С чего бы вдруг нашего президента, человека сурового и практичного, потянуло на литераторов? Даже боюсь проводить параллели. После сочинений выпускников на тему великой трилогии Леонида Ильича как-то многое пошло у нас наперекосяк, да и награждение Брежнева Ленинской премией по литературе ассоциируется с закатом выдающегося советского генсека. Кто бы сомневался, что будь у Владимира Владимировича время, то он удивил бы свет тем или иным бессмертным произведением, но в свете исторических примет лучше ему этого не делать.
Будем надеяться, что прошедшая на днях встреча главы государства с литературным собранием - всего лишь проявление безмерной заботы о тружениках пера. Тоже ведь живые существа, граждане России, хотя и малополезные в основном. Разношерстная публика сочинителей всегда была несносной. Вместо прославления эпохи многие щелкоперы, включая признанных гениев вроде Пушкина и Толстого, зачастую вставали на скользкий путь недовольства и критиканства, вытаскивали на свет всякий сор и грязь, носились с вопросами и сомнениями.
Вот и сейчас писатели оскандалились. Задушевной беседе с всенародно избранным лидером нации, инициированной потомками знаменитых русских литераторов, некоторые предпочли капризно дуться в углах собственных кухонь. Борис Акунин заявил:"Пока в стране есть политзаключенные, находиться поблизости от правителя, просто даже в одном с ним помещении, я не могу". Эдуард Лимонов нашёл для собрания следующее сравнение: "Так в 90-е годы на Старом Арбате можно было сфотографироваться с Лениным, Николаем Вторым, и даже с Гитлером" и добавил: "Я не хочу, чтобы моё имя использовали для усиления авторитета и общественного веса высшего должностного лица. Был бы я родственник Э.Лимонова, или его потомок, может быть пришёл бы. Извините". Уклонился от явки Евгений Попов, лауреат "Триумфа" и "Большой книги": "Подписи потомков великих писателей и поэтов под завлекательным посланием напомнили мне смелость и стиль потомка лейтенанта Шмидта". Проигнорировали приглашения Дмитрий Быков, Юрий Буйда, также решил остаться дома Захар Прилепин: "Если бы он потребовал – будуар, молельня, это было бы хотя бы какое-то шоу. Боюсь, что произойдет какая-то тусовка, и ничего не случится".
Насчёт тусовки Прилепин не ошибся. В университете имени Патриса Лумумбы пятьсот голов прозаиков и поэтов словно ожидали возвращения времён "Шапки" Войновича. Из зала то и дело доносились крики об отсутствии пенсий и больничных листов. После были бутерброды с говядиной, подавали водку. По словам журналиста, присутствующим тут явно нравилось: "Один восклицает: «Вот это да!» — другой приговаривает: «Ишь ты, ишь ты, ишь ты». Однако кое-что всё-таки случилось. Какой-то учитель литературы рассказал президенту: человеку на суде стало плохо, ему не вызвали скорую, и все скандировали "это гестапо", а судья сказал, что это гестапо и есть, и ничего, продолжает судить. Писатель Сергей Шаргунов продолжил тему "узников Болотной", упомянув вопиющие истории Развозжаева, Белоусова, Кривова, Константинова, на что получил усмешку президента: "Он литератор? Музам служит, а с головой не дружит?". По мнению Владимира Владимировича, события на Болотной напомнили 1917 год, а потому жестокая реакция государства оправдана.
Неловкую ситуацию разрешила словесная эскапада "придурковатого", как выразился писатель Всеволод Емелин, правнука Достоевского - Дмитрия: "Я пробежал по жизни Федора Михайловича в Сибири. Он преступил закон и получил по праву четыре года. И мы получили человека, возросшего во много раз. Получили гения. Каторга — серьезное горнило. Если эти люди (вероятно, политзаключённые) пройдут каторгу и тоже станут гениями, то будет хорошо". О завершении встречи изумительно написал собкор "Лента.ру" Д.Туровский: "Путин слушает еще несколько благодарственных речей, зачитывает лермонтовское «Люблю отчизну я, но странною любовью» — и убегает со сцены. Достоевский спешит за ним".
Одно хорошо. Не дожил до этой сцены Фёдор Михайлович.
|
|
