РАСПАД СССР: 10 ЛЕТ СПУСТЯ
(К Международной конференции в Москве 2001 г.)
О ВНУТРЕННИХ ЭКОНОМИЧЕСКИХ ПРИЧИНАХ НАЦИОНАЛЬНЫХ КОНФЛИКТОВ В СССР И РОССИИ
Практически все коммунистические партии в России сегодня придерживаются той позиции, что распад СССР был обусловлен влиянием ведущих капиталистических держав (заговором сионистов), причем в большей степени идеологическим. Что касается "перерождения" элиты КПСС, то здесь, как правило, ограничиваются лишь констатацией факта. Существует предположение о росте вещных интересов элиты, привилегия и пр. как об источнике центробежных сил в партии. Однако в то мере, в какой привилегии можно считать источником центробежных сил, в той же мере они являются и генератором сил центростремительных.
Есть мнение, что в ликвидации Союза виновны два человека - Горбачев и Ельцин. Очевидно, что эта точка зрения традиционна и вызвана преувеличением роли личности в истории. Представители "правой" части политического спектра (в кавычках, т.к. как лево-центристско-правая классификация партий существует лишь в сознании политических имиджмейкеров) полагают, что истоки национальной вражды и распада СССР - в тоталитаризме, который в целях удержания власти узкой группой лиц разделял нации, используя опять же идеологическое давление.
Широко распространено мнение, что основой национальной вражды является советская бедность. Версия сомнительна, поскольку национальные, национально-религиозные и расовые конфликты происходили и происходят также в развитых странах. Продолжение конфликтов после распада СССР-КПСС в официальной публицистике рассматривается как остаточное явление того же тоталитаризма. С другой стороны, многие левые группы считают главной причиной "крушения империи" классовую борьбу, причем именно рабочего класса, против угнетения со стороны элиты КПСС. Все указанные позиции затрудняют понимание политэкономической подоплеки событий. Ниже показано, какие именно политэкономические основы лежали в процессе распада СССР. В тезисах не рассматривается тема распределения средств госбюджета между республиками СССР.
Разумеется, невозможно игнорировать внешнее влияние и наличие "пятой колонны" в СССР. Однако за рубежом "пятые колонны" существовали в гораздо больших масштабах и легально - в лице компартий. Влияние советских спецслужб в "лагере капитализма" было не меньшим, нежели западных - в СССР. С другой стороны для того, чтобы в столь самостоятельном государстве, как СССР, провокация, как лежащий вне фактор, состоялась, необходима почва, предпосылка, лежащая в базисе. Иначе провокация будет необходимо подавлена такой же провокацией, например, контрпропагандой, если речь идет о массовых явлениях, а не о локальных. Тем не менее, внешнее воздействие на СССР было существенно и вовсе не второстепенно! В каком же плане?
Очевидно, что НЕПОСРЕДСТВЕННОЕ влияние, имеющее массовый характер, а отнюдь не через спецслужбы, самиздат или радио "Свобода", развитые страны могли оказывать лишь на гуманитарную и научно-техническую интеллигенцию, имевшую гораздо больший доступ к легальной информации о Западе, нежели рабочий класс. Чем же страшна информация?
"Капиталистическое производство, - пишет Е. Преображенский, - не страшно натуральному хозяйству, когда последнее не имеет никаких с ним точек соприкосновения... Натуральное хозяйство просто не принимает боя, поскольку оно не втянуто в денежный товарообмен... И только тогда, когда этот более слабый противник развитием товарообмена вытаскивается на капиталистическую арену, его кладут на обе лопатки в процессе свободной конкурентной борьбы. ... Для победы капиталистического способа производства над натуральным или мелкобуржуазным было вполне достаточно тех экономических преимуществ, которые каждое капиталистическое предприятие имело перед более примитивными формами хозяйства. Насилие играло главным образом вспомогательную роль... Исход боя решал потребитель, который, покупая более дешевый (или более качественный, Б.И.) продукт, тем самым голосовал за капиталистический способ производства (или за более развитое производство, Б.И.) и поддерживал его против ремесла (или против менее развитого производства), делаясь покупателем (или оценщиком, Б.И.) капиталистической продукции." ("Основной закон социалистического накопления", в кн. "Пути развития: дискуссии 20-х годов", Лениздат 1990).
То есть, вполне правомочен аналогичный вывод и о стокновении развитого капиталистического хозяйства с менее развитым. О том, что производство с СССР было менее развито, нежели в США, Европе или в Японии, говорит не только уровень ВВП на душу населения (см. любой выпуск "The World In 198...", The Economist Publications, Tokio, 198..."), но и слабая развитость компьютерных технологий как основы современного производства, и качество продукции широкого потребления, и качество транспортных средств. Скажем, экспорт авиатехники в США в 1985 г. превосходил аналогичный экспорт СССР более, чем в 20 раз (см., напр., "The World Almanac (and book of facts)", New York, 1990).
Речь идет, во-вторых, о сравнении условий труда и оплаты - как известно, в развитых странах обратное отношение доходов столоначальников и инженеров, нежели в странах СЭВ (см., напр., З. Танко, "Распределение. Анализ опыта самоуправления в Югославии", М., "Экономика", 1990).
В-третьих, о прямом обмене научно-технической информацией. Достаточно лишь упомянуть, что некогда научное направление создания высокотемпературных сверхпроводников в СССР с высокой трибуны было подвергнуто критике, в то же самое время Рональд Рейган в свой первый президентский срок заявил: "Высокотемпературные сверхпроводники - это те гвозди, которыми мы забьем гроб социализму".
Итак, очевидно, что точки соприкосновения промышленности западного уровня с так называемым "обществом закрытого типа" больше частью лежали в сфере интеллектуального труда. Таким образом, сомнительными являются дискуссии, развернутые в свое время компартиями, о "предательстве интеллигенцией идей социализма".
Что касается идеологического воздействия, вызывающего противостояние наций (навязывание русского языка как государственного, пример - Грузия, смешение в "советскую общность" ДО вызревания внутринациональных производственных отношений и пр.), доминирование русской национальности в руководящих органах КПСС и в КПСС в целом (см. БСЭ), нагнетание антирусских настроений в Грузии или Прибалтике, и т.п., то, разумеется, данные факторы также имели место, однако их влияние было явно вторичным.
Так, конфликты на национальной почве не выливались в широкие народные движения, национальные Народные Фронты, РУХ и др. были слишком слабы и почти исчезли сразу же после распада СССР. Очевидно лишь, что такие проявления противостояния наций являются отражением противостояния национальных группировок внутри КПСС. При этом термин "тоталитаризм" не раскрывает причин борьбы группировок. Точно так же трудно назвать раздел собственности по республикам результатом борьбы рабочего класса: национальная тема слабо затрагивала рабочие объединения, а национальные Рабочие Союзы исчезли еще быстрее, чем Фронты.
Хотя рабочее движение некоторое время шло бок о бок с демократическим, до развитого классового конфликта внутри какой-либо республики движение не вырастало, во всяком случае, в тот период, пока шел распад Союза.
В действительности каждая республика распалась еще до Беловежского соглашения. Последнее явилось лишь юридическим закреплением фактического распада. Например, "поляризованные" (напрашивается «парализованные») внешним долларовым полем текстильщики г. Иваново рвут технологическую цепочку, сбывают текстиль за рубеж и оставляют ткачей г. Глазова без сырья. Реализован краткосрочный интерес - прибыль; норма прибыли (удешевление, модернизация средств производства), а также долгосрочные интересы остались в тени. Проявляется не общность, но ОДИНАКОВОСТЬ реакции на "поле" со стороны управленцев, интеллигенции, рабочих. Почему это происходит?
Для того, чтобы "поле" подействовало, должен существовать "заряд". А именно. Конструирование государством-собственником экономической системы включало в себя централизацию финансового капитала и управления. Т.е. государство "экспроприировало" все планирующие функции. Следовательно, вместе с ними сосредоточило в себе все долгосрочные интересы, изъяв их из сознания рядовых работников. За важным исключением, например, работников искусства, вообще творческого (доминирующего конкретного) труда. Которые являются одновременно и исполнителями, и плановиками. В то же время концентрация труда носила лишь экстенсивный, количественный характер при внутреннем дроблении производства ("атомизации пролетариата").
Поскольку мгновенно распались не только технологические цепочки, но при отсутствии замкнутых циклов развалились на отдельные цеха заводы-гиганты, внутри же цехов различные формы оплаты вызывали противоборство сдельщиков с повременщиками, а капиталистическая уравниловка, т.е. оплата по овеществленному труду, создавала напряженность между членами трудового коллектива внутри бригад. (В тему тезисов не входит объяснение того, что именно капиталистический способ производства является родоначальником уравниловки.) То есть, обобществление носило фиктивный характер.
В качестве примера можно привести осуществление синтеза некоего химического соединения в Перми, для которого поставлялись компоненты из десятка городов СССР вплоть до Хабаровска при наличии тех же самых компонент в самой Перми. Или поставка для пермского оборонного "велосипедного" завода (АО "Велта" марок стали из 35 городов СССР, включая Ереван, Красноярск и пр., при незагруженности металлургических комбинатов в Пермской области (Лысьвенского, Чусовского, Нытвенского). Что после приватизации чуть было не привело к их банкротству. (Можно дискутировать о милитаризации экономики или о стоимости установок для производства конкретных марок стали, но речь идет о десятилетиях мирного времени.) К этому необходимо добавить встречные перевозки, поставки леса из Прибалтики в Сибирь и пр. То есть, грубо говоря, прибалтийские гайки "обобществлялись" с хабаровскими болтами.
Таким образом, процесс приватизации ПЕРВИЧЕН по отношению к процессу распада СССР.
Для чего управленческому аппарату необходимо именно такое устройство экономической системы? Очевидно, что перевод главного управленца в центр из провинции затрудняет забастовки. Во-вторых, объединение рабочих по профессиональным интересам, по "интересам" технологической цепочки также затруднено из-за разбросанности производства. Значит, если управленец теряет на повышении издержек производства, он выигрывает за счет отсутствия выступлений рабочих и, следовательно, отсутствия перераспределения прибыли в зарплату рабочих. Тот же самый метод устройства производства наблюдается и в развитых капиталистических странах (см., напр., Prais S.J., The Evolution of Giant Firms in Britain, Cambridge, 1976).
Итак, непомерные издержки производства при фиктивном обобществлении и есть одна из основных политэкономических пружин распада СССР. Социальными же силами здесь выступают группировки внутри управленческого аппарата (внутри класса собственников-управленцев, поскольку управление, распоряжение суть отношения собственности). Интерес управленческой элиты легализовать свое положение собственников ("сконвертировать" власть в деньги), а также интерес вторых эшелонов власти выбиться в первые ряды очевидны. Однако даже в отсутствии прямого интереса происходит следующее.
Как уже сказано, планирующие функции, функции управления сконцентрированны в столице. То есть, управленческий аппарат опосредует все внутрихозяйственные связи. Как указано Э. Никишиной в 1988 г. ("Взгляд", №1, Пермь-Свердловск, 1989), развитие производства ведет к росту числа хозяйственных связей, а следовательно, и к росту управленческого аппарата. В конце концов управленческий аппарат сталкивается с дилеммой - либо еще более увеличить свой численный состав и лишиться привилегированного положения (у Ленина - сделать бюрократами ВСЕХ), либо сохранить статус-кво. Т.е. такую ситуацию, когда аппарат уже не в состоянии охватить все богатство экономических хозяйственных связей. А значит и не в состоянии управлять. Поэтому в условиях подавленности экономического "творчества масс", попыток формирования плана "снизу" управленческий аппарат разрушается независимо от желания слоя управленцев, прекращает свои функции, передоверяет их классу капиталистов, где отношения собственности низведены с управления до владения (отсюда рантье и вывоз капитала за рубеж) или сам формирует этот класс. Возникает ряд "аппаратиков" меньшего масштаба в соответствии с масштабами экономических структур, которые способен контролировать каждый конкретный "аппаратик". Поскольку каждая экономическая структура заявляет лишь ближайший интерес, а не долгосрочный (ранее "экспроприированный" столицей), это означает, что государство как таковое данным структурам не нужно (и до сих пор пока не нужно, коль скоро не завершен передел собственности и нет заинтересованности в местном производстве). Поэтому оно распадается.
Абсолютно ясно, что то же самое будущее ожидает и США (это прогнозировал еще в 40-е Гарриман) в процессе третьего витка глобализации (если рассматривать в качестве 1-го - 1-ю мировую войну, в качестве 2-го - 2-ю мировую войну, а СССР как относительно мирную глобализацию экономики на ограниченном пространстве). То есть - распад. С вытекающими последствиями, которые будут ничуть не менее трагичны, чем распад СССР. Как было показано, никакого отношения к обобществлению централизация управления и концентрация финансового капитала не имеет.
Таким образом, глобализация не может являться базой для объединения рабочих и, как напрасно озаглавил свою статью М. М. Савас, "переходом к социализму" ("Альтернативы", №3, 2000). Аплодировать глобализации совершенно нечего. Наоборот, вместо объединения рабочих она приводит к их разобщению. Что и показывает исключительная пассивность российских трудящихся в сравнении с зарубежными при наступлении на их права. Единственным позитивным моментом здесь является исторический вывод (а не процесс глобализации) о том, что собственник узурпирует управление. А вовсе не прибыль. Угнетает монотонный, однообразный (доминирующий абстрактный) труд, а не маленькая плата за его результат. Степень эксплуатации не может определяться только в понятиях прибавочной стоимости и переменного капитала. Это очевидно!
Беда капитализма не в том, что капиталист тратит небольшую часть прибыли на предметы роскоши. А в том, что капиталист узурпирует РАСПОРЯЖЕНИЕ основной долей прибыли (или Фонда развития производства, ныне Фонда накопления), которую тратит либо на войну, либо на благие цели расширения производства (ну, не может же он проесть прибыль!) Грубо говоря, пытается думать (планировать) за всех, хотя, как известно, и сотня Марксов не справится с этой задачей. Это неизбежно приводит к явлениям типа встречных перевозок. Именно в узурпации управления заложена гибель капиталистического способа производства. В этом состоит также и позитивный практический вывод из изложенного выше материала.
|
|
