Ведут бой в тишине и неизвестности, в атмосфере взаимного непонимания, а часто и откровенной враждебности. Тоже, зачастую, взаимной. Бой почти безнадежный, если не объяснить его израильской публике на понятном ей языке, в понятных моделях. Вышедшая в Израиле на иврите новая книга аспиранта департамента социологии и антропологии Иуерусалимского университета Светы Роберман «Память в эмиграции: Солдаты Красной армии в Израиле» возможно прольет свет на их борьбу. (на иврите Зикарон вагира: Хаялей цва а-адом б’исраэль Света Роберман. Изд. Магнес Иерусалимского университета. 186 стр).
(זיכרון בהגירה: חיילי הצבא האדום בישראלסווטה רוברמן. הוצאת מאגנס, 186 עמ')
Проблема выявляется с самого начала, если даже название «Великая Отечественная война» приходится снабдить комментарием – «события на советско-германском фронте Второй мировой войны». Да и нет на иврите соответствия слову «отечественная», и приходится пользоваться другим, тоже иностранным и малоупотребительным в иврите «патриотическая». Проблема и названиеии книги, где «эмиграция»(1) стоит вопреки привычной сионистской терминологии, твердящей об особом акте восхождения «алия»(2). Книга Светы Роберман исследует несоответствие традиций увековечивания боевой славы в Израиле и среди самих ветеранов.
За неделю до Дня Независимости в Израиле отмечают День памяти Холокоста и еврейского героизма. Сохранение этой памяти – это одна из ключевых и основных израильских мифологем. Оба понятия стараются всегда употреблять вместе, подчеркивая, что «не шли, как стадо на бойню». Казалось бы, здесь есть естественное место и для боевой славы еврейских ветеранов ВОВ. На деле все оказалось не так. Интересно наблюдение автора, что даже ивритского слова для ветеранов ВОВ не нашлось, а иностранное слово «ветеран» многие говорящие на иврите путают со словом «ветеринар».
Разумеется, речь не идет о какой-то особой враждебности. В книге исследуется уникальная израильская традиция увековечивания боевой славы, не похожая на российскую, европейскую или американскую. В европейских обществах отдается дань павшим, но основное внимание и почет отдается ветеранам живым, в США Мемориальный день посвящен памяти павших в войнах, а значительно более популярный День ветеранов – живым ветеранам всех американских войн. В Израиле повсеместно царит лишь культ павших (3).
Помню, с каким трудом удалось уговорить в 1995 году тогдашнего премьер-министра Ицхака Рабина появиться на собрании ветеранов, отмечавших 50-летие победы над фашизмом. Один из его советников рассказал мне тогда, что лишь слухи о том, что ожидается российский министр обороны Грачев, заставил Рабина прийти. Рабин бросил на собрании весьма недипломатическую для ушей советских ветеранов фразу «Я не понимаю... мы тут все ветераны». Однако не только обычно антисоциальный Рабин, но и люди, много помогавшие ветеранам, искренне не понимали ни их идей, ни смысла их деятельности.
Помню, в том же, году во время празднований 50-я Победы одна ветеранская организация представила меня к российской награде памятной медалью «50 лет Победы». На церемонии вручения медалей в Российском посольстве я познакомился с отставным бригадным генералом Довом Орбахом, бывшим Главным офицером по воспитательной работе Армии обороны Израиля. Он тоже получал медаль по представлению Израильского союза ветеранов ВОВ. Орбах тогда занимал руководящий пост в Министерстве абсорбции, очень много и искренне помогал ветеранским организациям, пользовался среди ветеранов любовью и уважением. Орбах родился в Израиле в семье военнослужащего Советской армии, в 1945 году оставившего свою часть в Германии и уехавшего в Израиль. И однажды, через несколько лет в задушевной беседе Орбах мне признался, что до сих пор не понимает, чего ветераны добиваются.
Поучительна и другая история тех времен. Мой друг, Шалом Пери, получил при Рабине назначение на должность директора Национальной компании по изготовлению монет и медалей. Одной из своих первых инициатив, по примеру России, Украины и Беларуси, Пери наметил выпустить памятную израильскую медаль в честь 50-летия Победы и наградить ею всех ветеранов. Пери хорошо относился к «русским»(4), но главным мотивом был политической расчет. Ведь тогда еще не забыли решающей роли русскоязычного избирателя, а особенно организованной ветеранской общественности в выборах 1992 года, приведших к власти левоцентристское правительство Рабина. Несмотря на все это, даже искушенный в местной политике Пери не ожидал встретить ту стену непонимания, интриг, а зачастую и откровенной враждебности, которую ему пришлось преодолевать в коридорах израильской бюрократии.
С тех пор появились «секторальные» русскоязычные политические партии, которые лишь затруднили битву ветеранов на фронте израильской коллективной памяти. Если раньше израильский политический истеблишмент опасался непредсказуемой реакции русскоязычной иммиграции и старался решить некоторые проблемы в национальных масштабах, то с появлением «русской политики» там вздохнули с облегчением. Появилась возможность канализировать проблемы миллиона эмигрантов, составляющих около 20% населения, в рамки «русской политики». Для интеграции такого количества людей были нужны долговременные национальные проекты, вроде заселения оккупированных территорий. Их же бросили на произвол «свободного рынка». Позже в коридорах израильской власти поняли, что «русская революция» завершилась (так назвала свою статью ветеран израильской журналистики Лили Галили). Даже с успехом «русской» партии «Наш дом Израиль», набравшей на парламентских выборах 10% голосов можно было не считаться с ними(5).
В стремительно глобализирующемся Израиле, полностью сошедшего с социал-демократического пути своих основателей, проходит усиленная приватизация общественной собственности в пользу приближенных к власти элит. В Израиле действует общий для всех эмигрантских обществ закон очереди – кто позже пришел, позже получит. В таких условиях русскоязычная община очень далеко от кормушки, где делят национальный пирог. Ближневосточный менталитет, завоевывающий израильское общество, еще больше затрудняет интеграцию ценностей русскоязычных граждан, а тем более стариков-ветеранов.
Разумеется, проблема здесь не в особой враждебности, которую можно преодолеть, объяснив, в чем дело или просто приказом сверху.
Книга Светы Роберман затрагивает самые глубинные причины конфликта. Дело не только в том, что в Израиле отсутствует культура почитания собственных живых ветеранов. Культурная пропасть значительно глубже. Сионистский миф построен на противопоставлении героизма и Холокоста, мощи израильского государства и трагической беззащитности евреев изгнания-галута (6). Разумеется, история ветеранов, история боевой славы полумиллиона евреев, сражавшихся в Советской Армии (как и 600 тысяч евреев в американской армии и еще многих тысяч в армиях других стран союзников и в партизанах) не находят места в такой заманчиво простой, бинарной сионистской схеме.
«Память в эмиграции» показывает многоплановую общественную деятельность ветеранских организаций в Израиле: десятков клубов по всей стране, установку памятников, создание выставок, уголков памяти и музеев, проведение парадов. дея. Деятельность, которая в обществе рассматривается, как затеи пожилых эмигрантов, попытки как-то развеять собственное одиночество.
Хуже того. Многие в Израиле рассматривают деятельность ветеранов, как создание альтернативной культуры, а то и антикультуры. Как противопоставление памяти восстаний в гетто – памяти о Восточном фронте; Варшавское гетто против Сталинграда, память убитых в Холокосте против памяти евреев-бойцов Красной Армии, «День памяти Холокоста и героизма» против Дня Победы (да еще в русской версии 9-го Мая, когда в Западном мире эта дата отмечается 8-го). Все это воспринимается, как антитеза израильскому мифу, как заведомый вызов даже в относительно терпимом многокультурном израильском обществе. Хотя в Израиле уже давно отказались от лозунгов «плавильного котла» 30-50-х годов, а тогдашние символы абсорбции мало кем понимаются буквально, однако «секторизация» коллективной памяти и сохранение традиций в израильском сознании накрепко связано либо с сионистской историей, либо с религиозной иудейской традицией. Боевая слава до сих пор считается объединяющим фактором и отклонения от официальной идеологии, мягко говоря, не приветствуются. Особенно в израильской атмосфере, где и так готовы бросить в адрес «этих русских» ганву лану эт а-медина «украли у нас государство».
Книга Светы Роберман, насколько мне известно, первая попытка доказать израильскому обществу в его же аутентичных понятиях, что центростремительные тенденции деятельности ветеранов на самом деле кажущиеся. По сути, ветераны, как и большинство русскоязычных израильтян, пытаются найти себе место в мейнстриме израильской жизни. Они ни в коем случае не бросают вызова обществу и его главным ценностям. Речь идет не о том, чтоб изменить, а о том, чтоб дополнить и обогатить израильский наратив дополнительными аспектами. Ветераны ни в коем случае не отвергают центральных коллизий израильского мифа – связи между Холокостом и возникновением Государства Израиль, как проявление сионистского возрождения еврейского народа. Большинство ветеранов настроено как раз очень патриотически. Они не только, подобно другим русским эмиграциям чувствуют необходимость внести свой особый вклад, по ставшей крылатой фразе Зинаиды Гиппиус «Мы не в изгнании, мы в послании». Ветераны ВОВ буквально восприняли сионистскую риторику «возвращения в Сион». Они ощущают глубинную связь со всем еврейским народом и своей деятельностью стремятся добиться признания своего вклада в общееврейское дело. Ветераны хотят видеть свой вклад в победу важным, а то и решающим в деле образования Еврейского государства. Израильское общество отказывает им в этом праве.
«Созданный (ветеранами) наратив, - пишет Роберман, - не Государство Израиль спасает еврейство от смерти и унижения, а именно диаспора спасает государство». В книге многочисленные примеры из ветеранских музеев и выставок, утверждающие тезис о том, что в рядах Красной армии еврейские бойцы, по сути, сражались за свою родину, за еврейское государство. В этом вопросе существует почти непреодолимая пропасть во взглядах эмигрантов и родившихся в стране израильтян. Эмигранты видят Израиль маленькой страной, окруженной со всех сторон врагами, стремящихся ее уничтожить. По их мнению, Израиль остро нуждается в помощи. И себя эмигранты рассматривают, как пришедших на помощь своей страдающей и сражающейся родине. Надо заметить, что официальный Израиль активно эксплуатируют эти чувства в своей деятельности за границей. Зато среди израильтян царит уверенность, что они тут построили страну, воюют за нее, побеждают в войнах, а то и «жрут все это дерьмо», и уж во всяком случае, не выходят на дорогу смотреть, поспевает ли подмога. Эмигранты в их глазах пришли на готовенькое, да еще грозят отобрать вне очереди то, что им самим по праву положено. Попытки нарушить «закон очереди» в прошлом вызывали нешуточное возмущение, как бунты в Вади Салим 50-е, «Черных пантер» в 70-е и возмущение в квартале «Атиква» в 80-е.
В этом мировоззренческом конфликте, борьба ветеранов самая чистая и бескорыстная, наименее подозрительна на наличие какого-то материального или политического интереса, а потому и самая непонятная и угрожающая. Непонятны израильтянам их амбиции, их выставки фотографий героев Советского союза, представление еврейской истории, как прямой цепочки, от древних царств, через героизм солдат-евреев к современному Государству Израиль. Непонятно стремление выделить еврейское происхождение советских военных героев и полководцев, а заодно и происхождение из России израильских государственных мужей и военных деятелей. Все опросы общественного мнения показывают, что «русское» происхождение в современном Израиле непрестижно. Из прочного места в середине шкалы престижности в 70-80 годы оно резко опустилось вниз в 2000-е и даже арабы иногда ближе, чем «эти русские». Целостный раньше сионистский миф сегодня в Израиле раскололся на мифы разных общин и секторов. Некоторым этническим группам, например, марокканским или эфиопским евреям, некоторым секторам, как киббуцам или религиозные поселенцы, позволено иметь свою историю, хранить свою традицию. Даже в школах преподают курсы по теме. В местах компактного проживания грузинских евреев, например в Ашдоде и Ашкелоне в школах преподают курсы их истории. Зато русскоязычные эмигранты, составляющие свыше 30% населения в этих городах, лишены такого признании,
Ветераны не отрицают традиционного израильского наратива, а лишь пытаются его дополнить. Они испытывают на себе и неизжитую враждебность израильтян к СССР. Ведь в течение десятилетий Израилю приходилось воевать с противниками, которых снабжали советским оружием и поддерживались из Кремля. Помню где-то в начале 1980-х годов баскетболисты тельавивской «Маккаби» выиграли матч у московского ЦСКА. Ликующая толпа валила по Тель-Авиву, круша все на своем пути, будто победили всю Советскую армию, а не ее спортивный клуб.
Когда дело касается СССР, коллективная израильская память старается исключить даже бесспорные факты, как решающая дипломатическая и военная поддержка, оказанная СССР Израилю в самое тяжелое время Войны за независимость и даже вклад советских добровольцев и военных советников в победу в той войне. А ведь в вооруженных силах новосозданного Еврейского государства в составе корпуса МАХАЛ (аббревиатура Митнадвей хуц лаарец иностранные добровольцы на иврите) воевало несколько сот «добровольцев» из СССР, в основном офицеров-евреев, специально демобилизованных для этого из Советской Армии. Они оказали решающий вклад в создание израильской артиллерии и бронетанковых войск. На официальном сайте МАХАЛ, созданном при содействии Министерства обороны Израиля, много рассказывается об индийских и британских добровольцах-летчиках, об американских ветеранах-евреях, воевавших в Войну за независимость. И лишь среди прочих национальностей, одним словом упомянуты советские добровольцы. Я специально интересовался этим вопросом в открытых публикациях Министерства обороны. Даже неохотное признание неудобного факта, что израильские Военно-Морские силы были созданы в Италии при личной поддержке Муссолини в 1930 году, получить легче, чем материалы о добровольцах из СССР. Память о них осталась в личных воспоминаниях и фрагментарных упоминаниях старых тельавивских газет.
Однобокая израильская ориентация на США тоже не помогает делу ветеранов. В Израиле усвоили расхожие американские стереотипы времен Холодной войны, замалчивающие решающую роль Восточного фронта в разгроме стран фашистской оси. И сегодня 16% американских школьников на вопрос о том, с кем воевали США во Второй мировой войне отвечают «с русскими». А тех, что отвечают иначе, тоже учат, что русские лишь получали американскую помощь по ленд-лизу, за которую не расплатились, а если и были какие-то победы, то лишь благодаря огромным расстояниям, бездорожью и пресловутому «генералу Зима».
Обида ветеранов усиливается еще больше, потому что вклад и само существование ветеранов-евреев точно также отрицался и на старой родине, в мрачную пору советского государственного антисемитизма. Там тоже отказывались включить евреев и в число народов, внесших вклад в победу над фашизмом и в советскую историю боевой славы. Хуже то, что общественное непризнание ветеранов-евреев привело к тому, что и в глазах своего молодого поколения их наратив тоже не пользуются престижем. Еще один негативный фактор – общее отчуждение стариков в современном западном постиндустриальном обществе.
Впрочем, как раз наличие активных ветеранских организаций в Израиле и в Северной Америке как раз способствует признанию их вклада современной официальной Россией. Факт, что только в Израиле официальные российские лица, а в первую очередь сам президент, находят возможным и важным встречаться с ветеранами-евреями. Ветеранов ВОВ приглашают на приемы в посольство РФ. В них видят важное звено в кремлевских инициативах по консолидации соотечественников. При всей двойственности и парадоксальности своего положения, именно евреи-ветераны ВОВ в Израиле больше всего способствуют осознанию общих ценностей в российско-израильских отношениях.
Разумеется, хватает и неадекватного восприятия действительности со стороны самих ветеранов, и попыток приложить модели советского патриотизма к чуждой им израильской действительности. Достаточно вспомнить лозунг одной израильской партии, пользующейся поддержкой русскоязычных ветеранов «За нашу еврейскую Родину!», нелепые попытки «научить их, как родину любить». Или пример из книги, когда ветеран ВОВ, в прошлом преподаватель физики, объясняет молодой исследовательнице: «Здесь в Израиле совсем не воспитывают патриотизма у молодого поколения... Они ничего не знают. В Советском Союзе была очень сильная пропагандистская машина, хотя все знали, что большая часть пропаганды – ложь. Здесь все – правда, а нет патриотического воспитания».
Трагикомических, а то и попросту юмористических эпизодов из ветеранской деятельности можно рассказать великое множество: и про стариков, с трудом бредущих на парадах 9-го Мая; и о том, как им приходится прятать от насмешек боевые награды в общественном транспорте; и даже саркастическом фото на обложке книги Роберман, где три ветерана при орденах, с флагом в руках... а в другой руке пакетик с надписью «Аптека» и многое другое.
Я сам 10 лет выпускал и редактировал в Израиле местную газету на русском языке навидался и наслушался баснословных историй о ветеранах, где часто не знаешь, плакать или смеяться; про извечную вражду между Союзом ветеранов ВОВ и Обществом инвалидов ВОВ, вся разница между которыми была в том, что вторые сообразили запастись в СССР справкой и получали пенсию и льготы от Министерства обороны; и про уловки с целью ублажить местных политиков и получить какие-нибудь деньги; и взаимные обвинения и подозрения ветеранских деятелей, бывших верными читателями моих газет, и еще многое другое. Достаточно вспомнить, какая нешуточная борьба развернулась вокруг выпуска упомянутой выше памятной медали. В конце концов, пришлось выпустить две медали – одну для Союза ветеранов ВОВ, а другую для членов Общества еврейских инвалидов – солдат, партизан и бойцов гетто. Если вспомнить, что в израильской армии медали не приняты, то вся эта борьба выглядела в глазах ответственных чиновников более, чем странно.
Однако все это не может помешать признанию величия исторического подвига этих пожилых людей, их двойной трагедии отчуждения, как в Советском Союзе, так и в Израиле. Им всем нужна лишь одна победа, на сей раз победы на фронте памяти своего народа. Однажды на празднование коллективного дня рождения в клубе ветеранов я прихватил весьма амбициозную ивритскую девочку, подрабатывавшую фоторепортером в одном стильном тельавивском журнале. Я боялся, что ей станет скучно, но неожиданно увидел слезы у нее на глазах. «Это же наша покойная баба Люба, – растроганно показала она на фото пожилой женщины в старой форме военврача с медалями на груди, – Она с нами приехала. Мама с ней ругалась, гнобили ее, она боялась рот раскрыть... а тут ее память».
Нью-Йорк. Август 2006
(1) Ивритское слово агира означает просто миграцию, и, хотя русскоязычные являются для Израиля иммигрантами, в данном случае оно переводится, как эмиграция, поскольку в Израиле подчеркивается факт «из России» и эмигранты из России в Израиле во многом аналогично другим русскими эмиграциями ХХ века.
(2) Или на худой конец «репатриация», что в современных европейских языках означает больше высылку нежелательных иностранцев.
(3) О культе павших и неприятии живых героев в Израиле я писал в материале «Вокруг да около мифов о гетто» http://russdenver.www6.50megs.com/getto.html.
(4) Он сам был выходцем из семьи венгерских евреев из Закарпатья.
(5) Это составляет 50% русскоязычного электората - максимум возможного для «русской» партии, поскольку вторая половина русскоязычных не готова голосовать за секторальные партии ни при каких условиях.
(6) Общепринятое в европейских языках греческое слово диаспора - рассеяние, как и его ивритское соответствие тфуцот решительно изгоняются из любого сионистского контекста.
|
|
