Пока ты спал, московский юзернейм, тебя посчитали, поделили на шесть групп, вписали в почасовой график, короче, опять умножили на ноль. Впрочем, тебе не привыкать!
А мне вот эта столичная оруэлловщина почему-то напомнила, как в далёком и благословенном 1996 году мы, слушатели Московской Школы Политических Исследований, поехали на выездной семинар - сначала во Францию, где в Совете Европы в Страсбурге нам вручали сертификаты об окончании Школы, потом в Германию, а потом в Люксембург.
В ходе этой поездки я окончательно проверила все ранее полученные из мировой классической литературы знания о разнице французской и немецкой натур.
Во Франции мы жили в маленькой деревушке Бишенберг под Страсбургом в крошечном милом отельчике, похожем на домик хоббита - у него был один наземный этаж и мансарда, зато многоэтажные подвалы, заполненные бочками с вином. Вечерами мы собирались в уютной гостиной с камином, глушили вино без ограничений и бесплатно, - вино в буквальном смысле лилось рекой, с учетом того, что гудели мы все ночи напролёт до утра, - хозяин гостиницы приносил нам маленькие бутербродики-канапе и следил за огнем в камине.
Вокруг отельчика был садик, где и в середине ноября всё цвело буйным цветом, и мы прогуливались между туями, болтая с местными жителями, проезжвшими мимо на велосипеде. Кстати, у входа в дом хоббита тоже стояли три велосипеда, и самые жаворонки из нас по утрам до завтрака успевали нарезать кругов по окрестностям. Несмотря на игрушечность отельчика, в нём был крохотный бассейн и вполне себе оборудованный спортзал, которым, правда, никто не пользовался - из всех видов спорта мы предпочитали прогулки на свежем воздухе и литрбол по вечерам. Когда мы покидали дом хоббита, чтобы ехать к немецкой границе, хозяин отеля приволок нам корзинку всяких домашних эльзасских закусок - бесплатно, просто чтобы мы не заскучали, пока доедем.
И вот мы в Германии. Приезжаем в гостиницу под Дюссельдорфом. Огромная бетонная коробка ужасающего вида, хоть повсюду немецкая чистота. Высокие потолки, огромные пустые пространства - кто-то из нас вспомнил подзабытое со школы слово gemütlich - где же он, гемютлихь-то немецкий?? Идем на ресепшн заселяться - там нас встречает высокий сухопарый лысый как колено дядька, благообразный, хотя чем-то неуловимо напминающий Фредди Крюгера, представившийся как прикреплённый куратор нашей группы герр Мюллер.
Во Франции у нас никаких кураторов не было, что характерно. Он сообщил нам часы приёма пищи - во Франции нам накрывали ужин тогда, когда мы возвращались с занятий, т.е. в любое удобное нам время, а здесь строго по графику, опоздал - не пожрал. Мюллер поведал, что если кому-то захочется посещать спортзал, то мы должны среди нас выбрать "старшего спортивной группы", который составит график посещения спортзала каждым участником, составит списки и сдаст ему, Мюллеру.
Для посещения спортзала нужно приобретать тапочки и ещё там чего-то, уже не помню ("не бесплатно, но за символические полторы марки"). Купившие тапочки тоже должны записаться в специальный журнал (на наш вопрос, зачем это, ведь мы их покупаем, а не берем в аренду под расписку, герр Мюллер пожал плечами, и сказал, орднунг, мол, так положено).
Другой список по той же схеме мы должны составить для посещения бассейна - каждый записывается заранее на фиксированное время, а старший группы сдает списки герру Мюллеру. Для бассейна, разумеется, покупаются отдельные тапочки и купальная шапочка (без шапочки нельзя). Всё это тоже надо внести в журнал. "А если вы захотите пойти в библиотеку,.." - вещал герр Мюллер, но мы уже не слушали. Воистину, посещать закрытые архивы Ленинской библиотеки было куда проще, чем брать книжки в провинциальной гостинице Северной Рейн-Вестфалии.
Послушав про орднунг, мы, конечно, покрутили пальцем у виска и поняли, что спортзал и бассейн в любом случае идут лесом, а единственным видом спорта был и останется литрбол, но уже не за счет заведения, как в милой Франции, а за наш собственный счёт. Правда, сказал герр Мюллер, вино и шнапс надо покупать днём, потому что в шесть вечера всё закрывается, а на заправках ни шнапс, ни пиво не продаются - немцы борются за здоровый образ жизни. Услышав это, мы помрачнели и выбрали, по заветам герра Мюллера, старшего уполномоченного по шнапсу, который должен был заботиться о своевременных закупках бухла. "Как же вы тут живёте??" - помню, спросил герра Мюллера один из нас, алтайский краевой депутат. Герр Мюллер хлопал бесцветными глазами без ресниц, одними веками.
На завтраке тоже ожидали сюрпризы. В отличие от французского "шведского стола", в немецкой гостинице завтрак выдавали порционно, и каждый дополнительный кусочек масла нужно было клянчить у толстой поварихи. Сначала нам давали добавку просто так (правда, у поварихи в эти моменты было такое лицо, будто каждый из нас отрезает кусок от её объёмного зада), но уже на второй день, подойдя к стойке и попросив второй стаканчик разбавленного апельсинового сока, я услышала "Йа-йа, зельбстферштэндлихь! С вас полторы марки".
Курировал нас герр Мюллер неусыпно. Утром он стоял у автобуса с распечатанным списком и следил, чтобы каждый из нас сел в автобус, вычеркивая карандашиком. Лично раздавал каждому папки с раздаточным материалом (как будто мы, депутаты различных уровней, федеральные и региональные чиновники и бизнесмены, не могли сами подойти к столу и взять папочку). В общем, опекал.
Нынешний московский орднунг чем-то, несомненно, напомнил мне германский орднунг имени господина Мюллера, но только отчасти. Господин Мюллер обеспечивал опеку и контроль, а у нас нынче в ассортименте один контроль, без опеки. Но схожие черты есть, безусловно.
|
|
