Наверное, за последние годы очень многим при взгляде на Туркмению казалось, что время в этой республике если не потекло вспять, то уж точно остановилось. Что Сапармурат Туркменбаши (отец всех туркмен) Ниязов, Великий Сердар (вождь), Тринадцатый Пророк, Божий подарок своему Отечеству и прочая, и прочая, и прочая — будет править страной вечно, всегда. Что так было, есть и будет.
В этом отношении людям, чьи детство и юность пришлись на 60-е–70-е годы прошлого века, достаточно вспомнить свои чувства по поводу Леонида Ильича Брежнева. Определение "эпоха застоя" — определение не политическое и не экономическое, а социально-психологическое. Оттого и казавшееся априори верным. Те люди, которые придумали эту формулу для Горбачева и прочих "перестройщиков", явно понимали толк в правилах и законах информационной войны.
Впрочем, если копнуть чуть глубже, окажется, что и сталинский "культ личности" — явление того же порядка и с теми же корнями. Причем "переходные периоды" всякий раз продолжались около трех лет (1953-56 и 1982-85 гг.) — с последовательным и жестким разменом целого ряда "проходных фигур" предшествующей эпохи (соответственно, Берии, Маленкова и Жукова в первом случае; Андропова, Черненко и Устинова — во втором).
Подобные аналогии, разумеется, нельзя проводить один в один применительно к нынешнему случаю, всё-таки "Восток — дело тонкое", а тем более — нельзя строить некие прогнозы на столь зыбком основании. Но сам по себе факт, что смерть Сапармурата Ниязова оказалась подобна "вакуумной бомбе", сброшенной в один из главных нервных узлов глобального геополитического противостояния, не подлежит никакому сомнению. Сезон борьбы за контроль над небольшой, но важнейшей суверенной территорией в Центральной Азии можно считать открытым, и в эту борьбу окажутся вовлечены не только Соединенные Штаты, ведущие государства ЕС, Турция, Иран, Китай и Россия, но также — что куда менее очевидно — Индия, Израиль и Саудовская Аравия.
Поэтому рассчитывать, будто проблема преемственности власти в Ашхабаде останется "внутренним делом" различных туркменских кланов и группировок элиты, не приходится. Разумеется, они не останутся в стороне от этого процесса, однако в реальности свобода их маневра окажется весьма ограниченной, а выбор — сводимым практически к тому, какого покровителя из числа "сильных мира сего" избрать.
В этих условиях, несомненно, Россия, как уже говорилось, имеет значительные стартовые преимущества перед своими геополитическими конкурентами. Исторически, культурно, технологически, инфраструктурно, финансово-экономически, даже в кадровом отношении Туркмения продолжает оставаться частью не просто "постсоветского пространства", а "большой России". Вся нынешняя туркменская верхушка — выходцы из советских времен с определенным стандартом мышления. Все потоки газа и, соответственно, финансов идут по лекалу, сделанному еще советским Госпланом через территорию РФ. Очевидно, что Россия с Путиным и Газпромом получила еще один подарок судьбы. И только тотальная некомпетентность и пиаровский идиотизм (а может быть, целевое предательство интересов нашей со стороны известных политтехнологов, обладающих целой коллекцией паспортов), как было недавно в "газовом скандале" с Украиной может сломать схему укрепления взаимодействия Кремля с новым туркменским руководством, которая гарантирована минимум еще на десяток лет.
Более того, если задаться вопросом, "кому выгоден" мог оказаться уход Туркменбаши, самым первым претендентом в ряду вероятных бенефициаров окажется российский "Газпром", который испытывает значительные и растущие трудности с покрытием своих экспортных обязательств, а потому заинтересован: а) в увеличении добычи и поставок туркменского газа и б) в том, чтобы рост цен этих поставок не опережал рост цен на мировых рынках, прежде всего — на рынках Евросоюза. Между тем позиции Сапармурата Ниязова на "газовых" переговорах с Россией постоянно ужесточались, а его попытки "отстроиться" от газпромовской "трубы" давно уже ни для кого не представляли секрета, становились всё настойчивее, а в условиях стабильно высоких мировых цен на энергоносители получали вполне реальные шансы на успех.
Все эти обстоятельства, разумеется, не означают, будто "Газпром" каким-то образом причастен к внезапной смерти Сапармурата Ниязова. В конце концов, риски: и тактические, и стратегические, — для российской "естественной монополии" от смены власти и социально-политической нестабильности в Туркмении значительно превышают возможные выгоды. "Договариваться" с Туркменбаши представителям "Газпрома" действительно становилось с каждым годом труднее, но вся его семья оставалась прочно "завязанной" на газпромовские и близкие к ним структуры, жена Муза и дочь Ирина проживали в Москве, сын Мурат — в Вене, да и сам туркменский лидер делал в 1997 году операцию на сердце в Германии — по всё тем же газпромовским же связям. Однако в свете "дела Политковской", "дела Литвиненко" и прочих аналогичных "дел" последнего времени, можно не сомневаться, что соответствующий "кремлевский след" в западных масс-медиа будет сформулирован и озвучен очень быстро.
Практически мгновенная реакция Кремля: визит делегации "Газпрома" в Ашахабад и срочная встреча Путина с Ющенко, — демонстрируют, насколько чувствительной в современных условиях для российских властей является "проблема Туркменистана", прежде всего в её газовом измерении. Несомненно, что смерть Сапармурата Ниязова поставила под вопрос всю организационно-финансовую цепочку поставок туркменского "голубого золота" через посредство "Газпрома" внешним потребителям. И эту проблему теперь, судя по всему, придется решать в режиме "нон-стоп", поскольку перемены в высших эшелонах власти Ашхабада практически неизбежны. А новые люди — это всегда новые интересы и новые запросы. Сумеют ли люди из "ведомства Миллера—Медведева" соответствовать каждому новому кадровому изгибу туркменской политики — очень большой вопрос.
Зато нестабильность и даже определенный вакуум власти в Ашахабаде чрезвычайно выгодны Соединенным Штатам. Достаточно просто посмотреть на карту, чтобы убедиться: кратчайший и прямой путь из Афганистана в Азербайджан, минуя какие-либо иные "промежуточные станции", проходит именно через территорию Туркмении. Попробуем учесть, что посевы опийного мака в Афганистане за время американской оккупации увеличились примерно в 10 раз, причем только за 2006 год — на 59% (данные ООН), что там построены высокотехнологичные линии по производству наркотиков героиновой группы, что наркотрафик через Узбекистан (весьма затрудненный после разгрома андижанского мятежа), Киргизию и Казахстан означает одновременно и всё более проблематичный транзит через Россию… Спрашивается, зачем доставать левой ногой правое ухо, если возможен "легкий" маршрут через Туркмению—Азербайджан—Грузию (в двух последних странах американское влияние сегодня никакому сомнению не подлежит)?
Кроме того, установление американского контроля над властями Ашхабада практически перерезает геополитический коридор для взаимодействия Ирана и Китая, в том числе — по вопросам строительства соответствующих трубопроводов и поставок энергоносителей, тем самым значительно корректируя в проамериканскую сторону векторы предпочтений ключевых государств Центральной Азии: Казахстана и Узбекистана. Что важно и в плане подключения богатейших углеводородных запасов этих стран к "кавказскому транзиту", первой ласточкой которого уже стал нефтепровод Баку—Тбилиси—Джейхан. Ясно и то, что главную роль в обеспечении безопасности поставок энергоносителей (и наркотиков) в Европу должны играть вооруженные силы НАТО, и прежде всего — США. Этот "энергетический клей" как нельзя лучше отвечает задачам укрепления "атлантической солидарности".
Позиция стран ЕС, кстати, оказалась весьма прогнозируемой: публичные лидеры и средства массовой информации моментально забили в набат, требуя гарантированных поставок, а еще лучше — прямого доступа к туркменскому газу. Всё остальное волнует их лишь в той мере, в какой оказывается связано с этой главной для зябнущей "старушки-Европы" проблемой. Так что здесь расчеты американских стратегов, можно сказать, оправдались полностью. Спецслужбистские же "подходы" к Туркменбаши можно было осуществить и напрямую — через мощную протурецкую агентуру в его окружении, и косвенными способами — например, "втёмную" разыграв китайцев, иранцев, или кого угодно еще.
Ведь попробуем представить себе, что американский план рухнул, а Туркмения, сохраняя свою автономность от НАТО, включается в ШОС и развивает сотрудничество с китайским гигантом. В этом сценарии КНР получает непрерывный поток нефти и газа от иранских, туркменских, казахских и российcких месторождений. Пекин имеет огромные ресурсы для оплаты поставок и инвестиций в энергетические проекты, необходимые для дальнейшего экономического и стратегического усиления дальневосточного гиганта. Но еще более сущностным фактором становится создание независимой от Америки и американского финансового капитала системы "наземных" энергетических поставок. Расчеты здесь будут вестись не за пустые доллары, а, скорее всего, за евро или за недавно утвержденную общеазиатскую валютную единицу — ACU. Само собой, это сразу же обесценит влияние мощнейшего военно-морского флота США, контролирующего всю мировую торговлю. Всё это вместе взятое равняется смерти американской финансовой и энергетической монополии, а вернее сказать — крушению иллюзий "однополярного мира" и Америки как единственного глобального лидера, который после капитуляции и уничтожения Советского Союза в конце 80-х–начале 90-х годов, стал ощущать собственную безнаказанность и вседозволенность. Тем самым сегодня в маленькой Туркмении с её постсоветским наследием разыгрывается драма, равная борьбе за место на вершине мировой иерархии, как минимум, в первой половине XXI века.
|
|
