Наша революция непобедима,
если она не будет бояться сама себя…
Во время предвыборной кампании в местные органы власти довольно часто приходилось общаться с избирателями на тему, каким образом можно изменить к лучшему ситуацию в стране. И когда я излагал единственно возможную версию путей улучшения этой самой ситуации, то начинал разговор со смены власти, как одной из составляющих общего социального процесса под названием «революция». В ответ же слышал:
- А, вы хотите майдан? Нет, майдан нам не нужен.
- Помилуйте, да я сам против майдана!
- Как же так, вы же хотите власть поменять. Вон что на Украине делается! Мы хотим стабильности, а вы нас на майдан зовете.
- Да нет же. Я его тоже не хочу, но совсем не потому, о чем вы думаете…
Вот, примерно, такой разговор происходил с типичным представителем обывательского слоя. Ну что с него взять, на то он и обыватель. Для него что майдан, что революция – и то и другое приносит известные неудобства… Но как же так получилось, что всего лишь через сто лет в нашем обществе появилось вдруг довольно большое количество людей, причем даже образованных, которые так быстро забыли свою историю, историю героическую, выстраданную, которой позавидовала бы любая нация. Вот уж действительно: «…нет памяти о прошлом, да и о том, что будет, не останется памяти у тех, кто придет после…»
Так чем же «майдан» отличается от революции? Да, тем же, чем и божий дар от яишницы. То есть, общее что-то, конечно, есть. Но оно больше подходит для каламбуров и анекдотов.
Ну, а теперь серьезно. Революция или скачок - прежде всего понятия философские. (Хотя, собственно, если есть какое-либо «понятие», то оно всегда философское, ну хоть чуть-чуть.) Революция предполагает объективный процесс развития в самом широком смысле: в политическом, социальном, экономическом, техническом, научном и т.д. Еще Аристотель в своей «Физике» дал определение понятию «развитие» как переход потенциального бытия в актуальное. Он сформулировал четыре составляющих процесса развития: возникновение (genesis) и уничтожение; количественные изменения (рост, убыль); качественные изменения (переход от одного состояния к другому); пространственные изменения. Базовым у Аристотеля был первый вид – без возникновения и уничтожения нет развития. Остальные условия развития носят подчиненный характер. «…Революция, - продолжает Ленин, - есть такое преобразование, которое ломает старое в самом основном и коренном, а не переделывает его осторожно, медленно, постепенно, стараясь ломать как можно меньше…» Так вот, это самое «старое» - есть, прежде всего, государственный аппарат, который является выразителем интересов господствующего класса, т.е. носит сугубо классовый характер. И революция, или как говорят философы - «перерыв постепенности», будет носить для власти тем более внезапный и фатальный характер, чем меньше реформ эта власть осуществляла в своих попытках предвидения и предотвращения государственного переворота.
Любой перерыв постепенности включает в себя три категории: скачок, разрешение противоречий и отрицание.
Скачок представляет собой перерыв постепенных изменений и переход к новому качеству. В случае с социальной революцией – новое качество, есть формирование общественно-экономической формации, стоящей на более высокой ступени развития, которая определяется новым способом производства и, в случае с нашей социалистической революцией, еще и качественно новым отношением собственности на средства производства.
Далее. Любая революция имеет своей целью разрешение внутренних противоречий, копившихся исторически и назревших до максимума возможного народного терпения, с одной стороны, и их неспособностью к снятию в обычном эволюционном режиме существующей сластью, - с другой. Эти противоречия, эти ключевые проблемы можно было решить только одним способом, который большевики взяли в качестве лозунга революции: передать власть Советам, землю – крестьянам, мир – народам, хлеб – голодным. Как это сделать? – только придя к власти и только через восстание, поскольку «…на очереди стоят вопросы, которые не совещаниями решаются, не съездами (хотя бы даже съездами Советов), а исключительно народами, массой, борьбой вооруженных масс». Так писал Ленин в своем письме к членам ЦК накануне восстания 24 октября.
Третья составляющая революции (скачка) есть отрицание. Диалектическому отрицанию в социалистической революции подвергаются социально-экономическая, политико-юридическая и идеологическая системы. При этом рассматриваются вопросы немедленной ликвидации безнадежно устаревшего, вместе с тем учитывается и то, что можно сохранить из старой системы, возможно временно, до окончательного становления новой системы. «…Когда вырос, благодаря капитализму, материальный аппарат крупных банков, синдикатов, железных дорог и т.п.; когда богатейший опыт передовых стран скопил запасы чудес техники, применение коих тормозит капитализм; когда сознательные рабочие сплотили партию в четверть миллиона, чтобы планомерно взять в руки этот аппарат и пустить его в ход…тогда не найдется той силы на земле, которая помешала бы большевикам, если они не дадут себя запугать и сумеют взять власть, удержать ее до победы всемирной социалистической революции», – писал Ленин в своей брошюре «Удержат ли большевики государственную власть?». Вот это и есть революция.
Теперь что мы видим на Украине. Разве в результате майдана были решены какие-либо внутренние противоречия? Нет, только усугубились. Были сняты старые государственные институты и созданы новые? Тоже нет. Я уж не говорю про общественный строй и отношения к действующим формам собственности. Здесь тоже ничего не изменилось. Как были олигархи, так и остались, как грабили народ – так и грабят, только еще сильнее. Изменился лишь их главарь. Какая же это революция? Это обычный дворцовый переворот, да к тому же инициированный из-за рубежа на их же деньги, когда одна банда капиталистов меняет другую. А от перемены штанов, как известно, задница не меняется… Вот такой философский закон. Да, любая революция ставит вопрос о власти, т.е. сопровождается переворотом, но далеко не каждый переворот (майдан) – есть революция. Почему я против майдана? Да потому, что даже в случае успешного восстания и взятия власти мы получим лишь необходимое, но далеко не достаточное условие успешной революции. Для того, чтобы считать революцию удавшейся, а первый этап ее – восстание (майдан) не превратился в перманентный процесс тусования засаленной колоды властных олигархов, как на Украине, необходимо, чтобы революция решила и остальные не менее важные вопросы, касающиеся внутренних противоречий общественного развития. Но, решение этих вопросов может быть успешным только при условии классового подхода, только силами партии, стоящей на классовых позициях трудящихся, только путем выработки новых идей и теорий, основанных на принципах социальной справедливости и терпеливое разъяснение этих идей массам, т.е. нужно суметь «…сознание масс, - писал Троцкий, - привести в соответствие с той обстановкой, в которую загнал их исторический процесс». Кому в настоящее время под силу такая работа? Здесь я уже не говорю про Украину. Хочу задать, как Церетели летом 17-г года на 1 Съезде Советов, тот самый сакраментальный вопрос: «Есть ли в России такая партия?» К сожалению, этот вопрос сегодня звучит риторически. Надеюсь, пока.
В чем состоит феномен или даже парадокс майдана. Представители капитала и обыватели его и боятся, и хотят одновременно. Боятся и не хотят сознательно. В подсознании же видят в нем свою единственную надежду. Почему? Да потому, что только майдан сможет выпустить критически накопившийся революционный пар, заставив понервничать класс имущих, но сохранить тем не менее status quo, сменив при этом лишь верхушку правящей олигархической группировки. Поэтому у меня для обывателей и воров-капиталистов две новости, как в анекдоте. Одна хорошая – в России нет майдана, не волнуйтесь. Плохая – и не будет, не надейтесь.
История прошедших русских революций, постреволюционный период, а также логика развития современного исторического процесса говорят за то, что майданом в России дело не кончится, а только начнется. Только это уже будет не майдан, а совсем другая история, даже если в результате этого падет современный российский феодальный абсолютизм и будет провозглашена буржуазная республика. Это только «пол-революции». «Республика, - пишет Энгельс Лафаргу, - по отношению к пролетариату отличается от монархии только тем, что она является готовой политической формой для его будущего господства… Пока она [республика] является формой буржуазной демократии, она так же враждебна нам, как любая монархия… Мы сможем вырвать у нее уступки, но никогда не возложим на нее осуществление наших собственных задач…» Именно так и произошло ровно сто лет назад.
|
|
