Резник привел в прениях довод Нюрнбергского Трибунала: «Нюренбергский процесс, куда были представлены вот эти доказательства советской стороны, как подтверждения преступления против человечности, гитлеровских преступников. Нюренбергский процесс счёл эти доказательства весьма неубедительными, и в приговоре Нюрнбергского трибунала они отсутствуют, что касается суда Конституционного, то я уже соответственно говорил, факты, которые являются преступными, Конституционный суд признавать не вправе, если нет окончательного постановления на этот счёт уполномоченного органа. Это может быть судебный приговор, ну, разумеется, это может быть, как и постановление о прекращении дела, не отменённое, не изменённое на тот момент».
Надо сказать, что и читатели, следящие за моими репортажами, тоже обращаются к этой теме. Вот комментатор с www.politpskov.com пишет: «Пусть Мухин ответит всего на ОДИН вопрос - почему Советы спустили этот эпизод обвинения в Нюрнберге? Ведь пытались же повесить на немцев. Ну немецкая защита так размазала по стенке советское обвинение, что даже там пришлось выкинуть этот пункт на помойку. Так почему? То ли Сталин послал на дело непрофессионалов, то ли всё-таки немцы и вправду были невиновны в Катыни».
Это обычная полуправда-полуложь, которую распространяют среди быдла клеветники на Россию, в том числе и такие, как Резник. Начать надо с принципов организации Нюрнбергского трибунала. Когда союзники решили наказать организаторов Второй мировой войны как бы законным способом (посредством суда), вопрос встал не только о законности самого этого международного суда, но и о том, как на нем доказать вину подсудимых? Пародию на законность суда союзники так-сяк сымитировали принятием Устава Трибунала, а с доказательством решили вот что. Преступления нацистской Германии были огромны, десятки стран и миллионы людей предъявляли ей обвинения в убийстве отдельных людей, слоев населения, в единичных случаях и в концентрационных лагерях, в тюрьмах и путем сожжения и расстрела целых населенных пунктов. Чтобы рассмотреть доказательства по всем этим эпизодам, Трибуналу понадобились бы столетия, прежде, чем он вынес бы приговор.
Во-вторых, руководители нацистской Германии, сидевшие на скамье подсудимых, лично не сделали ни одного выстрела и не одели петлю на шею ни одного человека. Они обвинялись в том, что это их политика привела к этим преступлениям. Обвинители должны были доказать связь между решениями по политическим вопросам руководства Германии и геноцидом. В случае с убийством польских граждан обвинители должны были доказать, что геноцид против поляков был официальной политикой и подсудимые Геринг, Гесс, Иодль и прочие о ней знали и ее одобряли. Поэтому страны-союзники, создав Международный Военный Трибунал и договорившись, что они проведут суд быстро и сурово, не нашли другого способа вести судебный процесс, как отказаться от доказывания в суде самого факта совершения того или иного преступления. Если, к примеру, в Трибунал поступит акт от американского бригадного генерала о том, что в таком-то лагере военнопленных были убиты 50 английских летчиков, и обвинитель США предъявляет этот документ как официальный, то уже не требовалось доказывать, что эти летчики были убиты, а не умерли от гриппа, что они были убиты немцами, а не погибли от бомбежек или в пьяной драке. Трибунал не имел права рассматривать и доказывать сам факт убийства, разбирать, кто персонально виноват, для него важно было, что руководители Германии хотели и допустили это.
Такое положение статьи 21 Устава Трибунала не означало, что союзники собираются простить кого-либо. В странах, чьи граждане были убиты, создавались свои трибуналы, прокуратура разыскивала конкретных убийц, их выдачи требовали у Германии или у тех стран, где они скрылись, их судили и, если они были виноваты, наказывали. Это была причина, по которой Трибунал не мог требовать доказательств к официальным документам об убийствах. В спешке он мог оправдать убийцу и тогда уже национальный суд не смог бы привлечь того к ответственности. И, повторяю, судили тех, кто сам лично преступлений не совершал, поэтому разбор конкретного преступления к ним не имел отношения.
Естественно, СССР не собирался рассматривать Катынское дело в Нюрнбергском трибунале, поскольку вина немцев была официально доказана актом «комиссии Бурденко». Но уже началась холодная война и незаконное рассмотрение Катынского дела (противоречащее Уставу Трибунала) было начато по инициативе американского судьи Роберта Х. Джексона, который в 1952 году признался, что ему приказал это сделать президент США Трумэн. (Тот самый Трумэн, который в 1941 году, будучи сенатором, учил, что если будут побеждать немцы, то надо помогать русским, а если русские — то немцам). Трибунал заслушал трех подозреваемых немцев, которые заявили, что они в Катынском деле ни причем, а с советской стороны - судмедэксперта комиссии Бурденко, свидетельницу, видевшую, как в 1941 году пленных польских офицеров немцы вели на расстрел, и заместителя бургомистра Смоленска, который сообщил о усилиях немцев по сокрытию ими факта расстрела поляков. На этом рассмотрение, не имевшее никакого юридического смысла, было закончено. 
Юридического смысла это рассмотрение не имело потому, что по результатам допроса трех свидетелей с каждой стороны, судьи технически не могли признать ни виновность, ни невиновность кого-либо. Кроме этого, Трибунал, даже если бы его и убедило запирательство подозреваемых немцев (в Трибунале они выступали, как свидетели), не смог бы принять решение в пользу немцев и вопреки выводам «комиссии Бурденко», поскольку в этом случае были бы поставлены под сомнения абсолютно все доказательства, на основании которых были повешены нацистские лидеры. Но главное, после такого нарушения своего Устава, исчезла бы даже видимость законности самого Трибунала. Если судьи не исполняют Устав, то кто эти люди, откуда взялись? И почему они приговаривают кого-то к смерти и тюремному заключению? Иногда говорят, что Катынское дело не упомянуто в приговоре Трибунала, а, значит, Трибунал признал виновность СССР.
Ничего это не значит не только по вышесказанным причинам, но и потому, что осужденные Трибуналом не имели к этому делу никакого отношения – зачем упоминать о Катынском деле в приговоре им, если вины их хватило, чтобы их и так повесили?
Совсем по-другому выглядит рассмотрение Катынского дела в Конституционном суде. Резник правильно говорит, что Конституционный суд не имел права рассматривать дело об убийстве. Заслушать свидетелей, рассмотреть документальные и вещественные доказательства должен был обычный уголовный суд, а в Конституционном доказательствами были бы приговоры этих обычных судов. Но откуда им было взяться? Никто и никогда не судил КПСС в обычном суде. И судьи Конституционного суда, эти предавшие КПСС бывшие ее члены, чтобы выслужиться перед режимом, взялись рассматривать дела, подведомственные обычным судам. Защита КПСС протестовала, но что толку?
С другой стороны, судьи Конституционного суда – это те же судьи, разве, что их 17 и они куда более авторитетны, чем какая-нибудь соплячка районного суда. Вот судьи Конституционного суда, с целью обвинения КПСС в неконституционности, и рассматривали разные депортации «невинных народов», «незаконные репрессии», совали каждое лыко в строку, в том числе, рассмотрели и документы по Катынскому делу. И если Конституционный суд не упомянул о Катынском деле в своем постановлении, то только потому, что установил подложность всех этих фальшивок из «закрытого пакета №1». Поэтому вывод Конституционного суда о непризнании вины КПСС в Катынском деле законен, поскольку обвинение не представило в суд никаких иных доказательств, кроме этих пресловутых документов, а их подложность и в Конституционном суде вопила.
Вернемся к Басманному суду. После прений были реплики, и я в своей реплике обратил или постарался обратить внимание судьи на два вопроса. Вот Г. Резник говорит: «Они решили использовать судебное заседание, это цель, для того, что бы свою позицию, которая в исторической науке считается маргинальной, поскольку они неоднократно с ней выступали, они излагали её в книгах, в статьях она не принимается подавляющей частью историков, не является не только ни какой-то точкой зрения, которая, на ряду с другими, обсуждается, она определённо маргинальна, она не разделяется их коллегами». Тут Резник использует понятие «маргинальный» с позиции «сам дурак», поскольку это определение им дал я в своем выступлении в прениях. И мое определение им научно, поскольку маргиналы - это лица, социальные группы, находящиеся вне характерных для данного общества рамок социальных отношений, норм, традиций.
Ну как эти резники с их беспринципным служением деньгам соответствуют нормам и традициям народов России? И «коллег-историков», которые разделяют мнение, что «документы Политбюро» о расстреле поляков подлинные, на пальцах одной руки можно пересчитать. Это они маргиналы. Остальные «коллеги-историки» затаились и молчат, ввиду того, что клевету о расстреле поляков русскими, взяли на вооружение президенты России.
Вот сравните. Примерно в одно время со мною начал издеваться над бескультурьем «серьезных историков» академик Фоменко со своей «новой хронологией». Тысячи «серьезных историков» бросилось его опровергать, отделение истории РАН пошло на позор общего собрания для опровержения этой «новой хренологии», хотя она никому ничего не давала и не отнимала. А Катынское дело касается всех даже с меркантильной стороны. И, тем не менее, по Катынскому делу глухое молчание - «серьезные историки», с одной стороны, молчат и не спешат подтвердить подлинность фальшивок, с другой стороны, и тех, кто разоблачает эти фальшивки, «серьезные историки» тоже не поддерживают. Одну причину я назвал выше – трусость. Боятся они вякать не то, что вещает власть.
Вторая причина – низкая культура «серьезных историков», не дающая им проводить собственные исследования, предмет которых входит в непонятные им области. А непонятно им все, начиная от школьной геометрии, кончая правилами делопроизводства. Мне могут и сказать, что «серьезные историки» книг по разоблачению фальшивок Катынского дела не читают, так, как этих книг мало, а читают они книги фальсификаторов, поэтому про разоблачение подделок «документов Политбюро» просто ничего не знают.
Как бы не так! Мой «Катынский детектив» - первая книга по разоблачению фальшивок, - вышел еще в 1995 году тиражом 10 тысяч экземпляров. «Антироссийская подлость» вышла в 2003 году тиражом 15 тысяч экземпляров, книга Шведа и Стрыгина «Тайны Катыни» вышла тиражом 4 тысячи, итого – 29 тысяч.
А у фальсификаторов такие числа. Сборник «Катынь. Пленники необъявленной войны» сост. Н.С.Лебедева, В.Матерский, вышел только через 4 года после моей первой книги - в 1999 году - тиражом 2 тысячи, сборник «Катынь. Март 19490 г. - сентябрь 2000 г.» сост. Н.С.Лебедева, В.Матерский, вышел в 2001 году тиражом 2 тысячи, «Катынский синдром в советско-польских и российско-польских отношениях» И.С.Яжборовской, А.Ю.Яблокова, В.С.Парсадановой, вышел в 2001 году тиражом 1,5 тысячи, «Бог сохранял архивы России» В.П. Козлова вышел в 2009 году тиражом 0,5 тысяч, итого – 6 тысяч.
Сравните: 6 и 29 тысяч. Какую версию «серьезные историки» знают лучше? Версию подлинности или версию фальшивости? И кто является маргиналом в российской исторической науке?
|
|
