Лидер СДК о забастовках, движении «НЕсогласных» и митингах в Москве
Уже восемь месяцев сопредседатель «Социалистического движения Казахстана», вдохновитель ОНЖ и постоянный возмутитель спокойствия (с точки зрения ДВД Алматы и КНБ РК) Айнур Курманов вместе с лидером профсоюза «Жанарту» Есенбеком Уктешбаевым находится в вынужденной эмиграции в России. Мы беседуем с Айнуром на самые злободневные темы по социальному положению в стране.
- Айнур, начнем с того, чем сейчас вы заняты, не собираетесь ли возвращаться на родину?
– Ну вы же знаете, что на нас с Есенбеком Уктешбаевым «висят» уголовные дела, и сразу после того, как наша нога ступит на территорию Казахстана, нас тут же «упакуют», как и многих других. Смысла приезжать для того, чтобы сесть, я не вижу. Смысл я вижу в борьбе и считаю, что на воле мы сделаем больше. А занимаемся мы все тем же – помощью трудящимся в организации социальных движений, созданием единого профсоюза. И вообще, сейчас XXI век, и нет разницы, где находиться – в Алматы, в Москве или где-то еще.
- Самым ярким событием последних дней стала забастовка в Жезказгане, окончившаяся победой рабочих. Это была своего рода сенсация, раньше не было практически безоговорочных уступок со стороны крупного работодателя. В чем причины прецедента?
– Это «жанаозенский синдром». Власть просто не хочет бесконтрольного развития крупных трудовых конфликтов. Но тут есть и другая причина: в 20 числах мая планируется визит Нурсултана Назарбаева в Жезказган и Сатпаев. Скорее всего, из администрации президента поступило указание любыми средствами закончить забастовку (к которой, кстати, на тот момент присоединились еще три рудника), дать людям любые обещания, лишь бы только к приезду главы государства в регионе не было социальных протестов. Поэтому руководство «Казахмыса» и пошло на пока еще устные уступки, но я, как и многие другие, не верю, что г-н Огай претворит их в жизнь. По моему мнению, после отъезда Назарбаева все в регионе вернется на круги своя, возобновится давление на активистов, а кого-то, наверное, и подкупить попытаются. В любом случае я не верю, что Огай сдержит свои обещания. Тем более, как мы уже говорили, проблема в Жезказгане не только в зарплате, но в общей политике государства, поддерживающего корпорацию «Казахмыс». Тем более, по разной информации, часть активов «Казахмыса» принадлежит семье первого лица в стране. И, как отмечал вашему сайту Берик Жагипаров, эта компания, которая, по сути, является ТОО, взяла 15-миллиардный кредит у КНР. Да и нежелание инвестировать в город тоже сказывается на росте недовольства среди горожан. Жезказган и Сатпаев в скором времени могут превратиться в очередные города-призраки. Ко всему прочему не надо забывать о высоком травматизме на предприятиях корпорации. Считаю, что это проблема не только «Казахмыса», но и всего государства, и поэтому уверен, что социальная борьба рабочих только продолжится.
- Что скрывается за фразой «борьба продолжится»?
– Нельзя считать, что произошло краткосрочное выступление шахтеров и на этом все затихло. Борьба будет только развиваться. Отмечу, это только мой прогноз, а то тут нас уже стали упрекать в том, что мы стоим за всеми протестными движениями рабочих, подталкиваем их на забастовки. Это сам работодатель подталкивает. И это не только в Жезказгане, и не только в горнодобывающей промышленности – это и на транспорте, и в энергетике. Так что, думаю, Казахстан стоит на пороге масштабных забастовок.
- По поводу масштабности, возможно ли объединение всех протестных движений рабочих под флагом единого профсоюза? Скажем, во всеобщую стачку, на примере европейских стран.
– Очень даже возможно. И мы это сейчас наблюдаем. Профсоюз «Жанарту», несмотря на то, что его не регистрируют, все равно развивается – у нас есть группы фактически на всех крупных предприятиях страны. В любом случае создание единого независимого профсоюзного движения не остановить, это только вопрос времени. Мы встречались с руководством Всемирной федерации профсоюзов, после которой с их стороны будут подготовлены соответствующие письма в международную организацию труда и правительство Казахстана по поводу незаконного отказа регистрации «Жанарту», гонений против его лидеров и так далее. Кроме этого, мы будем продолжать работу для солидарности международного рабочего движения с казахстанскими трудящимися. Что касается всеобщей стачки, то чем дальше, тем она более вероятна. Предпосылки для этого дает сама власть, принимая поправки в Трудовой кодекс, проводя дополнительную пенсионную реформу, повышая цены на коммунальные услуги и далее в том же духе. Все это только ухудшает положение рядового казахстанца.
- Эти вопросы, кстати, стали подниматься и на митингах «НЕсогласных». Но они в основном проходят в больших городах, а главная масса рабочих нацкомпаний и крупных предприятий рассеяна по более мелким населенным пунктам. Как вы считаете, возможно ли объединить эти протестные настроения?
– Хотелось бы заметить: все, что делают «НЕсогласные» – нужная и важная работа. Без этого, возможно, не было бы такого резонанса событий в Жанаозене. Благодаря движению «НЕсогласных» была организована кампания в защиту нефтяников. Но действительно, крупные города остались без рабочего класса, который сконцентрирован в так называемых моногородах, таких как Жанаозен, Шахтинск, Сатпаев и так далее. В этих населенных пунктах рано или поздно тоже начнутся акции протеста, а потом все может объединиться. Когда? Это только вопрос времени.
- Я знаю, вы с Уктешбаевым были на Болотной площади пару дней назад. Поделитесь впечатлениями.
– Да, были. В противостоянии с полицией мы по понятным причинам не участвовали, а были лишь свидетелями событий. Конечно, на сегодня трудно проводить какие-либо четкие параллели с Казахстаном, если вы это имели в виду, но скажу одно: уверен, что скоро число наших «НЕсогласных» будет таким же, как и в России. То, что в Москве проходят 100-тысячные митинги – это для нас пример. И не надо отчаиваться, думая, что если у нас у памятника Абаю собираются 300 или 500 человек, то это абсолютный вердикт. Кстати, в отличие от России у нас во главе протестов оказалось рабочее движение, а не средний класс и интеллигенция, как в РФ.
- А если касаться не социальных основ, а возрастных, то почему на митингах протеста по-прежнему мало молодежи?
– Я бы не был столь категоричен. Думаю, если молодежь еще не участвует в протестном движении, то она обязательно подключится в решающий момент. С другой стороны, обездоленные и социально угнетенные жители пригородных микрорайонов, так называемые внутренние мигранты, более остро чувствуют ситуацию. И они в Алматы и других крупных городах сыграют главную роль. Поэтому не надо опережать события и обвинять кого-то в пассивности. Тем более мы вместе с вами были свидетелями шаныракских событий, движущей силой которых была именно молодежь. Кроме этого, они еще не прониклись идеями и теми аргументами, о которых говорят те же лидеры «НЕсогласных».
- Многие стали критиковать «НЕсогласных».
– Я не критикую ни в коем случае. Напротив, последние митинги в Алматы показали, что народный протест вполне возможен без политических лидеров, участия оппозиционных партий. Их организаторами действительно выступили рядовые граждане, многие из которых раньше были далеки от большой политики и прямого оппонирования власти. И это большой плюс! Вперед выходят простые гражданские активисты, которых людям проще понять, чем лидеров политических партий, и этот факт говорит только о том, что движение «НЕсогласных» будет расти. То есть люди стали самоорганизовываться. Кстати, в этом я не согласен с Сергеем Дувановым, который приравнивает митинги «НЕсогласных» к оппозиции. Думаю, он сам оторвался от жизни, ведь 28 апреля показало, что прямого отношения к нему привычная оппозиция не имела.
Беседовал Мирас Нурмуханбетов
|
|
