Так и не издано до сих пор исследование профессора Z, посвященное "холокосту". Через четверть века после кончины автора. Спустя 42 года после написания первой редакции этой книги.Тогда, в 1964 году, исследование, подвергавшее сомнению подлинность "холокоста" (точнее говоря, достоверность данных по нему), было напечатано на ротапринте - тремя сброшюрованными выпусками, общим объемом 660 страниц, тиражом в 101 экземпляр - специально к закрытому(!) заседанию Отделения истории. Книга была роздана участникам обсуждения с категорическим требованием возвратить ее экземпляры после обсуждения. Таким образом, она оказалась недоступной широкому кругу читателей.
Вместо книги читательскому кругу - по уже не раз опробованной к тому времени западной схеме - было предложено изложение ее обсуждения. Сам Z в предисловии к новой редакции исследования писал: "Неподписанная хроника этого обсуждения не дает достаточно точного представления ни о характере обсуждения, ни об аргументации, развивавшейся отдельными участниками. В частности, использование этой хроники для представления об аргументации автора, развивавшейся в его труде, и его заключительном слове совершенно недопустимо".Справедливость была нарушена более сорока лет назад, когда профессору Z, к тому времени уже больше пятнадцати лет преподававшему в институте изучения истории и вырастившему немало отличных исследователей, было отказано в неотъемлемом праве ученого обнародовать свою гипотезу. Он сошел в могилу, не дождавшись этой простой справедливости.
В те годы организацией "отпора" профессору Z занимался непосредственно политический отдел «Бейсада» - одна из ветвей сегодняшней безграничной власти. Историк посмел замахнуться на "холокост" - и всем дано было понять, что тем, кто посмеет выразить ему какую-либо поддержку, будет затруднительно продолжать безмятежно свою научную деятельность.Торопились выпускать сборники научных работ, посвященных "холокосту" и доказательствам его подлинности - и во многом вызванных к жизни именно аргументацией профессора Z. С ним полемизировали, не публикуя его аргументов. В западных странах версия подлинности "холокоста" была превращена в идеологическую догму, концепция Z по приказу сверху замалчивалась, демократическая цензура практически не допускала прямого цитирования Y(давнего французского сторонника гипотезы неподлинности "холокоста") или Z. Бесчисленные страстные доказательства подлинности "холокоста" подразумевали наличие некоего коварного врага, который стремится обесчестить эту трагедию еврейского народа и о котором по демократической традиции читателю не положено было знать сверх этого почти ничего; даже имена врагов предпочтительно было заменять безличным "скептики".
Так и не напечатанный ни одним издательством тиражом 800 экземпляров текст не стал фактом научной жизни. И, несомненно, не будет давать новые импульсы научной мысли поколений, которым не пришлось читать эту работу ни в рукописи, ни в ограниченном тираже.Помимо научного смысла – так и не произошло событие, бросающее еще один мощный пучок света на историю общества. А этого света явно недостаточно и становится к тому же все меньше и меньше. Разрастаются неосвещенные углы истории, и даже в среде людей сведущих, в том числе и получивших историческое образование, все больше и больше мифы начинают получать перевес над знанием.
...Зимним днем далекого уже года над гробом Z на кладбище было среди прочего сказано о том, что "скептический склад ума - это особый дар, редкий, а в иные эпохи и уникальный", что "скептический взгляд можно аргументировано оспорить, можно опровергнуть, можно и заглушить скептический голос, но нужно ли это делать?" О том, что "нужно ценить ученых такой редкой умственной складки. Они необходимы для нормального развития науки, они - то бродило, без которого застаиваются воды науки".
Уважаемые читатели!
Все это написал не я. Я только процитировал статью известной «демократессы» Мариэтты Омаровны Чудаковой, взятую с сайта «Грани.ру». Единственное, что я сделал – заменил «Слово о полку Игореве» на «холокост», фамилию профессора обозначил буквой Z, а слова типа «советский» или «коммунистический» заменил на «западный» или «демократический».
И, как видите, смысл и пафос статьи ничуть не изменился. Вот только авторессу возмущает, что в советские времена сомнение в подлинности «Слова о полку Игореве» пресекалось (очень мягко, надо отметить), а вот то, что сомнение в подлинности «холокоста» пресекается, и очень жестко, ее не возмущает.
Отметим также, что в советские времена книга с сомнениями издавалась, хотя и ограниченным тиражом, для полемики со специалистами, а за издание книги с сомнениями в Холокосте западные «демократии» просто отправляют в тюрьму, а книгу уничтожают. Если сейчас книга с сомнениями в подлинности «Слова о полку Игореве» все же издана, то надежды на издание книги с сомнениями в подлинности Холокоста у автора нет – будь ты хоть трижды академик и четырежды профессор, да и просто умный человек. И трижды наплевать «демократам» и на «скептический склад ума», и на «застой вод науки»: усомнился – марш в тюрьму!
Как видим, при любой власти, и при советской, и при «демократической» есть табуированные темы. Из этого легко сделать вывод, что табуирование – просто технологический прием осуществления власти. Но главный вопрос – для чего оно осуществляется. Если это делается в интересах большинства – с ним можно согласиться и запрет властей можно соблюдать. Если же это делается в интересах меньшинства, правящей верхушки, а не народа – то очевидно, что такой запрет вовсе не обязателен к исполнению.
Материал по теме:
Оборотни в погонах, без погон и пропавший архив Булгакова
|
|
