и МСМ СССР указаны виновными в
ненадёжности и опасности для народа работающих в Украине АЭС. А.Вольский
11.05.83 г. направил в ЦК КПСС документ, в котором указал: <Используемые в
эксплуатации (АЭС - моя вставка) способы регулирования... допускают большую
вероятность ошибки со стороны: персонала...>.
На опасность РУ РБМК-1000 АЭС указывали за многие годы до Чернобыля
специалисты ИЭА им.И.В.Курчатова по безопасности АЭС В.Волков, И.Жежерун и
другие (<Литературная газета> от 20.07.88 г., ст. С.Ушанова <Требуются не
согласные>). Также в адрес Президента АН СССР академика А.Александрова,
научного руководителя проекта РУ РБМК-1000, твердившего о безопасности
этой РУ, в адреса Политбюро (П/б) ЦК КПСС, ГАЭН СССР поступило от бывшего
старшего инженера управления реактором (СИУР) ЧАЭС Полякова В.Г.
предупредительное письмо от 27.02.85 г. (см. исх ГАЭН N 1-12б/1054 от
01.07.85 г.) о готовности РУ РБМК-1000 к авариям. В поступившем в ГАЭН летом
1985 года секретном аналитическом отчёте, разработанном по своей инициативе
инспектором по ядерной безопасности ГАЭН СССР на Курской АЭС Ядрехинским А.А.,
была обоснована возможность аварии с взрывом.
До этого, ещё в начале марта 1984 года после завершения проверки ЧАЭС
<двух человечной> комиссией (госинспектор по ядерной безопасности ГАН на
ЧАЭС Лаушкин А.А. и автор статьи) в части устранения недостатков, выявленных
в феврале-марте 1983 года более представительной комиссией ГАН СССР (под
моим же руководством) при проверке уровня эксплуатации графитовой кладки
реакторов РБМК-1000 первой очереди ЧАЭС, я вынужден был потребовать от
начальника 1ГУ Госатомэнергонадзора СССР (ГАЭН) Горелихина В.К. принятия мер
по отстранению от занимаемых руководящих должностей на ЧАЭС Дятлова А.С.,
Бронникова В.К. и Лютова М.А., распорядительная практика которых по
управлению режимами работы РУ РБМК-1000 блоков ЧАЭС была чревата катастрофой.
Однако Горелихин В.К., как бывший директор Курской АЭС и сохранивший
панибратские отношения с указанными работниками ЧАЭС, не внял моим аргументам
и перевёл меня на другую должность и в другой отдел 1ГУ ГАЭН, повысив мой
оклада, одновременно лишив меня возможности вести <прямую> работа с
дирекциями и персоналом поднадзорных АЭС.
И спустя чуть более двух лет из указанного <круга> лихих руководителей
режимами РУ РБМК-1000 Дятлов А.С., досконально знавший ядерную физику, рьяно
выполняя телефаксное требование Копчинского Г.А., секретаря ЦК КПСС,
курировавшего ядерную энергетику, о задержке работы блока на малом (не
регламентном) уровне мощности с готовностью выхода на номинальную мощность
по требованию диспетчеров энергосистемы Украины, обязал руководство смены
блока N 4 ЧАЭС и, соответственно, СИУР, удерживать в ядерном реакторе малую
нейтронную мощность с грубыми нарушениями регламента эксплуатации РУ. Этот
режим необратимо вел РУ РБМК-1000 в пред аварийное состояние, завершившееся
ядерным взрывом в реакторе вскоре после того, как был инициирован нажатием
на кнопку <АЗ> ввод стержней АЗ в реактор. СИУР надеялся заглушить самостийно
нараставший поток нейтронов в его активной зоне. Однако свойства стержней
АЗ изначально высвобождать реактивность в активной зоне при входе
их нижних концевых узлов в зону, обусловили взрыв.
Мы опять заложники той же лжи
Мы опять заложники той же лжи ядерщиков о безопасности АЭС, хотя тогда
всего лишь 6 лет назад, затеняя трагедию на АЭС в Пенсильвании по масштабу
причинённого ущерба, состоялась ночью 26 апреля уже не авария, а катастрофа
на ЧАЭС. Мощным взрывом в реакторе 4-го блока станции, разрушившим ядерный
реактор и блок, было выброшено из ядерного реактора за его пределы огромное
количество радиоактивности. Загрязнёнными радиоактивностью, контролируемой
штатными измерительными приборами, оказались территории более полутора
десятков областей СССР, территории многих стран Европы и Америки. Реально
загрязнённая Чернобылем территория Земли не установлена.
Полагаю, во имя трагически погибших при этой катастрофе, в тяжёлых муках
ушедших из жизни пожарников и части работников <аварийной> смены,
доставленных в 6-ю клинику г.Москвы, преждевременно ушедших, уходящих из
жизни тысячей жертв Чернобыля, мы, их современники, обязаны настоять на
оснащении объекта <Укрытие> ЧАЭС барельефами с изображениями творцов
РУ РБМК-1000. Вместе с тем, мы должны отдать низкий поклон им за мудрое
решение ограничиться малой прочностью крепления к корпусу реактора и
лёгкостью верхней плиты (схемы <Е>). Проектом обеспечен отброс её при
разрывах уже 2-х и более технологических каналов (ТК) из 1661 шт. При большей
прочности этого крепления взрыв в одном реакторе РБМК-1000 привел бы к
разрушению всей ЧАЭС с более чудовищными радиационными последствиями.
Известно, что директор ЧАЭС Брюханов Виктор Петрович в 3 часа ночи
26.04.86 г. дозвонился до заведующего сектором атомной энергетики ЦК КПСС
В.Марьина и доложил ему не полную ситуацию на ЧАЭС, не удостоверившись в том,
что реактор блока N 4 и сам блок разрушены. В городе Москве в начале этого
дня была организована Правительственная комиссия по расследованию аварии
под председательством заместителя Предсовмина СССР Б.Щербины. Брюханов,
узнав об этом, связался по телефону с Щербиной и просил разрешения на
эвакуацию жителей пгт.Припяти, но получил отказ из-за опасения руководства
СССР вызвать панику среди населения. И более чем на сутки дети, женщины,
остальное население пгт.Припяти оказались в заложниках террористов и монстра:
Правительства СССР совместно с ЦК КПСС во главе с генеральным секретарем
М.С.Горбачёвым и взорвавшегося блока N 4 станции, уже постоянно облучавшего
население посредством своей радиоактивности, выброшенной изначально,
постоянно и периодически изрыгаемой грудой компонентов разрушенной
активной зоны, выброшенной из ядерного реактора.
К 13 часам в пгт.Припять прибыла оперативная межведомственная группа
руководителей и/или специалистов ИАЭ (директор Е.Рязанцев и др.), НИКИЭТ
(Ю.Черкашов, К.Полушкин и др.), института <Гидропроект> (В.Конвиз), ВПО
<Союзатомэнерго> (гл. инженер Б.Прушинский, зам. начальника объединения
Е.Игнатенко), Госатомэнергонадзора (начальник 1 ГУ В.Горелихин и др.), ряда
других организаций. Известно, что через 2 часа группа приступила к работе,
во всяком случае, вертолёт с тремя пассажирами на борту (Б.Прушинский,
К.Полушкин и фотограф) облетел разрушенный блок и не надолго завис на высоте
~200 метров над <жерлом реактора>, из которого исторгались сгорающие с ярким
пламенем частицы в смеси с высокорадиоактивными золями и нуклидами. При этом
ошибочно принималось, что эта груда находится в полости реактора, тогда как
она <устроилась> на настиле центрального зала РУ возле полости ядерного
реактора, что, видимо> не <укладывалось> в головах учёных.
Вид, оценка разрушенного блока, взорвавшегося реактора, <поза> схемы <Е>,
площадь территории, на которой были разбросаны его <внутренности> в
центральном зале, позднее неоднократно указывались в разных документах.
Однако в приводившихся схемах и рисунках не просматривалось совершенно,
что всё показанное было не в полости реактора, а рядом с ним. Полагаю, что
так <рисовались> картинки и рисунки умышленно. Но отсутствие средств на ЧАЭС
для замеров радиационной обстановки после разрушения реактора оказалось
чреватым для сотен тысяч людей, прошедших через Чернобыль, их облучением и
переоблучением. Это - начальная и не последняя цена игнорирования ядерщиками
уроков аварии на станции АЭС TMI-2.
Полнее эта картина была изложена в повести <Чернобыльская тетрадь>
(<Новый мир> N 6 за 1989 г.) Медведева Г., претендующая на документальность.
Он был заместителем начальника ГПУ МЭиЭ СССР после работы на ЧАЭС. Из его
повести следует, что 8 мая 1986 года он с радиометром в руках обследовал
радиационные поля по дороге в пгт.Припять, в самом городке энергетиков, по
дороге к ЧАЭС и в районе разрушенного блока. Результаты его замеров радиации
бесценны, так как официальные данные, <прошедшие> через <сито> осторожных
членов Правительственной комиссии, назначенной для ликвидации последствий
катастрофы на ЧАЭС, оказались тысячекратно заниженными.
Данным, полученным замерами Медведева Г., доверяю. Два примера:
- Б.Щербина, Председатели Госкомгидромета Ю.Израэль, Председатель ГКАЭ
А.Петросьянц и др. на пресс-конференции 06.05.86 г. в г.Москве говорили, что
интенсивность излучения в районе 4-го блока ЧАЭС составляет 15 миллирентген в
час, как бы всего в >1000 раз больше естественного фона. Однако, <...в ста
метрах от торца аварийного блока радиационный фон достигал 800-1500 рентген в
час> (Г.Медведев <Чернобыльская тетрадь>), что реальнее, поскольку вокруг
блока были собраны ещё не все разбросанные взрывом радиоактивные фрагменты
графитовых блоков, не вся территория вокруг блока была закрыта слоем бетона
и имелось интенсивное излучение от радиоактивной среды, вздымавшейся из
<кучи> фрагментов активной зоны реактора. Следовательно, естественный фон
превышался на много больше, чем в 77 миллионов раз. Значит, указанные
председатели в г.Москве на пресс-конференции лгали с коэффициентом занижения
данных на много больше, чем в 77000 раз. Здесь же своей безнравственностью
<блеснул> и А.Петросьянц, заявивший, что <Наука требует жертв>. Цинизм этого
изречения А.Петросьянца остаётся не превзойдённый;
- По данным из воспоминаний В.Легасова на улицах в пгт.Припяти, удалённой от
станции на ряд километров, радиоактивность в течение 26 апреля была
единицы-десятки миллирентген в час. Но Легасов был членом Правительственной
комиссии и реальные цифры указать не мог. Если по замерам Г.Медведева,
сделанным уже в <мёртвом> городе 8 мая, радиационное излучение было от 0,7 до
1 Р/час (>45000 естественных норм), то 26.04.86 г. интенсивность радиации
была значительно больше данных по замерам Г.Медведева. Стало быть, дети 26
апреля играли в песочницах, постарше - ходили в школу в мощном поле радиации,
ещё и загрязнялись, постоянно заполняли свои легкие радионуклидами... Однако
из-за жестокой радиационной обстановки в пгт.Припяти комиссия Б.Щербины
перебазировалась в город Чернобыль для руководства работами по локализации
последствий катастрофы на расстоянии >25 километров от ЧАЭС.
Но более жёсткая радиационная обстановка была на территории станции и
особенно у разрушенного блока, на крыше машзала... Ни в чём не виновные люди,
молодые солдаты (здоровье нации), не участвовавшие в принятии решения о
строительстве АЭС с РБМК-1000, посредством советских лопат, вручную
перетаскивали и сбрасывали в разлом блока фрагменты <внутренностей> реактора.
Разбросанные фрагменты твэлов и прочее имели интенсивность радиации, по всем
понятиям исключавшую даже отдалённое (сотни метров) приближение человека к
ним. Это должны были убирать не они. Хотелось бы заглянуть в глаза <крайнему>
в <верхах> человеку, от которого исходило решение превратить многие сотни
тысяч солдат в <радиационное мясо>. Приемлемый же порядок выполнения
подобных работ в системе МСМ СССР был.
Ещё работая начальником смены 1-й АЭС (ФЭИ, г.Обнинск), я был осведомлён
о том, что в соседнем здании, где дополнительно к РУ В-1М была введена в
действие РУ ВТ-27М (эти РУ - прототипы ядерных реакторных установок
специального назначения), после чего мощность гамма-излучения в обслуживаемых
помещениях оказалась значительно выше проектного значения. Проявился
результат грубейшего просчёта в отделе ФЭИ, определявшем эффективность
биологической защиты РУ. Уточнённые расчёты привели к решению о сооружении в
ряде мест дополнительных защитных <стен> из мягких упаковок (мешочков) со
свинцовой дробью, не останавливая работу РУ на мощности.
Но начальник здания К.И.Карих, в подчинение которого мне предстояло через
тройку лет перейти для участия в работах по теме АН-6, в категорической форме
отказался привлекать <свой> персонал к этой укладке. Он со скандалом настоял
на выполнении этого сотрудниками <биологического> отдела. И они отработали
свой просчёт. Такая же организация ликвидационных работ на ЧАЭС была бы
справедливой. А солдаты - по меркам наших дней - оказались в положении
пленников отъявленных террористов, которые <отстреливали> солдатам ни пальцы
пистолетом, а радиацией и радиоактивностью <фрагменты> здоровья, желанных
детей, которые от них уже не могут появиться, значительный <кусок> от
предназначенной богом жизни... по воле, возможно, лишь Б.Щербины, но напрямую
по прихоти советских ядерщиков во главе с Президентом АН СССР
А.П.Александровым...
А что было в <верхах>? После взрыва ядерного реактора на ЧАЭС в П/б
ЦК КПСС под грифом <совершенно секретно> был оформлен Протокол N 8 заседания
П/б ЦК КПСС от 28.04.86 г. Его 5-й пункт предписывал <подготовить и передать
в программе <Время> 28.04.86 г. и опубликовать в газете <Известия> и в
республиканских газетах Украины 29.04.86 г. следующее сообщение об аварии на
Чернобыльской АЭС: <От Совета Министров... На Чернобыльской атомной станции
произошла авария, повреждён один из атомных реакторов. Принимаются меры по
ликвидации последствий аварии. Пострадавшим оказывается помощь. Создана
правительственная комиссия...>. И ни слова о том, что под воздействием
радиации было ничего не подозревающее население ряда областей Украины,
Белоруссии, России, ряда государств Мира. Главным было лишь то,
как скрыть правду о катастрофе от <своего> народа и народов Мира.
Известно также, что уже 29.04.86 г. поверенный в делах США в СССР Р.Комбс
передал М.Горбачеву (через А.Бессмертных) устное послание президента США
Рейгана с предложениями о помощи в части осуществления радиологической
дезактивации, ликвидации и ограничения последствий аварии. Тотчас ЦК КПСС
принимает секретное постановление, предписывающее советским послам сообщить
руководителям всех стран СЭВ, ссылаясь на сообщение в советской печати, что:
<2. Принятыми мерами радиационная обстановка на электростанции и прилегающей
местности стабилизирована; 3. По данным компетентных советских органов,
отмечено распространение радиоактивной загрязненности в западном и южном
направлениях. Уровни загрязнённости несколько превышают допустимые нормы,
однако не в такой степени, чтобы требовалось принятие специальных мер для
защиты населения...>. Суть 3-го сообщения телеграфно поручалось советским
послам передать руководителям США и остальных европейских государств.
Ложь размножалась на высшем уровне.
Тогда же Председатель КГБ В.Чебриков информирует ЦК КПСС (исх. N 793-Ч от
30.04.86 г.), что <КГБ принимает меры по контролю над поведением иностранных
дипломатов и корреспондентов, ограничению возможности сбора ими информации
об аварии на Чернобыльской АЭС и срыву попыток использовать её для раздувания
антисоветской пропагандистской кампании на Западе...>
Но сокрытие правды о катастрофе усложнялось, поскольку заметно возрастала
радиоактивность в странах Европы. И от МИДа Шеварднадзе Э. обратился в ЦК КПСС:
<Западная пропаганда продолжает изощряться в антисоветских измышлениях в связи
с аварией...> (исх. N 623/ГС от 03.05.86 г.) Далее В.Болдырев (Главлит)
письмом в ЦК КПСС (исх. N 436с от 17.07.86 г.) предложил ужесточить меры по
предотвращению утечки информации. Секретариат ЦК КПСС это принял 26.08.86 г.
и предписал заинтересованным ведомствам создать группу экспертов... для
предварительного рассмотрения и оценки возможности публикации материалов,
связанных с аварией на Чернобыльской АЭС>. Таким образом, была внедрена
жёсткая цензура информации о тяжелейшей катастрофе.
Цензура успешно <процедила> материалы Института биофизики Минздрава СССР,
подготовленные для Сводного доклада в МАГАТЭ с намеченной на конец августа
1986 г. встречей, посвящённой анализу причин аварии и радиологическим
последствиям её. В своей статье корреспондент Е.Субботина привела следующий
фрагмент текста книги директора Института академик Л.Ильин об этом: <Мои
сотрудники составили две таблицы, касающиеся облучения щитовидной железы у
людей разных возрастов на загрязнённой территории. Сами цифры - 14,8
миллиона человек - говорили об исключительных масштабах аварии. Буквально за
день до поездки в Вену мы получили... доклад, в тексте которого наших таблиц
и комментариев к ним не оказалось - они были изъяты цензурой> (<Московская
правда> от 24.04.96., <Реалии и мифы Чернобыля. Десять лет спустя>). Это
далеко не полное откровение академика.
Позднее стало известно о том, что Прокуратура СССР в своём секретном
письме в адрес Минздрава СССР упрекала его в неоказании йодной профилактики
для 75-ти миллионов граждан СССР, нуждавшихся в такой профилактике. Это
нельзя забывать, ибо позднее он называл значительно меньшие цифры жертв
(<АиФ> N 18-19, 2001г., ложная статья К.Владимирова <Впервые оглашены
цифры по радиационным авариям>). Нет сомнений, что меркантильный <механизм>
Минатома РФ укротил этого академика, как укрощает сейчас редакторов СМИ,
перестроив их на выпуск печатной и видео <продукции>, беззастенчиво
поддерживающей нацеленность Минатома РФ на превращение Российской Федерации
в Радиоактивную Федерацию.
Кстати, Сводный доклад был <изъеден> цензурой так, что он стал выражать
лишь интересы МАГАТЭ и создателей РБМК-1000. Если В.Асмолов (начальник отдела
ИАЭ им.И.В.Курчатова), как составитель этого доклада, скромно изрёк
корреспонденту газеты <Известия> А.Иллеш, что в МАГАТЭ <... был доклад этот
высоко оценён. Прежде всего, за полноту и честность> (статья <АЭС: взгляд
в будущее> от 14.01.89 г.), то отдельные учёные ИАЭ, ряд специалистов ГАЭН
СССР, в том числе Н.Штейнберг (заместитель председателя этого Комитета),
высказались о докладе как о дезинформации. Доклад был далеко не объективным
и маскировал грубые просчёты разработчиков РБМК-1000.
Позднее, освобождённый из заключения бывший директор ЧАЭС В.Брюханов в
ответе на вопрос <После взрыва реактора район аварии обследовала комиссия
МАГАТЭ. И пришла к заключению, которое не отражало истинных масштабов
трагедии. Чем, по-вашему, это объясняется?> так ответил: <И первый доклад
международной комиссии, и второй, уже с корректировками, отражали такой же
узковедомственный подход, как и выводы наших специалистов...>. (<Труд>
от 17.09.91г., интервью <Исповедь> взял В.Наумов).
Имею право сказать о том, что в конце мая 1986 года на совещании в ГАЭН
СССР учёных и руководителей подразделений ИАЭ, НИКИЭТ, Главка РБМК МЭиЭ СССР,
инспекторов по ядерной безопасности ГАЭН на АЭС с РБМК-1000, после
выступлений ряда авторитетных учёных и специалистов, включая начальника 1 ГУ
ГАЭН В.К.Горелихина, только что вернувшегося с ЧАЭС, мне удалось сказать
главное, но не всё. Не позволил руководитель совещания.
Негодуя <внутри себя> от часто произносившихся невероятно заниженных цифр
- <3-5%> - вроде бы учёными и квалифицированными специалистами, я истребовал
у В.А.Сидоренко, возглавлявшего президиум совещания, доступа к трибуне <на
пару слов>. Он, с довольно ярко выраженной иронией на своем лице, собравшимся
в актовом зале представил меня так: <Послушаем, что скажет нам (<озвучил> мои
ФИО), специалист по физике активных зон ядерных реакторов>, тогда как я был
теплоэнергетиком широкого профиля, как это записано в моём дипломе, прошедшим
2-х годичные курсы по ядерной физике в ФЭИ, изучившему физику ядерных
реакторов Первой АЭС, ТЭС-3 и ЯППУ ГЭУ АПЛ заказа 900. И Сидоренко, а также
большинство из присутствующих знали это. Знали также, что я был неплохим
технологом вообще.
В этой ситуации, когда с лица Сидоренко заметная <тень> иронии <съехала>
на лица авторитетных учёных ядерщиков из ИАЭ и НИКИЭТ, пришлось говорить
нарочито дерзко: <Мне как теплоэнергетику по образованию понятно, что в
активной зоне реактора блока N 4 из-за малого количества в ней стержней РР и
полу извлечённых нескольких стержней РР для обеспечения поддержания стержней
АР в зоне регулирования, были все условия для достижения разгона реактора на
мгновенных нейтронах лишь в нижней части активной зоны реактора. Только в
нижних участках твэлов ТВС могло ускоряться разотравление ядерного топлива.
Лишь внизу зоны мог произойти взрыв. Поэтому полагаю, что из реактора
выброшено более половины ядерного топлива, если не всё полностью...> На этой
фразе Сидоренко меня бесцеремонно <заглушил>, обвинив в том, что
безосновательно опровергаю высказывания учёных и специалистов.
Все последовавшие в течении 19 лет разговоры и информация о количестве
выброшенного ядерного топлива за пределы реактора блока N 4 ЧАЭС меня не
интересовали, поскольку не укладывались в инженерную логику. И лишь в 2005
году удалось обнаружить, что мою версию подтвердил Академик РАЕН Комаров В.И.,
бывший директором Комбината по ликвидации последствий аварии на ЧАЭС. Он
указал так: <Слухи о том, что оставшееся в саркофаге топливо <дышит>,
производит выбросы - только слухи, не более. Цепная ядерная реакция
сопровождается выделением изотопа йода-132. Концентрация этого характерного
изотопа падала уже в конце апреля, то есть сразу после аварии. По всем
законам физики в саркофаге ядерного топлива не было, что и было в дальнейшем
подтверждено визуальным осмотром> (<Глава из неопубликованной книги
В.И.Комарова, написанной в 1990 году>, Раздел из книги 2 <И дольше века
длится этот день...>, Москва, изд. УНПЦ <Энергомаш>, Москва, 2004). Его сын
Владимир Владимирович Комаров осмотрел полость ядерного реактора, обнаружив
её пустоту и хорошее состояние стен графитовой кладки бокового отражателя
нейтронов по всей его высоте. Спустя немного лет после выполнения этого
задания этого молодого человека не стало. Тогда же в полость ядерного
реактора заглянул и <нашёл> такую же <картину> один из работников НИКИЭТ.
К сожалению, его дальнейшая судьба мне не известна.
Необходимо вернуться к маю месяцу - началу лета 1986 года. В этот период
вяло <бушевала> между ведомствами борьбы противоречий в части соблюдения их
интересов при выполнении требовавшегося отчёта по анализу аварии на блоке
N 4 ЧАЭС. Из предполагаемого отчёта должны были логично следовать
мероприятия, направленные на повышение безопасности действующих АЭС с
реакторной установкой РБМК-1000, которые уже были разработаны в НИКИЭТ и
внедрялись в соответствии с решением указанной выше Правительственной
комиссии. Необходимость в таком отчёте была предопределена катастрофой.
Даже крайне удалённым от сложной <ядерной> техники людям эта необходимость
была предельно понятной. Вот, например, как в связи с этим указал писатель
С.Залыгин в 1988 году во вступительном тексте к повести Г.Медведева
<Чернобыльская тетрадь>: <Нельзя устранить катастрофы, не зная их причин и
всех причинных обстоятельств... Путь здесь один: самое тщательное исследование
всех деталей и подробностей чернобыльской катастрофы, так как отнюдь не
исключено, что любая из упущенных сегодня деталей её когда-нибудь станет
главной причиной следующего и следующего бедствия>. Подчёркиваю, это -
размышления писателя, а не академиков А.Александрова, Н.Доллежаля.
Свою вину за Чернобыль академики, полагаю, в полной мере осознавали. Но
главным для них после непостижимой трагедии стало блокирование выпуска
объективного отчёта о катастрофе. Это было не в США: Учёные и конструкторы
понимали, что в процессе разработки такого отчёта было бы невозможно скрыть
допущенные ими в проекте РУ РБМК-1000 фундаментальные ошибки и высокомерное
игнорирование поступавших от специалистов предложений, направленных на
устранение или снижение высокой готовности реактора к аварии с взрывом. И в
блокировании выпуска отчёта они получили решающую поддержку со стороны
министров МСМ СССР, МЭиЭ СССР, первых руководителей СССР и П/б ЦК КПСС. И,
как всегда было, имелось мощное со стороны Минздрава и Госкомгидромета
содействие демонстрации безопасности объектов ядерной энергетики для
человека, населения и среды обитания даже в случае взрыва ядерного реактора.
Это содействие заключалось в наглой и безудержной фальсификации и
занижении данных по облучению людей, сокрытием связей между их заболеваниями
и радиационным воздействием, занижением данных по радиационному загрязнению
территорий. При этом последнее указывалось в такой <округлой> размерности,
как Ku/км2, против которой протестую, как и против липовой вероятности
плавления активной зоны, равной 10-4-7 реакторолет. Для РУ РБМК-1000 она
определилась Чернобылем. Это не праздные слова. Во всяком случае,
метеорологам известно, что, например, при грозе характер осадков различается
уже в пределах сотен и даже десятков квадратных метров: <до сих пор град, а
далее дождь или ни капли его>. Известно, что при резком многократном
увеличении нейтронной мощности реактора спрессованное в таблетки ядерное
топливо переходит в мелкодисперсное состояние. А далее в результате взрывов в
реакторе следовал выброс этой разно великой <мелкости> ядерного топлива в
смеси с частицами графита на огромную высоту. И вероятнее всего часть
выброшено из реактора ядерного топлива, выпадала в осадок также и пятнами с
существенным различием по радиоактивности и составу. И размерность Ku/км2 не
применима для оценки радиационной безопасности даже тех территорий, где
пасётся скот. Этих единиц не должно быть <в употреблении>, а загрязнённая
радиоактивностью территория должна быть обследована на каждом квадратном
метре, при необходимости оснащённом указателями или ограждением. Если конечно
дети, все граждане России - главная ценность государства.
Изначально руководители ГАЭН СССР предложили руководству МСМ СССР и
Минатомэнерго (МАЭ) СССР подготовить отчёт с описанием и анализом причины
возникновения, развития процессов в активной зоне реактора, приблизивших его
готовность к взрывам, о первопричине, форсировавшей переход интенсивного
роста нейтронной мощности реактора во взрыв в нём. Однако взамен были
подготовлены предложены для рассмотрения Правительственной комиссией лишь
первоочередные мероприятия (ПМ), направленные на снижение опасности
работающих АЭС. Этапы ПМ были утверждены 27.06.86 г.
Надо отметить, что сущность мероприятий подтверждала глубокие знания
разработчиками РУ РБМК-1000 её высокой готовности к ядерно-взрывной аварии.
Так первоначально было намечено снижение величины парового коэффициента
реактивности бц до значения менее 2в посредством увеличения в активной зоне
дополнительных поглотителей (ДП) нейтронов, укороченных стержней с
поглотителем (УСП) и стержней с поглотителем ручного регулирования (РР).
Кратко: в - доля запаздывающих нейтронов, 0,8-й частью которых <разрешено>
контролируемое, плавное регулирование самоподдерживающейся цепной реакции
(СЦР) деления ядер урана-235 в реакторе. Высвобождение реактивности более в,
например, замещением воды паром в активной зоне реактора или извлечением
стержней из зоны, или теперь (после реализации ПМ) выбросом третьей части
охлаждающей воды из каналов стержней системы управления и защиты (СУЗ)
реактора последует неуправляемый разгон СЦР деления мгновенными нейтронами.
Может повториться Чернобыль. Для повышения эффективности стержней аварийной
защиты ядерного реактора шла перестройка концевых выключателей в
сервоприводах (СП) стержней АЗ, оставлявших в зоне <плюсовые> по
реактивности концы стержней.
Во 2-м этапе ПМ предстояло снижение величины парового коэффициента
реактивности бц до нулевого значения. Для этого начали замену топлива с
обогащением 2% ураном-235 топливом с обогащением 2,4% ураном-235. Этот этап
был более затяжным. Отчёты о результатах завершения на АЭС каждого этапа были
низкого качества, носили фрагментарный характер, изобиловали разного рода
упущениями. В частности, отчёт НИКИЭТ <Обоснование безопасности реакторов
РБМК-1000 после выполнения первого этапа <Мероприятий...> от 27.06.86 г. и
обеспечением безопасности при загрузке ТВС с обогащением 2,4%>, как было
указано в исх. N 5-10/474 от 16.03.87 г. ГАЭН, не содержал:
- исследования режима разрыва в реакторном пространстве ТК в количестве двух
и более в случае их обезвоживания при работе реактора на мощности;
- исследования режима обезвоживания ТК за счёт <проскока> азота из баллонов
САОР с определением скорости и величины вводимой реактивности;
- результатов расчёта по обоснованию обеспечения 1% подкритичности
(требование Правил ядерной безопасности) при обезвоживании контура охлаждения
(КО) СУЗ для состояний реактора, при которых это событие вызывает наиболее
опасную величину высвобождаемой положительной реактивности;
- исследования ситуации, связанной с обезвоживанием активной зоны на уровнях
мощности реактора ниже 30% номинальной;
- объективной оценки результата реализации ПМ: реакторы РУ РБМК-1000 ряда
АЭС стали чувствительнее к возмущениям реактивности, вызванным перегрузкой
ТВС, загрузкой ДП, изменением мощности реактора, и требуют ограничения
мощности реактора вследствие возникающих недопустимых высотных
неравномерностей энерговыделения в активной зоне; и т.д. Далее. По опаснейшей
ситуации для реактора РБМК-1000 был выпущен отчёт <Расчётное исследование
поведения металлоконструкций РБМК-1000 и РБМК-1500 при одновременном
разрушении нескольких ТК и существующей штатной системе сброса парогазовой
смеси из РП> (инв. N 040-247-2426 НИКИЭТ). В отчёте есть вывод о
недостижимости взвешивания (возможности отброса) схемы <Е> (вместе со
стержнями СУЗ) при одновременном разрыве 3-х ТК с учётом наличия в них ТВС.
Это вывод - факт игнорирования НИКИЭТом реальной картины разуплотнения ТК в
ячейке 62-44 реактора блока N 1 ЧАЭС 07.09.82 г. Тогда ТВС <ушла> из ТК и
<спряталась> в графитовой кладке реактора, существенно снизив гидравлическое
сопротивление истечению теплоносителя в РП через разрыв этого ТК. С учётом
такого <сценария> разрывов ТК и погрешности расчётов указанный вывод
представлял умышленно заниженную опасность аварии, поскольку критической
становится ситуация, при разрыве двух ТК, т.е., при разрыве более одного ТК.
В части реализации мероприятий в строящихся блоках АЭС с реакторами
РБМК-1000, -1500 дела шли ещё хуже. ГАЭН СССР неоднократно требовал у МСМ
СССР/МАЭ СССР решения в технических проектах РУ и АЭС ряда вопросов
обеспечения безопасности. В частности в проектах:
- не обеспечена сейсмостойкость основного оборудования, РУ и АЭС в целом;
- не решены вопросы диагностики состояния металла и сварных соединений
оборудования и трубопроводов;
- не в полном объеме проанализированы аварийные ситуации при ряде
постулируемых исходных событий;
- не доказана безопасность АЭС при прохождении проектных аварий с учётом
выявившихся особенностей РУ РБМК-1000;
- не доказана надёжность системы управления и защиты (СУЗ) РУ;
- не решены вопросы обеспечения безопасности АЭС, вытекающие из анализа
аварии на ЧАЭС и, в первую очередь, расчётные определения бц, и т.д.
Исходя из этого перечня, приведённого из <Справки о ходе выполнения
<Мероприятий...> ГАЭНа по состоянию на 23.01.87 г., ГАЭН тогда запретил
разработку рабочей документации по проектам строящихся блоков АЭС.
Крайне плохо обстояло дело с обоснованием перечня Сводных мероприятий...>
(СМ-88) и выполнением их. Неторопливой суетой с ПМ и СМ ядерщики заслонялись
от разработки цельного отчёта по Чернобылю. По окончании оформления СМ они
также неторопливо засуетились с разработкой и выпуском <Обоснования
безопасности реакторов РБМК-1000 после выполнения I этапа <Мероприятий...>
от 27.06.86г...>. Оно не было согласовано ГАЭНом из-за недоработки
результатов выполнения 1-го этапа ПМ. Далее НИКИЭТ выпустил <Техническое
обоснование безопасности реакторной установки РБМК-1000> (прил. к исх.
040-04/315дсп от 29.-2.88 г.). Но оно было абстрактным, поскольку не
подходило к действующим РУ РБМК-1000 и <выглядело> неким техническим
заданием на разработку проектов реконструкции этих РУ. Таким образом,
разработчики РУ по-хитрому и нагло уклонились тогда от разработки
технического обоснования безопасности эксплуатируемых РУ РБМК-1000.
Почти год спустя после Чернобыля ВНИИАЭС НПО <Энергия> выпустил отчёт
<Анализ причин аварии на Чернобыльской АЭС путём математического
моделирования физических процессов> (Инв. N 328 от 30.02.87 г.), вызвавший
лишь межведомственный спор. Отчёт не опирался на зарегистрированные данные
в предаварийном состоянии, в начале катастрофы. В итоге по поручению
Н.Штейнберга я подготовил и сдал 21.09.87 г. в печать обращение ГАЭН <О
разработке отчёта по анализу аварии на ЧАЭС> в следующей редакции:
<Почти полтора года прошло после аварии на блоке N 4 Чернобыльской АЭС,
однако до сих пор предприятиями и организациями МСМ СССР и МАЭ СССР не
закончен объективный взаимосогласованный анализ причин аварии, недостатков
проекта РУ РБМК-1000, эксплуатационной документации и ошибок действий
персонала, способствовавших возникновению аварии, и не обеспечено доведение
результатов анализа до сведения персонала атомных станций и работников
предприятий, организаций и ведомств, связанных с эксплуатацией, ремонтным
обслуживанием, проектированием и надзором за безопасностью атомных станций.
Присущие проекту РУ РБМК-1000 недостатки были известны научному руководителю
проекта, главному конструктору реакторной установки и, в меньшей мере,
персоналу ЧАЭС, однако в технологическом регламенте эксплуатации блока не
акцентировалось внимание персонала на эти недостатки и возможность
возникновения ядерно-опасной ситуации...> Обращение завершалось предложениями
организационного характера. В списке рассылки его наряду с заинтересованными
ведомствами, институтами и КБ была указана и Прокуратура СССР. Но этот
надзорный за законностью орган тогда зависел от первых руководителей СССР.
Вся вышеприведённая картина в основе своей отвечает на поставленный вопрос
в названии статьи. Круг первых руководителей страны, ведомств - разработчиков
РБМК, надзорных органов, допустивших строительство и эксплуатацию АЭС с
предельно ядерно - радиационно-опасной РУ РБМК-1000 и обусловивших
недозволительное облучение и переоблучение персонала ЧАЭС, их семей, солдат-
ликвидаторов, многочисленного <затронутого> населения, указан. И в этом плане
правдивый рассказ в требовавшемся <Отчёте по анализу катастрофы на блоке N 4
Чернобыльской АЭС, произошедшей 26.04.86 г.> на официальном уровне
неотвратимо поведал бы общественности следующее:
1. Преступное в масштабах цивилизации безрассудство проявили Председатель
Совета Министров СССР Н.Рыжков, Генеральный секретарь П/б КПСС М.Горбачев,
министры Минсредмаша СССР (Е.Славский) и Минэнерго СССР (П.Непорожний), после
информирования их о катастрофическом разрушения 4-го блока ЧАЭС и
радиационных последствиях, не приостановив немедленно эксплуатацию на
мощности всех РУ РБМК-1000 АЭС, на весь срок их <жизни> имеющих большую
вероятность реализации катастрофы, подобной Чернобылю;
2. Катастрофа на ЧАЭС подтвердила фатальную ошибочность руководства МСМ
СССР и кураторов ЦК КПСС по ядерной отрасли, поддавшихся ложным утверждениям
академиков А.Александрова, Н.Доллежаля о безопасности и надёжности РУ
РБМК-1000. А руководимые ими ИАЭ и НИКИЭТ соответственно, фактически
<скопировав> с промышленных уран-графитовых ядерных реакторов, подготовили
РУ РБМК-1000, не в полной мере проработанную, чтобы быть пригодной для
безопасного использования в большой энергетике.
3. Реакторная установка РБМК-1000 опасна неустранимо, так как её проект:
3.1. Основан на конструктивном совмещении в РП графита, циркониевого сплава
в ТК и в ТВС, воды, пароводяной смеси, характерные тем, что:
- графит - органическое топливо. При температуре 650оС и выше поверхностей
значительной части графитовых блоков, достигаемой на номинальной мощности
реактора, они готовы к возгоранию в случае не исключаемого проектом
поступления воздуха в РП;
- циркониевый сплав твэлов ТВС в одном или в нескольких ТК при температуре
выше 1370оС при запаривании в случае не исключаемого проектом прекращения
подачи в ТК теплоносителя, вступает в экзотермическую реакцию с паром.
Неизбежно выделение водорода, разрушение основного барьера выходу
радионуклидов из топливной матрицы. Затем, миграция водорода совместно с
водородом радиолизного <происхождения> в барабан-сепаратор и далее (в поисках
<подходящей> для взрыва ёмкости с воздухом). Неизбежен разрыв этих ТК из-за
снижения прочности при росте температуры металла трубы ТК, отброс схемы <Е>
давлением в РП, т.е., вероятно чернобыльское разрушение реактора;
- водяной пар, истекая из небольшого разуплотнения ТК, не исключаемого
проектом, в контакте с <горячими> (выше 650оС) поверхностями графитовых
блоков будет термически разлагаться на водород и кислород. Это может привести
к взрыву ёмкостей газовой системы реактора и выбросу радиоактивности.
3.2. В РП размещает 3322 <диффузионных> сварных шва циркония со сталью у
1661 штуки ТК, но проект не исключает разрыв шва хотя бы одного ТК, с
вероятным повреждением вплоть до разрывов <соседних> ТК. Далее возможно
чернобыльское разрушение реактора;
3.3. Предусмотрел в реакторе нескольких десятков локальных критических
масс, <потребовавших> <собственные> стержни компенсации избыточной
реактивности и локальные автоматические регуляторы (ЛАР) мощности при
работающем реакторе. Это усложняет систему управления интегральной мощностью
реактора, не исключает отказы ЛАР, что может обусловить кризис охлаждения
твэлов, разрушение их оболочек, выброс радиоактивности, и не исключает
возникновение локальных СЦР деления ядер в заглушенном реакторе;
3.4. Предусмотрел как неустранимую сложность и существенную неточность
измерений эффекта обезвоживания КОСУЗ, заполнения/обезвоживания труб БАЗ
(экранировка ИК при перемещениях ОР СУЗ) в случаях необходимого определения
1% подкритичности реактора в соответствии с ПБЯ;
3.5. Предусмотрел в реакторе >227 тонн ядерного топлива, в том числе 5,46
тонны урана-235 с наработкой за год около 1000 кг особо ядовитого и
радиоактивного плутония-239 практически с бесконечным периодом полураспада,
1850 тонн графита, циркониевого сплава в ТВС, 17,8 м3 в ТК. Однако разрушение
твэлов, реактора и выброс в среду обитания плутония вместе с огромной массой
высокоактивных фрагментов реактора проект РУ РБМК-1000 не исключает;
3.6. Не исключает постоянного, самостийного варьирования неравномерности
высотных энерговыделений в реакторе при перегрузках ТВС, загрузках стержней
ДП, при перемещениях стержней УСП, РР СУЗ, изменениях мощности реактора, что
чревато кризисами охлаждения твэлов в ТВС с повреждением их оболочек,
выбросами радиоактивности;
3.7. Не исключает ошибочное или умышленное управление ядерным реактором
(изменение реактивности его активной зоны) без контроля оператором БЩУ (без
контроля СИУРом) из ряда других кроме БЩУ мест:
- из центрального зала (ЦЗ) посредством перегрузок ТВС, стержней СУЗ и ДП,
ошибочных загрузок ТВС вместо стержней ДП;
- оператором газового контура посредством замещения азотно-гелиевой смеси
в РП азотом и наоборот или воздухом;
- машинистами турбинного цеха посредством закрытия/открытия паровых задвижек
в главных паропроводах с местных постов управления;
- персоналом, обслуживающим КО СУЗ, посредством закрытия вентиля в лини
подачи воды в каналы стержней СУЗ;
- персоналом обслуживания СП стержней СУЗ посредством подъёмов краном ЦЗ на
2ё3 метра СП со стержнем для осмотра лент крепления стержней СУЗ к СП,
предваряя это прикрытием вентиля в линии подачи воды в каналы стержней СУЗ.
Возможны самоходы крана, не восстановление подачи воды в канал;
- открытием с местного поста управления задвижек подачи воды из системы
аварийного охлаждения реактора (САОР);
3.8. Не исключает закрытие вентилей в трактах подачи воды в два и
более ТК, что чревато чернобыльской катастрофой;
3.9. Не предусмотрел технические средства для автоматического контроля и
исключения недопустимой динамики изменения температуры металлоконструкций
схемы <Е >, <С> и др., сохраняющих свою <геометрию> лишь при малой скорости
изменения их температуры (10 С/час) при снижениях/повышениях мощности
реактора. Превышение этой скорости изменения их температуры может обусловить
разгерметизацию РП, попадание воздуха в <горячий> графит с возгоранием его,
выброс радиоактивности. Эти сложные, громоздкие и непромышленно
сооружаемые металлоконструкции и есть <скелет> РБМК;
3.10. Не предусмотрел технические средства для автоматического контроля и
исключения недопустимой динамики изменения температуры компонентов контура
многократной принудительной циркуляции (КМПЦ), барабан-сепараторов;
3.11. Не исключает защемление ТК в графите вследствие радиационного
распухания графита реактора, графитовых колец, труб ТК и не обеспечивает
постоянный контроль отсутствия перемещений столбов графитовых блоков вслед за
температурными изменениями длины ТК. Защемление ТК в графите чревато
разрывами одного ТК или более, т.е., возможно разрушение реактора;
4. предусмотрен ядерный реактор РУ РБМК-1000, не подлежащий модернизации
с целью снижения его опасности. Реализацией ПМ и СМ-88 лишь частично снижена
опасность реактора, но выявлено его свойство в чём-то улучшаться <за счёт>
ухудшения других факторов опасности реактора. Например, увеличение количества
стержней РР, ДП в активной зоне и замещение проектных ТВС сборками с
топливом обогащением 2,4% ураном-235 позволило снизить паровой коэффициент
бц до <плюс> 0,5?, но привело к увеличению высвобождаемой реактивности
обезвоживанием каналов стержней СУЗ (до <плюс> 3,5в).
В связи с этой особенностью и вышеуказанными опасностями ядерный реактор
РУ РБМК-1000 не пригоден для использования в энергетике как неустранимо
ядерно-опасный. Продолжение эксплуатации АЭС с РБМК-1000 есть опаснейший
риск, безрассудство, безответственность лиц, обязанных своевременно
пресекать авантюрную деятельность разработчиков опасных РУ.
5. Чернобыль, хороня <Укрытием> печальную череду суток <выжигания> радиацией
многотысячных ликвидаторов, своими исключительностью разрушения <мирной> АЭС
и масштабностью радиационного поражения людей, среды обитания, требовал сразу
же, требует сейчас, будет требовать всегда остановки всех действующих АЭС,
априори не готовых к какой-либо защите персонала станций, населения, среды
обитания в случае разрушения любого ядерного реактора. А это исключить
невозможно. <Укрытие> Чернобыля своим присутствием на Земле требует остановки
всех АЭС, так же как Хатынь, Бухенвальд своим наличием <молчаливо> умоляют
народы больше не допускать фашизм;
6. Чернобыль требует неотложного пересчёта полученных и учёта получаемых
доз облучения не только от внешнего, но и от бета-излучения, внутреннего
облучения нуклидами персоналом станции, ликвидаторами катастрофы, <затронутым>
населением, оказавшимся/находящемся на территориях, поражённых
радиоактивностью. Чернобыль требует как мер по устранению дозовых нагрузок
для людей, превышающих фоновое значение, так и тщательное медицинское
обследование всех <затронутых> избыточной над естественным фоном
радиоактивностью и скрупулёзный текущий анализ проявляющихся у людей
последствий этого облучения и учёт результатов анализа.
Это необходимо для констатации исходных уровней и интегрального во
времени поражения радиоактивностью людей для оценки в перспективе последствий
сверх фонового воздействия на детей, женщин и мужчин живущих, последующих
поколений. Упущение из-под контроля этой картины будет таким же тяжким
преступлением перед нынешним и будущими поколениями людей, как и обусловленная
недостатками проекта РУ РБМК-1000 катастрофа на ЧАЭС. То, что с Чернобыля
разъехались тысячи ликвидаторов, облучённых <разрешённой> дозой, в разы
заниженной от фактического облучения, без учета b - излучения, внутреннего
облучения от поступивших в организм радиоактивных нуклидов, аэрозолей, это
циничное преступление руководителей бывшего СССР, дозиметрических служб,
Госкомгидромета, 3ГУ Минздрава и Правительственной комиссии, работавшей на
ЧАЭС. Всё это, должно было содержаться в <Отчёте...>, которого пока ещё нет.
В заключение необходимо отметить следующее. Чернобыль однозначно обязывает
адекватные значимости катастрофы для существования цивилизации на Земле
объективное и без влияния МАГАТЭ проведение анализа и подробное описание
причин возникновения, развития и последствий катастрофы с точными оценками и
характеристиками выброшенной в среду обитания радиоактивности, причинённого
и нарастающего ущерба бывшим республикам СССР, России, зарубежным странам.
Это необходимо ни Росатому, ни МАГАТЭ, а здравомыслящей части человечества
для выбора: ещё быть с традиционной не устранимо опасной ядерной энергетикой
и получить вероятные чернобыли, или безопасно прикрыть её, что уже
проблематично, но сохранить цивилизацию на Земле. Время идёт, картина
радиационного поражения среды обитания, территорий размазывается,
радиоактивность съедается нами вместе с дарами леса, земли, рек, морей...
События, подтверждающие ряд указанных выше недостатков РУ РБМК-1000,
-1500, состоявшихся при их эксплуатации, приведены в Приложении.
Приложение
События, состоявшиеся в эксплуатируемых РБМК-1000, -1500:
- 30.06.89 г. Н.Штейнберг провёл совещание в ГАЭН, касающееся
произошедшего самохода ЛАР в реакторе блока N 2 Смоленской АЭС.
- 13 февраля состоялся отказ в работе логики СУЗ реактора блока N 2
Ленинградской АЭС (Акт N 2 ЛЕН-0-01-02-88). Был в комиссии на ЛАЭС для
расследования этого <раздрайного> в СУЗ события.
- с 31 января по 05 февраля 1987 г. на Смоленской АЭС представители НИКИЭТ
выявили нарушения требований Технологического регламента при изменениях
расходов воды КО СУЗ, уставок <СРВ>, <ПРВ> в КИП, приведших к снижению
расходов воды через каналы стержней СУЗ. В исх. 1-14/323 от 04.03.87 г. ГАЭН
уведомил Ю.Черкашова, Ю.Филимонцева и поручил инспекциям ГАЭН выдать
предписания руководству станций <2. ...на проведение в ближайшие ППР очистки
верхнего бака и раздаточного коллектора КО СУЗ на блоках, на которых такая
работа не производилась в течение минувших 1-1,5 года...>
- 25.01.87 г. на блоке N 2 ИАЭС сработала АЗ по снижению "ф" (периода) при
работах персонала на схеме <Е>. Вследствие подъема краном ЦЗ СП и стержня
РР на 2 метра из ячейки 38-39 для осмотра ленты СП при оставленном (в
нарушение порядка работ) извлеченном также за СП положении ст. РР в ячейке
38-43 при подкритичности реактора >1,2% в нём возникла локальная СЦР
деления ядер (Акт-4-87 ИАЭС от 25.01.87 г.) При этом каналы контроля мощности
реактора <не заметили> возникновение этой СЦР. ГАЭН в исх. N 1-14/319 от
02.03.87 г. в адреса п/я В-2250, п/я А-1759, Черкашова, Филимонцева, ИАЭС
выдал задание на проведение экспериментов на ИАЭС и выдачи рекомендаций.
- Заключение на <Техническое обоснование безопасности реакторной установки
РБМК-1000> исх. 12-09/102 от 05.04.08 г.;
- ГАЭН в исх. 5-10/659дсп от 23.03.88 г. в адреса руководителей МСМ СССР и
МАЭ СССР запретил использование <Обоснования безопасности реакторов РБМК-1000
после выполнения I этапа <Мероприятий...> от 27.06.86. и обеспечение
безопасности при загрузке ТВС с обогащением 2,4%>;
- на ЛАЭС на 14-ом году <жизни> реактора блока N 1 (по проекту - ресурс 30
лет) было выявлено <плотное> заклинивание ТК в его графитовой кладке. При
извлечениях 2-х ТК для их замены потребовались запроектные усилия. При этом
обнаружили, что до упора в схему <Е> из графитовой кладки поднималась и часть
столба графитовых блоков ячейки этих ТК (<Протокол исследования графитовой
кладки и технологических каналов в ячейках 37-45 и 40-46 реактора I блока
ЛАЭС в период ППР 1987 г., декабрь> N 15/6820 от 25.12.87 г.). По требованию
ГАЭН представленный из НИКИЭТ отчёт <Дополнение к расчетно-экспериментальному
обоснованию безопасности I блока Ленинградской АЭС в условиях уменьшившегося
технологического зазора <ТК - блок графита> оказался ущербным (письмо
ГАЭН исх. 12-07/67дсп от 23.02.89 г.).
Бывший государственный инспектор по ядерной безопасности
СССР/РФ, участник работ в комиссиях по расследованию событий и
исполнитель указанных в статье писем
Симонов Е.Я.
|
|
