Вокруг Старика хлопотали врачи лучших клиник Москвы из четвертого управления Минздрава. Старик и так прекрасно себя чувствовал, но ему было приятно быть в центре внимания. Он откровенно развлекался, рассказывая о новых болях в подмышке или мошонке, а серьезные врачи профессорского вида устраивали консилиумы, сестрички тащили его каталку к новым причудливым аппаратам. Потом наступал самый приятный момент: можно было ущипнуть молодую зазевавшуюся сестричку за задницу, услышав её восхитительный вопль. Сестрички умильно пускали слезки, но докладывать не смели. Всесилие, доброта и гуманность Старика были общеизвестны.
Старик блаженствовал.
Это блаженство обеспечили ему многочисленные дети и внуки. Все они работали в Белом Доме на Краснопресненской, или на самой Старой площади – в центре самых профессиональных политических интриг страны. Многие были очень высокопоставленными. Они имели право вызывать на ковер даже ненавистных Старику рокеров, которые так его доставали в свое время своим шумными бестолковыми грохочущими песенками.
Все потомки Старика пошли в него. У них были жены, любовницы, у всех тех – свои отпрыски, у отпрысков – свои жены и любовницы, и так далее. И всем им нужны были квартиры, машины, виллы на берегах теплых морей – океанов, деньги на шоппинги, дипломы гарвардов-оксфордов. У многих из них были высокие звания, посты, подрастающие метились на новые. Несмотря на разнообразные звания и посты, все отпрыски занимались только одним. Главным. Тем, что умели, и гениальное умение это унаследовали от Старика.
Они мастерски делили собственность и деньги. Свои и чужие. Это было так увлекательно, особенно если бюджетные…
Отпрыски забили виллами все средиземноморские и майамовские курорты. Отпрыски качали бюджет страны себе в карманы, и уже никто не мог им помешать.
Вся страна работала на них. И Старик этим гордился. Он воображал, что рядом с ним на кровати с роликами лежат старые Рокфеллер и Ротшильд, и они на спор за самый громкий эффект по очереди щиплют сестричек за задницу, и все вместе дружно хохочут. Те, другие старики, воспринимают его как брата, как равного себе наставника своего народа, гуру и просветителя, главного мецената державы.
Как много изменила в жизни Старика перестройка и демократия! И реформы, вечные реформы.
А ведь еще не так давно Старик сползал по крыше в мокрых брюках, пускал слюни, немощно подглядывая в окна за красивыми бабёнками. А рокеры сочиняли про него издевательские песни. Ну, не дюжину враз, но ублажал. А потом, суки, давать перестали. Сейчас бы и рады дать, да у него теперь совсем другие элитные наслаждения. Как и у тех стариков из сладких грез – управлять миром, что может быть слаще? Пятьдесят миллионов народа здесь убрал, там десять добавил. Лбами свел, заработал. Бомбят друг друга, жизнь идет, валюта скачет, спекулянты делятся, верещат бабенки со своими выродками в разбитых хатах! Во, давать надо было, пока могли. А теперь… Жизнь удалась!
И опять предается Старик грезам. Хохочут они вместе с Рокфеллером и Ротшильдом, а Сорос на стульчаке тихонько весело подвизгивает из угла. Весело!
Потомки старика взяли другие фамилии, начиная от изысканной Сердюков и заканчивая скромной Васильева, и еще тысячи разных фамилий. Но они все помнили своего великого предка. Они решили поставить ему большой бронзовый памятник прямо в центре Москвы.
Прямо так и написать. «От благодарных потомков, правительства, администрации президента – великому предку Старику Козлодоеву!»
Прим. Песня ленинградской группы Аквариум «Старик Козлодоев» была популярна в 80-х годах двадцатого века.
|
|
