В Лондоне застрелили исламского террориста. Спецслужбы действовали с жесткой эффективностью, уложив злодея на месте несколькими выстрелами в голову. Сразу же появились свидетели, видевшие у погибшего «пояс шахида», который он вот-вот собирался привести в действие.
Спустя два дня обнаружилось, что убитый не был ни мусульманином, ни террористом. Бразильский электрик Жана-Чарльза де Менезес имел лишь один недостаток – южную внешность. Позволю себе крамольную мысль: если бы убитый оказался не бразильцем, а пакистанцем или арабом, нам бы до сих пор рассказывали сказки про «пояс шахида» и про героическую бдительность полицейского патруля, у которого просто не было другого выхода кроме применения оружия. Хороший террорист - мертвый террорист. Даже если он вообще не террорист.
Инцидент в лондонской подземке заставляет задуматься о том, насколько вообще можно доверять официальным сообщениям спецслужб. В Британии реакция общественного мнения на взрывы была не такой как в США после 11 сентября 2001 года. В одну и ту же реку нельзя войти дважды, особенно если эта река находится совершенно в другом месте.
Консолидации нации не наблюдается. Население осознало угрозу, но инстинктивно почувствовало, что одним из источников проблемы является сама власть. Официальная версия взрывов тоже заслуживает критики, особенно после повторной, «пародийной» атаки, состоявшейся 21 июля. Террористы-неудачники, никого не убившие, поставили своего рода следственный эксперимент. Они показали, что взрывная акция может быть успешно совершена и без участия самоубийц.
Сомнения усиливаются из-за просачивающихся в прессу сообщений об остатках часовых механизомов на месте взрывов – устройств для камикадзе совершенно излишних. А молодые люди, которым приписывается роль смертников, судя по психологическим портретам, не очень подходят для отведенной им роли.
Для полиции вариант с террористами-самоубийцами удобен. Преступник мертв, значит над ним не будет суда, следовательно, не будет и адвоката, способного оспорить официальную версию. Злодей назван, дело считается раскрытым. Отчетность в порядке. А документы любого погибшего человека с «мусульманской» фамилией, найденные на месте происшествия, могут послужить «неопровержимой уликой». При условии, разумеется, что никто не станет результаты расследования проверять.
Разумеется, я не Шерлок Холмс, чтобы ставить под сомнение компетентность следователей легендарного Скотланд-Ярда. Однако даже компетентные следователи могут ошибаться. Могут они и поддержать «удобную» для начальства версию, особенно когда на них оказывается политическое давление.
В России, где доверие к спецслужбам находится на крайне низком уровне, мы привыкли задавать вопросы. Большинство граждан сомневается в официальной версии взрывов домов в Москве и Волгодонске, спровоцировавших вторую чеченскую войну. Сегодня в прессе открыто критикуется объявленная властями версия гибели двух самолетов прошлым летом. Возможно, что женщины, объявленные террористками самоубийцами, никого не взрывали.
Во всех перечисленных случаях предполагаемые террористы погибали. Когда же органы госбезопасности после бесланской катастрофы рискнули предоставить общественности живого злодея, покорно повторяющего подготовленные ими тексты, официальная версия событий начала разваливаться в суде. Пришлось признать и стрельбу по школе из танков и огнеметов, и то, что «напутали» с численностью боевиков. Встал закономерный вопрос о том, откуда взялись и куда делись «потерянные» спецслужбами полтора десятка террористов.
Если мы задаем вопросы своим спецслужбам, почему бы не усомниться и в действиях западных? Когда нам говорят про более высокий уровень профессионализма, с этим ещё можно согласиться. Но когда заявляют о высоком уровне контроля, я позволю себе не поверить.
Контроль со стороны политиков может быть достаточно высок, но всегда ли правящие политики заинтересованы, чтобы общество знало правду? А парламентский контроль дает плоды лишь тогда, когда люди публично обсуждают претензии к официальной версии. До тех пор, пока нет фактов, любая критика спецслужб будет выглядеть неубедительно. А факты западная общественность не получит, именно потому, что не проявляет публичных сомнений в их добросовестности.
Немногие люди, высказывающие иную точку зрения, воспринимаются как параноидальные сторонники «теории заговора». Чем больше они на своих взглядах настаивают, тем более выглядят безумцами. В конце концов, наши подозрения могут оказаться необоснованными. Но дело даже не в том, кто на самом деле взорвал лондонскую подземку. Как свободные люди, мы имеем право задавать вопросы. Если мы от своего права добровольно отказываемся, это значит, что общество, независимо от государственного усройства, делает шаг к тоталитаризму.
Чтобы власть была способна на тотальную ложь, ей необходимо тотальное доверие. Некритически воспринимая собственные спецслужбы, западное общество лишает себя необходимого морального иммунитета. Это лишь начало пути, в конце которого находится мрачный мир, нарисованный Дж. Оруэллом в бессмертном романе «1984». Там, кстати, тоже действие происходит в Лондоне. В городе, уставшем от бесконечной войны неизвестно с кем, где периодически гремят непонятные взрывы.
|
|
