- Михаил Геннадьевич, недавно прочла в одной из газет ваше мнение насчет современного постсоветского общества как "предбаннике общества потребления". Вы и правда видите происходящее в темных тонах?
- Советские физики шутили: «Перестав видеть за деревьями лес, ученые решают проблему переходом к изучению отдельных листьев». Увы, русский бог лукав, как русский священник, и шутки сбываются. Современные «твиттереныши» и «айфончики», оскопленные привычкой к комикс-информации, на глазах утрачивают способность различать главное и второстепенное, а главное - улавливать в постоянно обновляющихся россыпях фактов и событий формирование ключевых тенденций развития. Для обладателей клипового сознания мир сводится к калейдоскопу сияющих деталей, улавливать связь между которыми просто не нужно.
- Стареете? Сетуете на молодежь?
- Увы, это относится вовсе не к «молодежи», в обвинении которой во всех недостатках мира (а заодно и в собственных пороках и ошибках) принято искать успокоения со времен Древнего Египта. Примитивизация сознания обусловлена используемыми технологиями и потому охватывает всех. Будь по-иному - наш разговор состоялся бы не меньше полутора лет назад, когда данные Левада-Центра впервые засвидетельствовали формирование в России нового социального большинства.
В начале 90-х годов его составляли испытывающие нехватку денег на еду, в начале 2000-х - на одежду. За нулевые годы крошки со стола сырьевых монополий и взявшей их под контроль бюрократии повысили благосостояние «дорогих россиян»: в январе 2010 года 50% опрошенных отметили, что им хватает денег на покупку еды и одежды и не хватает лишь на покупку товаров длительного пользования (то есть бытовую технику и мебель).
- Ну а что в этом плохого?
- Это принципиальный перелом. С учетом людей с уровнем потребления среднего класса, даже с учетом сезонных колебаний и недоступности для социологов самых бедных и самых богатых, вне «парадигмы выживания» вот уже не менее полутора лет живут почти две трети россиян. Появилось новое социальное большинство, пусть даже и молчаливое, и не осознающее себя, но оно обладает подавляющей массой. Его ценности, настроения и предпочтения сами по себе являются ультиматумом власти. Его реакция на управленческие импульсы часто оказывается важнее их самих.
Мы знаем по себе: когда нечего есть, когда нечего надеть, все усилия и помыслы направлены лишь на выживание. Выход из парадигмы выживания дал людям время и силы задуматься о своем будущем и о судьбе детей, начать искать причины несправедливости и способы ее устранения.
- Вы намерены исправить мир, что ли?..
- Мир несправедлив всегда - это особенность человеческого сознания. Искусство власти среди прочего заключается в создании для людей возможности самостоятельно исправлять имеющуюся несправедливость. Если такая возможность есть, абсолютное большинство с жаром хватается за работу: человек хочет сам быть хозяином своей судьбы. И лишь когда власть - по подлости или неразумию - закрывает эти возможности, общество вспоминает о ее существовании.
Новому социальному большинству России уже есть что терять. Ему есть чего хотеть, и оно болезненно воспринимает свою уязвимость, в том числе и материальную. Ведь эти люди, даже считающие себя средним классом, на самом деле бедны. Они зубами и когтями вырвались из парадигмы выживания, но их искусственно удерживают в предбаннике общества потребления, потому что «пряников сладких всегда не хватает для всех», и уверенность в будущем тысяч семей можно купить лишь отказом очередного коррупционера от очередного замка в «Рублевско-Куршевельском федеральном округе».
- Ну так давайте бороться с коррупцией, забудем Маркса и вперед за Чайкой и Нургалиевым.
- Никак невозможно, ограничение коррупции не на словах, а на деле производит впечатление подрыва основ государственного строя - преступления, сопоставимого по тяжести лишь с изменой Родине. Сложившийся коррупционный, феодальный по своим ценностям государственный строй закрыл небо нового социального большинства России непробиваемым социальным потолком. Повсеместные кастовость и клановость, тотальный произвол монополий всех мастей не позволяют ему надеяться на значимый рост благосостояния и обретение уверенности в завтрашнем дне.
- И много ли в России таких "новых средних"?
- Таких людей в нашей стране - почти две трети. Это новая социальная доминанта, новое, пока молчаливое, большинство, которое, как и весь народ, не имеет своего политического представительства, не имеет возможности не то что реализовать свои насущные интересы, но даже просто услышать их официальное признание. Все больше представителей этого большинства тошнит от повсеместной лжи, многие уже негодуют от агрессивного хамства власти, кое-кому уже легче признаться в нетрадиционной сексуальной ориентации, чем в принадлежности к партии «ликующей гопоты».
- Но это ведь большинство обывательское, не стремится ли оно к "диктатуре мелких лавочников"?
- Отнюдь, новое социальное большинство России созидательно, и две трети населения просто не могут быть лавочниками. Это большинство хочет вернуться от бесконечных реформ, которые давно уже стали синонимом разрушения, уничтожения, лжи и воровства, к нормальной человеческой жизни, к производительному труду в том числе. Это готовая социальная база новой власти. Те, кто научится выражать ее чувства публичным языком и политическими действиями, овладеют ею и станут - даже не входя в соприкосновение с современным государством - реальной властью, которая сможет поступить с нынешней совокупностью начальников с их секретаршами по своему усмотрению.
|
|
