Глобальный экономический кризис – еще одно свидетельство назревающих кардинальных перемен в мироустройстве. Они затрагивают экономическую сферу, которая вступает в стадию перехода к новым формам регулирования и следующему технологическому укладу. Не менее симптоматичны назревающие сдвиги в общественном устройстве, зарождение новых его моделей, глобализация производства, культуры, иная конфигурация международных отношений и взаимодействия мировых цивилизаций.
Однополярный мир, в котором гегемоном выступали США, уступает место многополярному, требующему равноправия, учета интересов и согласия большего круга стран. Политический авторитет Америки потускнел. Полюс политического и экономического притяжения перемещается с Запада на Восток, где Китай и Индия - самые многонаселенные государства планеты - демонстрируют рекордные темпы роста. Рождается идея образования общего евразийского пространства, как будущей геополитической реалии .
Глобальный кризис выявил пороки современного капитализма, скроенного во многом по канонам неолиберальной идеологии, исповедуемой и пропагандируемой Америкой. Изъяны со всей очевидностью вскрылись не только в сфере финансов, денежно-кредитного и валютного оборота, что особенно очевидно, не только в производстве и торговле, но и в функционировании западной демократии. Порождённые социальной несправедливостью уличные протесты в США («Оккупировать Уолл Стрит»), Англии и других странах Запада, революции в Тунисе, Египте, Ливии, Сирии, Йемене против авторитарных, псевдодемократических режимов, всколыхнувшие население соседних мусульманских стран, характеризуют существенную черту совершающихся перемен. Все больше накапливается симптомов духовно-нравственного кризиса общества в различных государствах планеты, как в развитых, так и в развивающихся и переходных. Это дает повод усомниться в адекватности вызовам XX1 века господствующей в мире идеологии и политической практики.
По мнению американского философа Эрвина Ласло, процесс социальной эволюции на нашей планете подошел к критической фазе макросдвига. Это сопровождается социальным и культурным разладом и даже хаосом, когда политические режимы проявляют беспомощность перед лицом надвигающихся перемен, а большинство населения, находящееся ещё во власти устоявшихся взглядов и ценностей, охватывает недовольство. Но, с другой стороны, преодоление деструктивных сторон макросдвига и нахождение ответов на вызовы новой эпохи начинают занимать умы многих политиков, ученых и общественных кругов.1 Хотя развитие научной и политической мысли и общественного сознания явно не поспевают за событиями. Тем не менее, характер назревающих перемен, как и меры по адоптации к ним политики, уже поддаются предвидению и оценке.
Призывы к переосмыслению господствующей неолиберальной теории мы слышим от лауреатов Нобелевской премии по экономике Джозефа Стиглица (2001) и Поля Кругмана (2008). Так, Поль Кругман отмечает, что «за последние 30 лет макроэкономика была в лучшем случае впечатляюще бесполезна, а в худшем просто вредна». В своей последней книге Джозеф Стиглиц усматривает истоки глобального кризиса в том раже дерегулирования, который подогревал рыночный фундаментализм и Уолл Стрит.2 Он констатирует несостоятельность академической науки и фудаментальные изъяны в американской модели капитализма. По мнению известного американского экономиста Конечно, подобные высказывания разделяются не всеми аналитиками на Западе и подвергаются сомнению со стороны ряда авторов и рецензентов. Но они свидетельствуют о начинающейся революции в умах. «Рыночный фундаментализм laissez-faire последних 20 лет драматически провалил экзамен»,- говорится в докладе ЮНКТАД «Глобальный экономический кризис: системные провалы и мультилатеральные средства лечения».3
Авторитетный орган либеральной идеологии журнал «Экономист» печатает специальный доклад «Когда фортуна нахмурила брови», в котором допускает перемены в капиталистическом мироустройстве. В нем, в частности, говорится: «Предсказывать последствия незавершившегося кризиса опасно. Но уже ясно, что даже в условиях отсутствия катастрофы направление глобализации изменится. В течение последних двух десятилетий ее ход совпадал с усиливающимся интеллектуальным влиянием англо-саксонской модели капитализма свободного рынка. Глобальная интеграция явилась по большей части триумфом рынка над государством…Теперь баланс между ними сдвигается, причем не только в сфере финансов».4 «Уолл Стрит,- говорится далее,- оказался в центре нынешнего кризиса, так что статус Америки и ее интеллектуальный авторитет резко упали».5 «Больше, чем в новом капитализме, - заключает журнал свой доклад, - мир нуждается в новом мультилатеризме».6 Тот же журнал в январском номере 2010г. поясняет свою мысль: «Мир наблюдает за восходом нового экономического гибрида, который мог бы быть назван «государственный капитализм»7. Его впечатляющим примером, по мнению журнала, служит китайская модель. Об этом же идет речь в книге Яна Бреммера «Конец свободного рынка: кто выигрывает войну между государством и корпорациями»8. А Стефан Халпер даже называет свою работу «Пекинский консенсус: как китайская авторитарная модель может стать доминирующей в XXI веке»9. Оба автора отмечают, что многие государства (от Латинской Америки до Среднего Востока) склонны подражать Китаю.
Китай, действительно, ведет разработку собственной модели развития, называя ее социалистическим гармоничным обществом. И эта модель призвана сочетать цивилизованные рыночные отношения с социальной справедливостью на основе регулирующей роли государства.
В одной из последних своих публикаций «Идеологический кризис западного капитализма» Джозеф Стиглитц пишет, что «финансовый кризис должен был бы научить американцев (и других) необходимости большего равенства, более жесткого регулирования и лучшего равновесия между рынком и государством. К сожалению, этого не произошло. Совсем наоборот, возрождение экономики правого толка, управляемой идеологией и группами с особыми интересами, вновь угрожает мировой экономике, или, по крайней мере, Европе и Америке, где эти идеи продолжают торжествовать».10
Европейцы, в первую очередь скандинавские страны давно практикуют модель государства благосостояния или социально-ориентированной рыночной экономикой, как в Германии. Можно предположить, что приверженцы англо-саксонской модели (США, Великобритания) предпочтут ограничиться частичной корректировкой существующей системы, тогда как европейцы продолжат поиск новой парадигм.
Тем не менее социальные протесты в США («Оккупируем Уолл Стрит»), в Англии и других странах Европы вновь вынесли вопрос о системном кризисе капитализма на повестку дня. Газета Файненшл Таймс опубликовала в январе 2012г. серию статей под общим заголовком «Капитализм в кризисе: код, который определяет предел гармонии». В ней говорится: «Жадные банкиры, сверх вознаграждаемые топ-менаджеры, упорно высокая безработица – это те немногие вещи, которые породили в последнее время уличные протесты и широкое общественное недовольство в развитом мире капитализмом."11
Журнал «Экономист» вновь возвращается в январе 2012г. к теме госкапитализма, как перспективной для развивающихся стран модели развития, указывая на опыт Китая, но одновременно предостерегая Запад от переоценки государственного регулирования экономики.12
Нельзя сказать, что интеллектуальная элита и ведущие политики России адекватны вызовам постиндустриальной эпохи, а также внутреннего кризиса, порожденного ульралиберальной идеологией реформирования. Конституционная норма, определяющая Россию как социальное государство, не конкретизирована и остается далеким от практики благим пожеланием, а соображения научного сообщества на этот счет игнорируются властью. Общество лишено ориентиров развития, не получает ответа на важнейшие вопросы: «Какая форма демократии будет у нас реализована? К какой социально-экономической формации страна придет в результате проводимых реформ? И что это даст народу?» Отсутствие ясной перспективы, уверенности в будущем не может не сказываться на настроениях граждан и деловом климате в нашей стране. И если даже такой признанный в мире российская авторитет, как Джозеф Стиглитц, поглощен раздумьями о «Третьем пути между сегодняшним глобальным капитализмом и вчерашним скомпрометированным социализмом»13, то и отечественным специалистам тем более не мешало бы озаботиться аналогичными размышлениями. Отсутствие адекватной идеологии и политики стало одной из главных преград на пути возрождения России.
Во всем мире на государства сегодня ложатся все более ответственные функции предотвращения и преодоления провалов рыночных механизмов. В России же решение целого ряда неотложных задач требует особого участия государства. Среди первоочередных из них: преодоление опасного имущественного расслоения населения, остановка разорительной инфляции, прекращение масштабной утечки капиталов и умов за рубеж, пресечение разгула преступности и коррупции, уменьшение безработицы. К этому следует добавить защиту интересов, прав и свобод граждан и, разумеется, обеспечение безопасности страны и поддержание гражданского мира и порядка. В этом отношении показательна констатация доклада Международного валютного фонда «Мировой социально-экономический обзор. Переоснащение мирового развития», в котором говорится: «Главный урок посткоммунистической трансформации определенно заключается в том, что государственные институты имеют критическую важность. Рынок без сильного государства приводит к замене безответственной государственной власти нерегулируемым частным обогащением, ведущим к экономическому и социальному упадку»14.
К сожалению, с начала 1990-х годов архитекторы российских реформ добивались ухода государства из экономики и не терпели никаких контраргументов. В результате самый действенный рычаг преобразований — государственный механизм управления и соблюдения порядка — оказался в России разлаженным, недостаточно компетентным, разъеденным коррупцией, лишенным «иммунной» системы, очищающей его от пороков и страхующей от грубых ошибок. Необходимость его оздоровления и укрепления очевидна. Тем более что российский частный бизнес в большинстве своем оказался скомпрометирован ненасытной жаждой наживы, социальной безответственностью, аморальностью, пренебрежением национальными интересами и правопорядком, а нередко и сращиванием с криминалом.
Регистрируемые социологическими опросами подавленность психики значительной массы населения, зримое отсутствие социальной справедливости, бесперспективность будущего, учащающиеся катастрофы и бедствия, нарастающие межнациональные конфликты, террористические акты — все это, нейтрализует созидательную энергию народа. Население накапливает раздражение, злость, разрушительную энергию. Это касается не только малоимущих слоев, но и средний класс, предпринимателей, стремящихся заниматься реальным производством. От власти люди ожидают самокритичного признания ответственности за допущенные ошибки, понимания тревожности ситуации и предложений мер по консолидации общества вокруг новых задач и целей.
1 Ласло Эрвин.Макросдвиг (К устойчивости мира курсом перемен) изд.Тайдекс Ко. М.2004.
2 Freefall: America, Free Markets and the Sinking of the World Economy. Joseph Stiglitz, Norton, pp 361, 2009.
3 The Global Economic Crisis:System Failures and Multilateral Remedies. UN, New York, 2009, p. III.
4 The Economist, October 11-th 2008. A special report on the world economy. p.6.
5 The Economist, October 11-th 2008. A special report on the world economy. p.33.
6 Ibid.
7 The Economist. 2010. January 23–29. Р. 22.
8 Bremmer I. The End of the Free Market: Who Wins the War Between State and Corporations. Penguin Group, New York, 2010.
9 Halper S. The Beijing Consensus: How China’s Authoritarian Model Will Dominate the Twenty-First Ctntury. Basic Book, New York, 296 p.
10 Stiglitz J. Ideological Crisis of Western Capitalism. URL: http://www.project-sidicate.org/series/
11 Financial Times 8 January 2012.
12 «The Economist», 26 January 2012.
13 Stiglitz J. Ideological Crisis of Western Capitalism. URL: http://www.project-sidicate.org/series/ unconvеntional_ conomic_wisdom
14 World Economic Outlook Supporting Studies IMF. 2010. Р. 35.
|
|
