В каком-то старом эстрадном номере Новицкий чёткого ответа на такой вопрос добивался от Мирова, изображавшего бюрократа - любителя вола вертеть. Сейчас, наблюдая, как корчится мир капитала, сотрясаемый кризисом, вспоминаются дебаты времен горбачёвщины на тему - «План или рынок?» Как они выворачиваются наизнанку, - только бы не признать крах рыночной концепции управления производством. Вопрос возникает вновь, как гроза Апокалипсиса для капитализма - в полнеба, от горизонта до горизонта:
ПЛАН ИЛИ РЫНОК?
И ответ им уже известен, но им страшно его произнести. Они вертят вола. Одни тычут пальцем в козлов отпущения, требуя наказать виновников глобального финансового потрясения, раздававших ипотечные кредиты напропалую!
Другие требуют сделать финансовую систему прозрачной, ну просто позабыв о коммерческих тайнах частных собственников. Третьи чуть ли не национализируют чуть ли не всю банковскую сеть, не боясь прослыть коммунистами – просто скупают за счет налогоплательщика сгоревшие на биржах акции банков. И все судорожно ищут спасительных лекарств издыхающей капиталистической экономики, спасительных мер от стихийной напасти.
Да, о кризисе говорят, как о капризах погоды, как об урагане, как о чём-то таком, чего невозможно избежать, от чего надо спасаться, словно речь идет не о результатах деятельности разумных людей в обществе разумных же людей, Homo Sapiens,а о бессмысленной слепой стихии!
Маркс в обращении к рабочим по поводу создания Интернационала писал, что в отличие от политэкономии буржуазии, представляющей собой общественное производство, управляемое стихией спроса и предложения, политэкономия рабочего класса представляет собой общественное производство, управляемое общественным предвидением. Да! Кризис вообще, а такой силы, как нынешний, особенно, - это действительно демонстрация стихии рынка, наглядное свидетельство того, что человечество находится ещё в преддверии своей настоящей истории, что ему ещё предстоит жизнь, достойная его разума.
А пока ещё людей удается дурачить шарлатанам от политэкономии, любителям вола вертеть. Жизнь дорожает, зарплата обесценивается, у людей недоумение – откуда инфляция? Почему дешевеют деньги, обесцениваются? Опять стихия?
В истории бывало всякое. Испанцы открыли Америку и наводнили Европу золотом. Золото обесценилось, - инфляция. В России Германская война породила разруху, - деньги есть, товаров, продуктов нет - инфляция. Вывод буржуазных шаманов от экономики – трудовая теория стоимости Маркса врёт, товар дорожает, если спрос превышает предложение. Они нарочно подменяют понятие стоимости понятием цены. И порой запутывают и сторонников Маркса. Так недавно в рабочем движении некоторые товарищи стали ориентировать рабочих подсчитывать «научно обоснованную стоимость рабочей силы» Это в рыночной-то экономике.
На эту тему в Интернационале Марксу довелось разъяснять вопрос о стоимости товаров, в том числе и о стоимости товара «рабочая сила». Один из членов Интернационала утверждал, что бороться за повышение зарплаты рабочим бесполезно: получив большую прежней долю выручки за продукцию – рабочие принесут больше денег на рынок товаров, и цены на товары вырастут, т. к. на прежнее количество товаров приходится теперь больше денег. Вот источник инфляции, выходит, - рост аппетитов у рабочих. А рост цен – значит, фабрикант вернет себе доход, получит большую выручку. Деньги обесценены, но их у него будет больше. А рабочие фактически – что получили от прибавки – потеряли при покупке.
Маркс на это ответил – да, спрос и предложение влияют на цены. Но цены влияют на перераспределение капитала в производстве. Производители товаров, потребляемых рабочими (а это особое потребление, отличное от структуры потребления других слоев), действительно вернут себе потери от прибавки своим рабочим, но производители товаров для других слоёв – не вернут, их потребители прибавку не получили. Капиталы свои эти фабриканты направят туда, где норма прибыли выше, в производство продуктов для рабочих, предложение этих товаров возрастет и цена их понизится, а норма прибыли выровняется. Цена товара на рынке действительно колеблется в зависимости от спроса и предложения, но колеблется около стоимости товара, выраженной в деньгах. То есть, около овеществлённого в товаре общественно-необходимого труда. Когда спрос и предложение уравновешиваются, когда цена перестает колебаться, вот в эти периоды спрос и предложение равны друг другу, и цена равна стоимости, потому что, сколько общественно необходимо, столько и произведено товара, сколько общественно необходимо, столько на него и потрачено труда! Значит и рабочая сила имеет стоимость, которую можно определить по её цене, когда та перестала колебаться, и спрос на неё уравновесился предложением её на рынке труда.
И Маркс говорил, что совсем не бесполезно проверить реальную стоимость рабочей силы – забастовкой. Так обстоят дела в рыночной экономике. Полагать, что инфляция обусловлена только соотношением товаров на рынке и количеством денег в обращении, говорил Маркс, неправомерно. Если в Англии, передовой промышленной державе тех времен, фабрикант произвел быстро нужный товар, и быстро его продал, вернул затраченные деньги и снова пустил их в процесс производства капитала, то в Германии процесс обращения капитала был не так быстр. И для тех же объёмов производства требовалось значительно больше оборотных средств, деньги фабриканту надо было вкладывать столько же, но возвращались они позже.
Но именно о необходимости соблюдать соотношение производства товаров и количества денег в обращении нам твердят сегодня Кудрин, Греф, Путин и Медведев – нельзя доходы от нефти и газа тратить внутри страны – будет инфляция. И помещают их в стабилизационный фонд, хранящийся за рубежом, в США. Лучше места не нашли.
США – это страна, обремененная колоссальными долгами. Кредит в этой стране – основа существования. Когда-то их известный сатирик Арт Бухвальд шутил по этому поводу – для здоровья полезно стрессовые напряжения разряжать всплеском эмоций, бить посуду. «Бей сейчас, - заплатишь потом!» - так назывался один из его фельетонов. И действительно, там привыкли и не боялись жить в кредит. Богатая страна! Был, правда, в их истории момент, когда они обожглись на этом – «Великая депрессия» 1929-30 годов. Грянул кризис, и началось взаимное взимание долгов, и наличных денег стало не хватать. Но с тех пор всё вошло в норму, спасибо Ф.Д. Рузвельту и теории Кейнса, придумавшего лекарство от кризисов. И они опять молятся кредиту.
Кейнс рекомендовал государству в периоды спада удешевлять кредиты, поощряя предпринимательство, а в периоды разогрева деловой активности удорожать кредиты, чтоб не пускать в экономику будущих банкротов. И США создали такую резервную систему, которая в дни нарастания кризисов помогала терпящим бедствие капиталистам, давала им дешёвый кредит. Но воспеваемая рыночниками конкуренция товаров (а не только конкуренция идей, изобретений, технических решений, неизбежная для обязательно вариантного, оптимального решения народно-хозяйственных задач) – на то и конкуренция, что в рыночной экономике общественная необходимость затраченного труда выясняется с опозданием, только на рынке.
Прежде неудачник, произведший товар, ненужный обществу, разорялся со временем, система регулирования производства с такой запаздывающей обратной связью (да ещё с реакцией производителя на общественную необходимость в условиях неопределённости, без знания намерений остальных производителей) – такая система неизбежно вступала в колебательный процесс, и её сотрясали кризисы. При регулировании средствами резервной системы, когда, манипулируя учетной ставкой – т.е. стоимостью кредита, государство вмешивалось в экономику на стороне капиталиста, стараясь удержать безработицу за счёт инфляции и инфляцию за счёт безработицы, первое время удавалось держать ту и другую в узком коридоре от 4 до 7 процентов.
Казалось, что посредством регулирования учетной ставкой удалось управлять и инфляцией и занятостью. Однако со временем обузданная, казалось бы, стихия стала брыкаться. Вместо того чтобы колебаться между собой чашам весов инфляции и безработицы, с семидесятых годов прошлого века они стали иной раз ползти вверх одновременно. И немудрено. Ведь если фирма банкрот – значит, она затратила и деньги, и труд персонала впустую, произвела товар, который обществу не нужен. Государство её кредитует, спасает, то есть скрывает факт растраты труда. Фирма выдаёт свои долговые обязательства, которые фигурируют на рынке ценных бумаг как реальный капитал, как стоимость, как прошлый общественно-необходимый труд. А на деле это фикция.
Так рынок ценных бумаг, который с образованием бирж помогал активизировать производственную деятельность, привлекая в производство, в хозяйственный оборот залежавшиеся, простаивающие стоимости, подтверждая тем самым, по выражению Маркса общественный характер производства, показал реальность противоречия этому характеру способа частнособственнического присвоения. Финансы, как отражение, своего рода модель общественного производства, благодаря присутствию фиктивных капиталов, перестали адекватно, (т.е. верно), отражать оригинал, - производство, экономику. На поверхности всё благополучно, капиталов, денег в обществе много, богатых много, только на деле этого богатства значительно меньше, и хозяева этих богатств об этом пока не знают. И конкуренция продолжается, и государство продолжает выручать свою экономику, кредитуя то и дело фирмы – и Дженерал моторс, и Дженерал Электрик, и Локхид и несть им числа, а фиктивность нарастает, и растраты труда деформируют финансы, избыток денег относительно полезного труда и его результатов – продукции - все наращивает инфляцию. И подрывает доверие, вызывает сомнение: а как с возвратом долгов? Сколько там набито посуды, может нужно уже платить?
Наступает час взаимного взимания долгов, и тут выясняется фиктивность богатства, возникает «эффект домино», выясняется, что в хозяйстве фигурировали не только сами реальные деньги, но и их отражения. Векселя, акции и тому подобные «ценные бумаги» изображали из себя, так сказать, вторичные деньги. И вместо изобилия в обращении денег - обнаруживается нехватка наличных денег. Их отражений вторичных много, а наличных – нет. Поскольку в обеспечение новых кредитов использовались векселя, и так многократно. К 2007 году на финансовых площадках США фигурировало «ценных бумаг» в шесть – семь раз больше суммы стоимостей всей валовой продукции США. И настал момент истины. Этот кризис – не случаен. Его долго откладывали по рецепту Кейнса. Не помогало. Пытались обойтись и без Кейнса. Тогда, когда перестало получаться откладывать и начинало трясти подземными толчками, о которых поминал Маркс: «Ты хорошо копаешь, старый крот!» (Это он о кроте истории, о материальном базисе развития общества).
Тэтчеризм и рейганомика исходили из надежды, что поможет возврат к началам капитализма, к закону джунглей, отказ от государственной поддержки: кто неспособен выдержать конкуренцию, пусть погибнет. Жизнеспособные фирмы, как санитары леса, дадут толчок оздоровлению, выполнят роль локомотивов экономики. И это не помогло, вернулись к манипуляциям с учетной ставкой. И вот
КРИЗИС.
Да какой! Небывалый со времен «Великой депрессии». Они сейчас тушат разгоревшийся пожар. Тили-бом, тили-бом! Спасают экономику! Нехватка наличных денег? Дадим денег банкам. Наличных! Достанем из кладовок! Напечатаем! Удовлетворим спрос. А в России даже залога не потребуем – бери, не хочу. Без обеспечения!
Кто-нибудь видел, чтобы пожар тушили бензином? Может, кто-то любит смотреть пожары, как в «Тетке Чарлея», был такой фильм? Нет, похоже, сбивая панику, они сами потеряли голову. Они вбрасывают в экономику, которую трясет избыток фиктивного капитала – снова и снова ещё дополнительные фиктивные ценности, - продукцию печатного станка, не обеспеченную товарами, не обеспеченную полезным трудом.
Капитаны корабля капитализма определенно измельчали! Куда им до ФД, до Рузвельта. Его буржуи называли «красным», но он спас их в тридцатые годы, разбираясь получше их в причинах кризиса. Фиктивных денег он в систему не вбрасывал. Он вывел страну из кризиса за счёт трудящихся, это верно. Но вывел.Организовав общественные работы для безработных. Платили им меньше стоимости рабочей силы, предложение рабочей силы превышало спрос. Но в систему ввели добрую порцию не фиктивных капиталов, а реального общественно необходимого труда. Инфраструктура, знаменитая сеть шоссейных дорог – была создана этим трудом в эти годы. Почва для автомобилизации была создана. Капитализм был временно спасен. Спасут ли его ныне?
Дважды исключенный из нашей партии Дмитрий Якушев поспешил на своём сайте объявить нынешний кризис последним, подразумевая окончательное поражение капитализма. Поживем – увидим. Очень похоже, но ещё не браво. Будут изворачиваться, будут вола вертеть, изображать капитализм не капитализмом, а чем-то более совершенным. Мощь их пропаганды велика. Но реальная действительность - мощнее. На вопрос «ПЛАН ИЛИ РЫНОК?» она уже дала свой ответ. Он должен быть услышан.
P.S. Нынешние "реформаторы" любят без расшифровки, без разъяснения использовать этот термин - рынок. Бесконечно на разные лады на всех уровнях вот уже более десяти лет талдычат - рынок, рынок, рынок... Этакий птичий язык. А весь вопрос в том, что вкладывается в это понятие. Если речь идет о колхозном рынке или о товарно-денежных отношениях, так они были, более того, были при самом что ни есть, "тоталитарном социализме", при Сталине.
В том-то и дело, что когда говорят о рынке, имеют ввиду рынок труда и капитала, а это уже не просто политэкономические споры, а реальность капитализма. Коммунисты выступают против такого рынка. Против рынка, при котором общество делится на богатых и бедных, на господ и быдло. При централизованном управлении основными пропорциями развития народного хозяйства, при планировании научно-технического прогресса общество может достичь колоссальных результатов. И другие страны, в том числе капиталистические, идут по этому пути. Централизованное управление применяется, как при руководстве важнейшими отраслями (например, атомной), так и при руководстве крупнейшими транснациональными корпорациями. И спорить тут просто нечего.
Существовавшие извращения практики планирования, когда из центра указывали, сколько и каких гвоздей производить где-нибудь в Хабаровске, представлять как суть плановой экономики, как это делают идеологи рыночных реформ, по меньшей мере лукавство и обман. Цель-то у них изначально была другой: под видом рынка отобрать у народа собственность, сделать ее частной - то есть своей! Придя к власти, коммунисты не собираются под видом возвращения к плановой системе закрывать мелкие лавочки, частные мастерские и разные "свечные заводики", "давить" фермеров и настоящих предпринимателей - производителей. У них будут дела поважнее - восстановление разрушенного народного хозяйства.
Да, коммунисты против частной собственности. Но коммунисты, прежде всего против буржуазной собственности на средства производства, которая позволяет эксплуатировать трудящихся и в том числе уничтожать повседневно мелкие лавочки и частные мастерские. Коммунисты против разграбления общественной собственности. Путин, Медведев и их команда не намерены сходить с избранного курса на капитализм. Однако и они признают, что развитие реформ пошло в России по самому уродливому пути, что рынок получился не просто диким, а отвратительным. А по сему они предлагают программы по улучшению, подкрашиванию и даже капитальному ремонту этого рынка. А коммунисты призывают: смотрите в корень. Все те, кто за продолжение рыночных реформ, работают против трудового народа.
|
|
