Более полутора лет родители Саши Набилкина, которому сразу после рождения в числе прочего поставили диагноз «Детский целебральный паралич», добиваются привлечения к уголовной ответственности сотрудников Перинатального центра в Набережных Челнах.
8 декабря 2008 года Марину Набилкину на «скорой» доставили в Перинатальный центр Набережных Челнов.
«Я знала, что сама не могу родить, но врачи решили иначе – они буквально давили на живот – сначала по одному, потом вдвоем, - вспоминает женщина. - Когда теряла сознание – водой поливали, по щекам били. Ребенка пытались зацепить за головку и вытащить, а она застряла в области таза. В этот момент, наверное, малыш и получил гипоксию головного мозга. Если бы они сразу делали кесарево сечение, этого бы не произошло».
Состояние ребенка при рождении и после проведения первичных реанимационных мероприятий сохранялось тяжелым «за счет неврологической симптоматики и дыхательной недостаточности», и врачи начали проводить искусственную вентиляцию легких.
- Врачи, которым мы его показывали, вообще удивляются, как он живой остался. У него детский церебральный паралич, частично атрофирован мозг, большая близорукость, эпилепсия, - говорит Марина Набилкина – Мальчик почти не видит и не умеет ходить, сидит с трудом.
Родители малыша обратились с заявлением о возбуждении уголовного дела в отношении сотрудников Перинатального центра в Набережночелнинский Межрайонный следственный отдел Следственного управления СК при прокуратуре РФ по Татарстану. По инициативе следователя Министерство здравоохранения республики провело служебное расследование по факту инцидента.
Эксперты выявили 4 дефекта оказания Марине Набилкиной медицинской помощи: (1) врачи не диагностировали аномалию родовой деятельности в первом и втором периодах родов и не назначили адекватную обезболивающую терапию; (2) сотрудники учреждения не выполнили в полном объеме исследование плода; (3) акушеры не обеспечили объективный контроль за внутриутробным состоянием плода (кардиотокография в родах ни разу не выполнена); (4) первичная медицинская документация заполнена неразборчивым почерком, что значительно затруднило проведение экспертизы).
Диагноз врачей Детской республиканской клинической больницы также свидетельствует о возможной причастности врачей к рождению ребенка инвалидом – «Последствия перинатального поражения головного мозга». Правда, замруководителя управления Росздравнадзора по Татарстану Любовь Шайхутдинова в официальном ответе родителям Саши высказалась более осторожно – «возможно, что своевременная диагностика и лечение гипоксии плода в родах не привели бы к рождению такого тяжелого ребенка».
«На мой взгляд, результаты ведомственной проверки могли бы стать основанием для возбуждения уголовного дела, - считает представитель пострадавшей стороны, начальник отдела общественных расследований Казанского правозащитного центра Андрей Сучков. – Но, видимо, следователь хочет просто подстраховаться. В настоящее время планируется назначить судебно-медицинское исследование в Республиканском бюро судебно-медицинской экспертизы».
От редакции: Я уже много раз писал, что правозащита напрасно занимается вопросами, связанными с претензиями граждан к медикам. Это не дело правозащиты - помогать одним униженными оскорбленным против других - таких же.
Что касается данного случая - да, произошло несчастье, родился ребенок с детским церебральным параличом. Однако ни один эксперт, находясь в твердом уме и трезвой памяти не скажет, что ДЦП развился из-за действий врачей. Потому что этиология и патогенез этого явления до конца не поняты современной наукой, а значит и назвать причину никто не в состоянии. Да, неправильные действия медиков могли усугубить состояние больного ребенка. Но утверждать, что из-за неразборчивого почерка в истории болезни или из-за того, что падающую в обморок беременную хлопали по щекам, родился ребенок с ДЦП - это почти то же самое, что судить за сглаз или порчу.
По сути, это и происходит. Никто не знает, отчего рождаются дети с ДЦП, но виноваты те, кто принимал роды. А роды были тяжелыми, и впечатления роженицы от процесса родов - это не повод кого-то осуждать. Медицинские манипуляции для неподготовленного человека часто выглядят вполне ужасающе. Но то, что описывает Марина Набилкина не выходит за рамки общепринятых манипуляций - да, может быть, техника немного архаичная, но мы же не знаем, чем располагает Перинатальный центр в набережных Челнах для оказания более современной помощи.
СПК почему-то берет на себя не свойственную ему функцию медицинской экспертизы и утверждает, что "врачи не диагностировали аномалию родовой деятельности в первом и втором периодах родов и не назначили адекватную обезболивающую терапию". Но вполне возможно, что адекватно в данной ситуации было как раз обойтись без обезболивания, чтобы не усугублять этим и без того тяжелую гипоксию плода?
СКП считает, что "сотрудники учреждения не выполнили в полном объеме исследование плода". А было ли у врачей время на всестороннее исследование больной, поступившей по "скорой"?
СКП полагает, что "акушеры не обеспечили объективный контроль за внутриутробным состоянием плода (кардиотокография в родах ни разу не выполнена)". А была ли такая возможность во время приема этих родов? Можно ли было сказать: "Погоди, не рожай, мы тут кардиотокографию сделать не успеваем?"
Это все, конечно, вопросы при первом взгляде на ситуацию. Реально она наверняка гораздо сложней. Скажем, почему роженица с таким тяжелым состоянием плода попала на стол к акушеру по "скорой", почему ее не обследовали в дородовый период? Или она сама отказывалась от обследования или от госпитализации? Но дело даже не в этом.
Родители больного ребенка пытаются привлечь врачей к уголовной ответственности. Но мог ли быть в действиях медиков умысел - скажем, добиться, чтобы у этого ребенка развился ДЦП? Ну а если нет преступного умысла, то в чем же преступление? В том, что ребенок родился больным? Но он все равно родился бы больным, потому что ДЦП не развивается при родах. А в чем вина акушера? В том, что он господь бог и может временами даже ошибаться - не провести ненужное для лечения, но полезное для отчетности исследование? Вместо помощи больному заполнить историю болезни каллиграфическим почерком, чтобы прокурору легко было читать?
И при чем тут правозащита?
Анатолий Баранов
|
|
