Причины тут, конечно, не в евразийском духе, который, будто бес в свиней, разом вселился в постсоветских руководителей. И не их номенклатурное прошлое – достаточно вспомнить экс-коммунистов Бразаускаса и Квасьневского с одной стороны, и некогда образцово-показательного прозападного демократа Акаева с другой. Все проще и печальнее: ресурс сотрудничества с Западом выработан полностью.
Эпоха, когда эсэнгэшные лидеры из кожи вон лезли ради пары хвалебных строк в западной прессе и мелких денежных подачек, прошли безвозвратно. Большинство правящих кланов хорошо обеспечены материально, и теперь многим из них искренне хотелось бы что-то сделать для модернизации своих стран. Но возможности для этого, мягко говоря, сильно ограничены. Мировая капиталистическая система вообще отличается крайне низкой степенью вертикальной мобильности: примеры, когда неразвитая страна догнала Запад, можно за весь прошлый век пересчитать по пальцам. Притом, что всего стран почти две сотни (и только около 30 из них общепризнанно считаются развитыми).
Впечатляет, не правда ли? Да даже и в этих успешных случаях говорить о самостоятельной модернизации не вполне корректно: в большинстве случаев имело место прямая и косвенная поддержка со стороны Запада. Японию в свое время американцы вытащили военными заказами, прямыми влияниями, подготовкой кадров (в рамках специальных программ США подготовили японцам 25 тысяч менеджеров). Аналогичную поддержку получила и Южная Корея. Но самое главное, конечно, доступ к рынкам. Аналогично обстоят дела и в Европе – и в те времена, когда ее обустраивали американцы в рамках плана Маршалла, и в те, когда европейцы уже сами подтягивали свою подотставшую периферию (Ирландию, Португалию, Испанию).
Самый недавний пример такой «ведомой» модернизации произошел совсем недавно у нас на глазах, когда «старые» европейцы помогали перестроить «новую», Восточную Европу. В этих примерах и черпают силу и вдохновение прозападные силы и на постсоветском пространстве, и во всем мире. Их лозунг «взять, да и сделать все, как на Западе», а метод, которым они собираются свою цель реализовать, лучше всех сформулирован госпожой Новодворской: «слушаться отличников». То есть, делай все, как велит Запад, и станешь его частью. Они, мол, сделали свой ваучер золотым, сделают и ваш…
В это можно было бы поверить, если бы перечисленную горстку положительных примеров не перевешивали бы десятки отрицательных. Латинской Америке, скажем, такой подход ничего хорошего не дал, как и массе заглядывавших в свое время в рот Западу азиатских и африканских стран.
Анализируя взаимодействие Запада с отсталыми странами, можно выделить некоторые закономерности, которые определяют, будет ли общий эффект скорее положительным или скорее отрицательным:
1) Во-первых, требуется определенный начальный уровень экономического развития. Та же послевоенная Япония, например, хотя и не была богатой страной, была на порядок более развита, чем любая другая небелая нация (недаром их прозвали honorary whites).
2) Во-вторых, требуется высокий уровень образованности населения (пятерка мировых лидеров по среднему IQ состоит почти что целиком из «тигров» Юго-Восточной Азии)
3) В-третьих, нужна заинтересованность Запада в успехе модернизации. Скажем, Япония была жизненно необходима США как «непотопляемый авианосец у берегов СССР», ФРГ и Ю. Корея – как «витрины капитализма», ну и наконец в случае Восточной Европы «старые европейцы» заботились о создании буфера безопасности и процветания, который отгородил бы их от нестабильного и опасного Востока
4) Страна-кандидат не должна интересовать Запад как источник сырья. В противном случае все ресурсы будут естественным образом перетекать в сырьевые отрасли, лишая экономику возможности диверсификации и освоения высоких технологий
5) У Запада должны иметься свободные ресурсы для модернизации страны-кандидата. В случае с Японией, например, у США были колоссальные ресурсы в результате самоистребления европейских государств в двух мировых войнах, в случае с Кореей важную роль сыграли рынки и источники сырья приобретенные американцами в результате краха колониальной системы, а в случае Восточной Европы важным подспорьем было разграбление советского национального достояния (в Холодной войне нам досталась роль даже не проигравшего, а трофея) в ходе чубайсовской приватизации, на котором Запад изрядно нажился.
Беглый взгляд на эти условия показывает, что для постсоветских стран перспективы прозападной модернизации, мягко говоря, неказисты. Свободных ресурсов у Запада нет, все уходит на «переваривание» Восточной Европы. Каких-нибудь четких целей в отношении постсоветских стран у Запада тоже нет. Стартовые возможности после пятнадцати лет разрухи у нас плохие. Сырье, к сожалению, у нас есть. Разве что сравнительно высокий уровень образования у нас пока еще не полностью сошел на нет, но образованных людей можно и вывезти (что уже и идет полным ходом).
Какие для элит СНГ имеются альтернативы? Да с альтернативами в общем-то тоже не очень. Модернизироваться в одиночку – шансы нулевые. Единственный выход – региональная интеграция. Однако Западу эта перспектива очень не нравится. Во-первых, во всех этих структурах Западу видится (мнимая или реальная) угроза восстановления СССР.
Помимо вполне объяснимого страха, это вызывает еще и праведный гнев по принципу «за что боролись?»: признать право на жизнь интеграционных структур и институтов на постсоветском пространстве, значит поставить под вопрос правомерность их разрушения в 90-х. Запад, который в разрушении СССР видит свою величайшую заслугу, на это не может пойти. Во-вторых, Запад беспокоит энергетическая безопасность. Скажем, восстановив часть былой мощи, Россия может проявить больше строптивости в поставках энергоносителей на Запад – например, законсервировать часть месторождений по примеру американцев или перенаправить часть сырьевого экспорта в Китай. В-третьих, в условиях бегства капиталов и высокой безработицы в ЕС даже восстановление промышленного потенциала России и других постсоветских стран может создать Западу ощутимые проблемы.
В итоге отношение Запада к странам бывшего СССР можно описать формулой «сидите и ждите, пока до вас руки дойдут», которая категорически не устраивает ни народы, ни элиты стран СНГ. Соответственно, постсоветские политические силы делятся на две категории: те, кто осознал бесперспективность формулы «Запад это наше все», и те, кому это предстоит. Этим и объясняются колебания постсоветских элит вдоль оси Запад-Восток. Самая насущная задача Запада – как удержать постсоветские страны в зоне своего влияния, не имея возможности предложить им реальные серьезные совместные модернизационные проекты. Для этого без конца снова и снова разыгрывается карта «демократизации».
Надо отметить, что сползание постсоветских элит к авторитаризму – процесс вполне реальный. Но объясняется отнюдь не тем, что «плохие» элиты не хотят совершенствования демократических институтов. Тут все проще. Как в классической марксисткой формуле, экономический базис определяет политическую надстройку.
Экономики постсоветских стран, выполняющие в основном примитивные функции в глобальной системе разделения труда, не нуждаются в сложных западных институтах гражданского общества и естественным образом отторгают их. Качать нефть, скажем, можно и в рамках феодальной системы (арабские нефтяные монархии тому яркий пример). Поэтому постсоветские государства неизбежно дрейфуют в сторону феодализма. Этим активно пользуется Запад. При этом одним махом решается масса проблем: во-первых, находится ответ на вопрос what went wrong in Russia (Ukraine, Georgia, etc.).
Переставив местами причину и следствие, Запад получает возможность вешать всех собак на авторитаризм и коррупцию, а бороться с ними можно бесконечно (как и всегда, когда подавляются симптомы, а не болезнь). Во-вторых, Запад как бы становится на сторону обиженных: простого народа, который де грабит разложившаяся верхушка (тем более что она его действительно грабит). В-третьих, демократическая система гораздо более предсказуема, и ей легче управлять извне (посредством различных фондов, «неправительственных организаций» и пр.). В-четвертых, на Западе многие действительно слепо верят в благотворность демократических институтов. В-пятых, поскольку в бедной стране демократия не может быть устойчивой (единственный контрпример, который приходит в голову – Индия; это то самое исключение, которое подтверждает правило), поэтому всегда есть к чему придраться.
Логическое завершение этого подхода, его кульминация, выражается в тактике «цветных революций», основная цель которых – создать иллюзию перемен без перемен как таковых. Как в этих условиях выстраивать отношения с Западом? Как осуществить модернизацию, избежав лобового столкновения с интересами могущественных держав? Есть ли шанс у постсоветской региональной интеграции? На эти и другие вопросы я надеюсь подробно ответить в отдельной статье.
|
|
