Этот мартовский день никогда не был праздничным. О нем мало говорили в советские годы, хотя официальное радио всегда вспоминало связанное с ним событие. Переворот августа 91-го положил конец официальным воспоминаниям. И хотя это событие есть факт весьма далекой истории, о нем надо помнить.
Шла война, несправедливая с обеих сторон. Воевали две державы, правители которых не смогли договориться между собой о том, кому и где хозяйничать в Европе. На языке историков это называется "передел сфер влияния". Воевали два хищника - старый и молодой.
Старый - это Франция, ведомая императором Наполеоном III, молодой - Германия во главе с канцлером Бисмарком. Как это часто бывает, старый хищник переоценил свои силы, оказался более слабым, и уже через месяц войны потерял все свои армии вместе с императором. Казалось бы, конец войне. Но получилось иначе. Весть о пленении императора всколыхнула страну. Нет, не любовь к державному властителю подняла людей. Скорее, наоборот.
По требованию народа Франция была объявлена республикой. Власть перешла к Временному правительству, составленному из противников императорской власти. В короткий срок новому правительству удалось собрать новую армию, но силы были неравными. Германские войска окружили Париж, и уже новое правительство было вынуждено пойти с захватчиками на перемирие на их условиях. А условия были страшные: часть территории страны отторгалась в пользу Германии. И если провинциальная Франция пусть с ворчанием, но все же приняла такое решение центрального правительства, то парижане этого принять не смогли. Оказался задетым главный нерв народа - нерв национального самосознания. Возникло противостояние власти и народа, которое могло завершиться мирно, если бы властители проявили мудрость и уступчивость. Но они этого не захотели.
Это случилось 18 марта 1871 года. Правительству удалось спровоцировать столкновение между верными ему частями и оплотом восставших парижан - Национальной гвардией. И хотя при всей серьезности разногласий никто в городе не готовил и не помышлял о вооруженном восстании, оно произошло. Правительство бежало в пригород Парижа, в Версаль. Вслед за ним бежали представители богатых и праздных классов. Власть в городе принял на себя Центральный комитет Национальной гвардии, который сразу же назначил выборы в орган городского самоуправления, который по традиции назывался коммуной. Мир узнал о том, что родилась Парижская коммуна.
Пусть никого не вводит в заблуждение это название. Ничего общего со словом "коммунизм" (в современном понимании этого слова) Парижская коммуна не имела. И хотя позднее в марксистской литературе много было написано о пролетарском характере этого восстания (что во многом справедливо), главная причина все-таки была в другом. Люди не могли простить своему новому, уже республиканскому, не императорскому правительству его политики - политики национального предательства.
Можно ли было отстоять интересы страны? Историки сходятся во мнении, что можно, но для этого надо было вооружить народ. Именно этого и не захотело сделать новое правительство, ибо как раз своего народа больше всего и боялось. Оно пошло на прямой сговор с захватчиками, воспользовалось его поддержкой, его военной помощью и потопило коммуну в крови горожан.
Могло ли быть иначе? Конечно же, нет. Правящие классы и правящие элиты могут выяснять отношения между собой даже военным путем, ценой тысяч жизней простых смертных, но они сделают все, пойдут на любое преступление вплоть до национальной измены, и не допустят, чтобы эти самые простые смертные отстранили их от кормушки.
Парижская коммуна прожила всего 71 день. Люди, создавшие ее, и поверившие в то, что они смогут добиться осуществления своих замыслов, были романтиками. Невозможно построить справедливое общество в одном отдельно взятом городе, пусть даже это столица государства.
Оказалось возможным построить в одной отдельно взятой стране общество, справедливое в главном, но не удалось защитить - Страна Советов тоже пала после предательства ее руководителей. Исторические аналогии могут сказать о многом. Миллионы искалеченных судеб стали результатом национального предательства КПСС в 91-ом году. Начало нового столетия, казалось бы, дало «потерянным поколениям» импульс надежды. А вот конец первого десятилетия вновь поставил все под сомнение.
|
|
