Бунт известной кощуницы Толоконниковой в колонии – по-моему, хорошая в любом случае судорога для наших зон. Во-первых, села она незаслуженно: нельзя сажать женщин ни за какие, даже самые дурные выходки, если они не связаны с насилием, воровством и шпионажем. Как нельзя ударить женщину за ее даже самые нелицеприятные для тебя слова!
Во-вторых, пусть она хоть трижды стерва и хитрюга, но на то и стерва в зоне, чтобы не дремал объевшийся властью над заключенными начальственный карась.
Конечно, вся ее история – раздутый нашими врагами выпад против нас. Но тут, в отличие от нападения на нашу нефтеплатформу «Приразломная», их подлый ветер ничуть не оправдывает подлость наших властных парусов.
У нас сейчас все говорится: демократия, демократия! Но понимается это сугубо как «чего изволите», точь-в-точь как еще в советские времена, не одолевшие испытание необходимой человеческой свободой. То есть сперва надо подать претензионный лист начальству, оно его отредактирует, утвердив, какие острые вопросы можно задавать, какие нет – и подготовит загодя свои ответы на собой же утвержденные вопросы. Я лично, зашибая свой нелегкий хлеб на всяких выборах, сто раз писал своей рукой и эти самые вопросы, и ответы. Причем у самых записных наших демократов эта практика чуть не в еще большем ходу, чем у «антинародной власти»!
А эти пуси-девки, провокаторши, ушли от этой принятой сплошь нормы, задав свой оскорбительный вопрос не там, не так и вообще на неприличном языке. Но тут – и самый случай проявить все мастерство ответчика: побить их не по морде, а превосходящим их дурь интеллектом. Даже ценный, в порядке мастерства этого отбоя, практикум: умеющий ответить на поганый выпад не погано, поднимется орлом в окружающих глазах.
А отвечающий по морде – ну, тоже герой, но уже пониже и пожиже. Не орел. Масса подобных не орлов, страдающих от дурных выходок нашего бабья, конечно, рукоплещет этому рукоприкладству. Но те ли это массы, чьим одобрением, замешанным на некой гендерной несостоятельности, стоит гордиться?
Хоть у нас сегодня и в помине нет так называемой «реальной демократии», реально действует такая, я бы сказал, «парадемократия» – по типу параолимпийских игр для калек. То есть президент, наученный «дворцовой» сменой власти, как в случае с Петром III, Павлом, Хрущевым, ищет так или иначе одобрения толпы. Но эти толпы, одобряющие его никак не рыцарскую выходку – из личных ли обид на тех же баб, или из чисто холуйских побуждений – мне кажутся не мужиками, а постыдными слабаками. И опираться на такую стыдобу – пусть даже политически оправдано, но морально гнусно. Да и политически недальновидно – такой не рыцарский, слабодушно окрысившийся на женские причуды пласт тебя при первом же подходящем случае сдаст и продаст.
Я понимаю, что рулить страной страшно непросто, и кто сам рулил хоть лодкой-казанкой, знает это. И ни на грош не верю тем чистоплюям, что сейчас трещат: эх, только дали б мне дорваться до руля, уж я б все разрулил в два счета! Но, с другой стороны, взялся за руль – не говори, что не дюж. Будь орлом хотя бы по женской части, имей свое мужское, высшее достоинство – и глупых девок по мордам не бей!
Пусть они трижды дуры, стервы, но они же – бабы. И в истории так можно и остаться: наш великан, не справясь с мужиками Абрамовичем, Усмановым, Чубайсом, Вексельбергом, по сути утоптавшими его, отыгрался на каких-то свиристелках. Мужик-слабак, смогший лишь надавать по морде трем обидевшим его девахам! Лучше б он выпустил их, дур, на волю – а свои когти выпустил против тех, с кем подобает биться мужику! Хоть даже проиграл бы этот бой – зато не опозорился б!
Не будучи ничуть тем политическим чистоплюем, я думаю: а если б моя дочка оказалась среди этих пусей, какой бы была моя реакция? Конечно, я бы ее отругал; но попади она в застенок, с ума сошел бы, как вызволить ее оттуда. И не могу избавиться от чувства, что и эти глупые девки, и их глупые преследователи – в каком-то смысле мои дети, которых я как-то недовразумил, недовоспитал. Неужто нет похожих чувств и у нашего лидера нации, в какой-то мере и ее отца?
«Помилосердствуйте, братцы!» – когда-то прокричал Толстой в рассказе про провинившегося солдата, пущенного через строй. В итоге писателя таких рассказов отлучили от той царской церкви, возрождаемой сейчас – как бы указывая тем, что милосердие, вопреки ее же заповедям, не ее конек.
Сегодня эти же немилосердные христиане, жаждущие крови этих девок, орут: а амнистируй их, другие распояшутся совсем и пойдут топтать наши святыни! Но если даже эта церковь теперь – наш главный конь и наше все, тут бы ее батюшкам – и все воспитательные карты в руки! За ними колоссальная пропагандистская машина, сам Господь Бог, и коль они со всем этим арсеналом не могут без тюрьмы вразумить каких-то девчат – неэффективно, значит, трудятся!
У нас сейчас реформа сплошь: и нанотехнологии, и модернизация – а церковь, признанная главной технологией всеобщего спасения, неприкасаема. Но если она явно не справляется, не может без тюрьмы, вопреки всем ее заветам, исправить тех неисправимых грешниц, надо и ее модернизировать! Иначе как можно возлагать на нее надежды по спасению всего отечества от куда более страшных угроз – всеобщего воровства, убийства ближних, выкидыша беспризорников и так далее!
И еще добавлю напоследок: милосердие – не самая худшая христианская черта. Так помилосердствуйте ж, братцы! Простите этих дур – себе-то вы уже простили все чудовищные преступления по воровству, тотальной коррупции, истреблению отечественных производств и приплоду беспризорников. И, может, этот рыцарский шаг по прощению глупых девчат еще как-то зачтется впредь вам, тем, кто уже не то что на церковном серебре, на золоте едят!
|
|
