Копаясь в бумагах, обнаружил забавную вещь—интервью господина Суркова еженедельнику “Столица” №16 (126) аж за 1993 год. Читал и плакал...
«ЧТО ВЫГОДНО «МЕНАТЕПУ», ТО ВЫГОДНО РОССИИ»
Сегодня это звучит слишком дерзко. А завтра?
Банк «Менатеп» основан в 1988 году. За прошедший период уставной капитал увеличился более чем в 200 раз. «Менатеп» входит в десятку крупнейших банков России. Является совладельцем ряда промышленных предприятий, коммерческих и торговых фирм, владельцем недвижимости. Проводит все виды банковских операций в рублях и иностранной валюте как на территории бывшего Союза, так и во многих странах мира, установив прямые корреспондентские отношения с тремя десятками зарубежных банков. На вопросы корреспондента отвечает директор по связям с общественностью банка «Менатеп» Владислав Юрьевич СУРКОВ.
— Какие же скрытые пружины приводят в движение такую мощную финансовую машину, как «Менатеп»? Существует множество версий.
— По темпам роста и стилю развития наш банк достаточно напорист и даже агрессивен. Что всегда порождает массу слухов о корнях успехов. Как только мы получили определенную известность, так сразу же превратились в некий социальный фактор. Пошла волна вопросов: откуда все это взялось? Мы ведь, в глазах обывателя, оперировали огромными суммами. Ничего удивительного, что возникли версии о происхождении капитала.
— На какой версии остановились?
— Надеюсь, что общественность наконец-то остановилась на самой объективной из них. Поскольку все слухи о деньгах КПСС, о западных инвесторах, о помощи КГБ и т.д. оказались абсолютно беспочвенны. Люди, разбирающиеся в банковском деле, понимают, что все эти деньги могут быть заработаны нормальным путем. Общественное сознание просто не воспринимало такую возможность развития бизнеса. Бытовало советское сознание: если у соседа много денег или большие успехи — значит, он «блатной». Значит, за ним кто-то стоит: или «высокий» родственник, или мощная группировка. Это нормальный, «наш» подход. Но, к счастью, сознание меняется, люди понимают, что деньги можно делать честно.
— Именно этим заповедям вы следуете?
— Деятельность «Менатепа» позволяет нам уверенно смотреть в завтрашний день. Наш банк никогда не стоял у так называемой «красной черты», никогда не ставил под угрозу вложения акционеров и клиентов. Несмотря на политические перипетии, непредсказуемое законотворчество, угрозу перемены экономического курса, жизнь в состоянии жесткого дриблинга со стороны каких-то хаотичных сил, было желание у группы людей, которые и составляют «Менатеп», жить по-человечески в своей стране, работать в ее интересах.
Ведь в наших школах и университетах не учили нынешним экономическим отношениям. Большинство специалистов оказались не готовы к восприятию новых схем жизни. Прежняя безответственность к итогам своего труда теперь неприемлема, сегодня на карту ставится все! Неверная операция или поступок, не тот человек, принятый на работу, могут погубить отлаженный механизм. Поэтому ежедневно идет интенсивная работа за самих себя и, значит, за людей, доверивших нам свои деньги. Тем более что банк, как явление, обладает некоторой особенностью, которая привносит драматизм в его работу: он оперирует деньгами других людей. Номинально, все мы получаем зарплату в «Менатепе», но, по сути, нам платят наши клиенты.
— Самое время поговорить о мере ответственности...
— Естественно. Если мы подведем клиентов, не дай Бог прогорим, это будет крах не только для нас, но и для огромного количества людей. Понимание этого повышает уровень профессиональной ответственности. С Другой стороны, иметь репутацию плохого банка — значит поставить такое пятно, от которого не отмыться. Вы уже не банкир, и вновь достаточно тесный мир бизнеса вас не признает.
— Можно ли сейчас определить какие-то приоритеты в сложившейся банковской структуре России?
— В банковском сообществе всегда идут подобные разговоры. Есть желание построить всех в некий хитпарад. Однако критерии оценки не всегда оказываются рациональны и объективны. К примеру, ведомственные банки изначально получили стартовый капитал. При этом не использовался интеллект работников банка, и потому трудно говорить о их профессионализме, а значит, перспективах самого банка. Выпустите на волю из клетки птичку — она погибнет. Этот закон универсален. Большие обороты и активы еще не показатель качества банка.
— Выходит, нет каких-то объективных критериев, позволяющих расставить всех по своим местам?
— В нашем деле слишком много субъективного. Порой немало зависит от таланта первых лиц. Поменяйте их — и банк тут же преобразится. Однако все стремятся попасть в «ТОР» и заявить о себе. В частности, вот, проводят конкурсы. Или приглашают зарубежные фирмы для проведения анализа. Могу отметить, что «Менатеп» независимо от того, кто проводит эти исследования, конкурсы, «хит-парады», остается в первой десятке.
— Видимо, у банкиров, как у теннисистов, есть сильнейшая десятка — двадцатка, и среди них идет соперничество за лидерство?
— Совершенно верно, именно так. Но только среди крупных банков. Большая часть наших банков имеет мизерный уставной капитал, минимальные инвестиционные возможности. Это другое качество. Думаю, их не стоило спешить называть коммерческими банками. Скорее, это товарищества взаимного кредита, как уже было в старой России.
— Можете ли вы помочь нашему обывателю глазами банкира узреть среди множества именно тот банк, который не прогорит?
— Здесь есть проблемы. Понятия, которые сегодня в ходу при заключении банковских операций, вчера не применялись и просто были незнакомы людям. Банки воспринимались как место, где лежат деньги, причем без всякой выгоды для клиента. Люди даже не интересовались судьбой вкла дов. Как ни странно, данный стереотип действует в нынешних условиях. Люди почему-то доверяют всем банкам и несут деньги в ближайший. По опыту работы в «Менатепе» могу сказать, что лишь незначительная часть клиентов интересуется состоянием дел в банке.
— Получается, что советское прошлое — плюс для коммерческих банков.
— Получается так. Но только если рассуждать с точки зрения чистогана. Если же для вас писаны законы чести — это совсем не интересно. Вы должны рассчитывать на адекватное партнерство. Иначе создается простор для махинаций. Как показывает практика, чаще подобное случается в малых банках. Что наводит на разные размышления: или банк специально создавался для жульнических операций, или ему недостало средств обеспечить нужную защиту и его подставили “доброжелатели». В один прекрасный день клиент такого банка получает известие, что он банкрот.
— Какой же выход?
— Надо учиться, и прежде всего хотя бы читать банковский баланс. Этого достаточно, чтобы получить первое представление о банке. Ну а если вы человек рискованный, то есть люди, которые собирают деньги под 300 процентов годовых, правда, потом их милиция ищет с собаками, но народ по-прежнему доверчиво несет деньги в подобные структуры. И когда нас спрашивают: почему у вас такой низкий процент по депозиту? — приходится объяснять, что это нормально, что при честном бизнесе большего не может быть. Отечественный классик верно подметил: мы ленивы и нелюбопытны. Иначе, чем объяснить безответственное отношение к своей собственности, к деньгам, отдавая их в неизвестные руки.
— Ведущие банки, вероятно, просто обязаны взять на себя просветительскую миссию. Ведь речь о репутации российского банковского дела?
— Верно, такая работа уже начинается. Но пока ведется вразнобой. Думаю, следует проводить ее через Ассоциацию российских банков или через иные коллективные действия. Например, совместно финансировать программы, направленные на формирование рынка, скажем, организовать экономический ликбез для населения. Со своей стороны мы финансировали создание детских игр с объяснением рыночных азов, вели в газете «Семья» рубрику финансиста...
— Каких основных принципов придерживается «Менатеп» в своей деятельности, в чем его философия?
— «Менатеп» мог остановиться на уровне частной лавочки, где люди бы обогащались, выкачивали деньги, не думая о завтрашнем дне. У нас же изначально был иной посыл, когда нас было восемнадцать, остался таким он сегодня, когда коллектив вырос до пяти тысяч, — жить и работать в своей стране, и делать это хорошо.
Банк иногда упрекают в скупости. Видя, как отдельные коммерческие структуры делают красивые многомиллионные жесты, я радуюсь за них. Однако банку должна быть присуща сдержанность. Наши интерьеры не блещут шиком, хотя могли бы выглядеть как дворцы. Но по одежке надо протягивать ножки. Это наша жесткая политика, которой мы следуем ежедневно. Образ банкира, чрезмерно занятого благотворительностью, должен настораживать его акционеров.
Вопреки вошедшему в моду цинизму люди по-прежнему тянутся к порядочности и честности. Раз запачкав, уже не отмоешь сорочку. Банкир не может дважды войти в одну воду. Он обречен быть и честным, и порядочным, я говорю это о настоящих банкирах.
— Это желаемое или действительное?
— Основная когорта банкиров работает стабильно и честно. И несмотря на то, что они наши соперники, мы рады такому обстоятельству. Ведь крах одного банка в какой-то мере подрывает доверие ко всем нам. Порождает апатию вкладчиков, репрессивные меры со стороны государства.
— Хорошо, в России вы среди лидеров, а за рубежом?
— Мы вступили в полосу, когда нас стали воспринимать всерьез. Нас — это банки и крупные коммерческие структуры. Было понятие — директорский корпус госпредприятий, теперь добавилось банковское сообщество. Это две силы, которые сегодня определяют деловое лицо России. Обозначилось и международное признание. Правда, в долларовом исчислении по обороту мы пока очень средний банк...
— Тут, видимо, виноват курс рубля к доллару.
— Да. Но Запад понимает специфику нашего рынка. И расширение наших корсчетов в самых престижных западных банках говорит о доверии. Особенно нам приятно отметить такой факт, возможно несколько лирический, но очень яркий с точки зрения общественного признания, когда в число двухсот людей планеты, которым предстоит, как полагают, в будущем столетии влиять на мировое развитие, был выдвинут и утвержден председатель правления «Менатепа» Михаил Ходорковский.
— Это — дороже денег!
— Это тот капитал, который позволяет нам смотреть в завтра уверенно. И способствует скорейшей интеграции в мировое сообщество. На Западе приходят к пониманию, что в России есть люди, которым можно доверять.
— Приглашение в Давос на Всемирный экономический форум представителей деловых кругов России, в том числе вас, — как раз признак такого понимания.
— Форум — авторитетнейшая в мире организация, средоточие интеллектуального и политического ресурса всего человечества: премьер-министры, руководители исследовательских центров экономики, здравоохранения, экологии... Встречи и прием были на очень высоком уровне. Надеемся, что это надолго и-всерьез, что за этим стоит научный анализ. А все это является началом пути к признанию.
— Не так давно образ России олицетворялся березками, сейчас в торговых рядах Арбата их заменили разномастные матрешки и военная униформа. Вы же говорили, что пришло время определять лицо России деловым людям.
— Это наше твердое убеждение. Большую страну делают крупные корпорации. Известен знаменитый девиз, что выгодно «Дженерал Моторс”, то выгодно Америке! У нас это пока не прививается. Тенденция к всеобщей демонополизации, на мой взгляд, губительна для нас. Доходит до экстремизма, когда Россию стремятся превратить в страну мелких лавочников. И все же, если возобладает разум, визитной карточкой России будут корпорации: финансовые, автомобильные, нефтедобывающие, производящие вооружение...
— Мировая практика это уже доказала. Если говорят «Сони» — подразумевают Японию, если «Мерседес» — Германию.
— А что такое Россия? Водка и матрешки? Уверен, западные партнеры того же Газпрома, других крупных структур знают: Россия нечто большее, чем эти два символа. Но понимаем ли это мы сами? Если я выйду на улицу и скажу: что выгодно «Менатепу», то выгодно России, — надо мною посмеются, а зря!
— Означает ли сказанное вами, что «Менатеп» намерен серьезно соперничать за право быть своеобразной банковской визитной карточкой России?
— Деловой человек обязан иметь амбиции, разумеется, подкрепленные реальными возможностями. У нас их достаточно. И мы будем упорно работать, отдавать все силы, чтобы такое право получить.
|
|
