«Капитал» – это наш меч, наша броня, оружие нападения и защиты.
И. Беккер
Итак, попытка РСПП – профсоюза капиталистов – ввести шестидесятичасовую рабочую неделю, как и ожидалось, провалилась. «Увеличение рабочей недели в России не произойдёт», – заявил 15 декабря 2010 года президент России Д. Медведев на встрече с представителями профсоюзов наёмных работников. При этом, указав на то, «что у нас пока низкий уровень заработной платы», он вместе с тем жестко высказался против увязки заработной платы с производительностью труда.
«Тот, кто говорит другое, тот принимает желаемое за действительное…по-хорошему это должно быть так, и с этим никто не спорит, но мы пока находимся не в самом лучшем положении…наша заработная плата должна считаться, не исходя из сопоставимых цифр, применительно к государствам СНГ или Восточной Европы», а с учётом стоимости «потребительской корзины», – резюмировал президент Д. Медведев.
А между тем, уже один самый факт, что РСПП стремится увеличить продолжительность рабочего дня, не считаясь и без того с крайне низким уровнем заработной платы, показывает, что предприниматели (капиталисты) видят в рабочем лишь рабочее животное, скотину, потребности которой сведены к самым необходимым физическим потребностям.
Впрочем, в капиталистическом обществе, где труд рабочего применяется не для потребностей физического и умственного развития самого рабочего, а для потребностей постоянного увеличения уже имеющегося богатства капиталистов, иначе и быть не может. С другой стороны, высказывание президента Д. Медведева, что нельзя жестко увязывать заработную плату с производительностью труда хотя и ошибочно, но, тем не менее, в условиях данных капиталистических общественных отношений, правомерно. Зарплата, конечно же, жестко связана с производительностью труда. Но при капиталистическом способе производства эта связь принимает специфический характер.
Дело в том, что капиталистическое производство, прежде всего, есть товарное производство, т.е. такое производство, где продукты производятся исключительно для продажи, обмена через рынок. В обмене продукты, т.е. товары, оцениваются (соизмеряются), прежде чем они обмениваются. А чтобы оценить их, их необходимо привести (приравнять) в определённые числовые соотношения друг к другу. Но разнородные товары несоизмеримы и поэтому не могут быть обменены друг на друга. На самом деле, как обменять друг на друга, например, сапоги и хлеб? И, тем не менее, такой обмен происходит. Но если различные товары обмениваются один на другой, то это значит, что они имеют какое-то общее свойство, на основе которого и обмениваются. Следовательно, когда обменивают разнородные товары, их, прежде чем обменять один на другой, сводят к некоторому их общему свойству и, таким образом, сделав их однородными (соизмеримыми) приравнивают друг к другу и обменивают в определённом числовом соотношении.
Что же является общим у товаров? Очевидно, только одно их свойство: все они являются продуктами труда людей. Таким образом, способность к обмену разнородных товаров была найдена тем путём, что разнородные товары были поставлены в отношение к чему-то третьему, труду, и в рамках этого отношения приравнены друг другу в определённом числовом соотношении. Всякий труд есть, с одной стороны, расходование человеческой рабочей силы в физиологическом смысле, т.е. расходование рабочей силы в смысле расходования человеческой физической и умственной энергии, – и в этом своём качестве одинакового, или абстрактно человеческого, труд образует стоимость товаров.
Всякий труд есть, с другой стороны, расходование рабочей силы в особой целесообразной форме, и в этом своём качестве конкретного полезного труда он создаёт конкретный продукт потребления, потребительную стоимость товаров. Но поскольку товары, как потребительные стоимости, различны, а как стоимости они однородны, – то естественно, что при обмене товаров люди ориентируются не на потребительную стоимость, т.е. не на труд в качестве конкретного полезного труда, а на стоимость, т.е. на труд в качестве одинакового абстрактно человеческого труда. Товар, как потребительная стоимость, или предмет потребления, имеет стоимость лишь потому, что в нём овеществлён абстрактно человеческий труд. Как же измерять величину его стоимости? Очевидно, количеством содержащегося в нём труда. Количество самого труда измеряется его продолжительностью, рабочим временем. Товарное производство – это не только производство потребительных стоимостей, но и в то же время есть созидание стоимости – стоимости, которая в процессе производства выступает не только как количественная мера (оценка), но и как средство обмена (момент связи), посредством которого только и становится возможным реальный действительный обмен продуктов, как потребительных стоимостей.
Для одного лишь оценивания продуктов потребления, для их идеального обмена достаточно произвести эти трансформации в уме (трансформации, при которых продукт существует лишь как мысленное выражение количественной меры и связи при обмене). Для оценивания и обмена товаров этой абстракции достаточно. Но в действительном обмене необходимо действительное опосредствование, нужно средство для осуществления этой абстракции; ведь стоимость есть лишь процесс расходования одинакового абстрактно человеческого труда, который сам по себе остаётся неуловимым. Поэтому в действительном обмене эта абстракция, т.е. стоимость, должна быть, в свою очередь, овеществлена, символизирована, реализована посредством какого-либо знака в каком-нибудь предмете. Но если припомнить, что обмен товаров совершается лишь тем путём, что разнородные товары ставятся в отношение к абстрактно человеческому труду, воплощённому в каком-нибудь другом третьем товаре и приравниваются ему как стоимости, то станет само собой понятным, что эта задача решается тем, что из всей массы товаров выделяется один особенный товар, в котором раз навсегда выражается стоимость всех других товаров, – товар, который имеет значение непосредственного воплощения общественно необходимого абстрактно человеческого труда, т.е. стоимости, и потому может непосредственно и безусловно обмениваться на все другие товары.
Вместе с тем это означает, что такой третий товар, обладая способностью непосредственно и безусловно обмениваться на все другие товары, приобретает помимо функций меры и обмена ещё и функцию всеобщего материального представителя богатства.
«Богатство обществ, в которых господствует капиталистический способ производства, выступает как огромное скопление товаров, а отдельный товар – как элементарная форма этого товара»
К. Маркс.
Этот особенный товар, выступающий всеобщей формой богатства, являясь предметом, в котором, так сказать, всеобщее богатство выступает в концентрированном виде, есть деньги. Продукт потребления как обыкновенный товар является товаром односторонней потребности, поскольку удовлетворяет лишь одну определённую потребность, носит преходящий характер, так как служит тем, что потребляется, т.е. уничтожается. Напротив, деньги как особенный товар удовлетворяют любую потребность, поскольку могут быть обменены на товар любой потребности, носят непреходящий характер, так как после обмена на товар служат тем, что не уничтожается, а сохраняется, накопляется. Обычный товар способен удовлетворять особенную потребность лишь посредством денег, деньги же, напротив, обладают этой способностью непосредственно по отношению ко всем товарам, а поэтому и по отношению ко всему миру богатства, к богатству как таковому. Словом, в деньгах всеобщее богатство – не только форма, но вместе с тем и само содержание.
Здесь понятие богатства, так сказать, индивидуально реализовано в некотором особенном предмете; деньги, без функций меры, связи и всеобщего материального представителя богатства, есть пустая абстракция, просто предметное вещество природы (метал, бумага, пластик и т.д.). Но если понятие богатства реализовано в некотором особенном предмете – в деньгах, то деньги должны, очевидно, непосредственно быть предметом, целью и продуктом труда. Поэтому труд должен непосредственно производить не предмет потребления, или потребительную стоимость, а стоимость, точнее, меновую форму стоимости, т.е. деньги. Но производить деньги, не увеличивая их количества, есть полная бессмыслица. Поэтому весь смысл производства денег заключается в том, чтобы увеличивать их количество.
«Как единство процесса труда и процесса образования стоимости, производственный процесс есть процесс производства товаров; как единство процесса труда и процесса увеличения стоимости, он есть капиталистический процесс производства, капиталистическая форма товарного производства»
К. Маркс.
Нужно ли особое глубокомыслие, чтобы понять, что с того времени, как был реставрирован капиталистический способ производства, например, жильё строится не потому, что люди нуждаются в нём, а потому, что инвестор, т.е. паразит, делает деньги, что врач лечит не потому, что человек страдает, а потому, что делает деньги, что учитель учит не потому, что человеку нужны знания, а потому, что делает деньги и т.д., – одним словом, всякая деятельность стала непосредственным процессом делания денег? Что же доказывает стремление всех непосредственно делать деньги, как не то, что побудительным мотивом капиталистического способа производства является не сам предмет потребления как таковой, а деньги?
«Для делания денег процесс производства является лишь неизбежным посредствующим звеном, необходимым злом»
К. Маркс.
Что бы сказали о человеке, который гоняется за тенью предмета, чтобы обладать самим предметом?
Капиталистическое производства – это развитое товарное производство, т.е. такое производство, где рабочая сила человека, – рабочая сила, которая дана вместе с существованием человека, так сказать, срослась с человеком, – является товаром. Следовательно, товар рабочая сила, как и всякий другой товар, имеет стоимость, которая, очевидно, сводится к стоимости других вещественных предметов потребления, ибо для её (рабочей силы) существования вообще, человек должен ежедневно потреблять эти последние.
Вместе с тем, товар рабочая сила является товаром совершенно особого рода, – а именно товаром, обладающим особенным свойством быть источником стоимости (ведь стоимость есть лишь иное выражение абстрактно человеческого труда), притом большей стоимости, чем имеет он сам. Наконец, капиталист, владелец средств производства, купив рабочую силу, становится не только собственником рабочей силы, но и созданного предмета потребления.
Итак, поскольку весь смысл капиталистического производства заключается в том, чтобы делать деньги, и притом в увеличенном количестве, то предмет потребления (потребительная стоимость) здесь производится лишь потому и постольку, поскольку он является материальным носителем стоимости, точнее, меновой формы стоимости, т.е. денег. Поэтому капиталист, под командой которого осуществляется капиталистическое производство, заботиться только о двух вещах.
Во-первых, он хочет произвести потребительную стоимость, обладающую меновой стоимостью, предмет, предназначенный для продажи, т.е. товар. И, во-вторых, он хочет произвести товар, стоимость которого больше суммы стоимости средств производства и рабочей силы, необходимых для его производства, которые он купил на свои наличные деньги. Но поскольку стоимость средств производства не изменяется в процессе производства, а лишь переносится на производимый товар по мере их использования, то решающее значение в увеличении стоимости производимого товара имеет специфическое свойство используемой рабочей силы, а именно: её свойство быть источником стоимости, притом большей стоимости, чем имеет она сама.
Способность рабочей силы создавать больше стоимости, чем имеет она сама, обусловлена деятельной природой самого человека. Человек способен работать сверх того времени, которое необходимо для производства предметов потребления, необходимых для поддержания его собственной жизни. В противном случае он не смог бы вырастить своих детей, которых надо кормить. В условиях капиталистического способа производства это означает, что товарная продукция, т.е. стоимость, создаваемая рабочей силой в течение одного рабочего дня, больше, чем её собственная дневная стоимость. Отсюда следует, что рабочий день в условиях капиталистического способа производства делится на две части: на необходимое рабочее время, в течение которого рабочий воспроизводит стоимость своей рабочей силы, называемой заработной платой, и прибавочное рабочее время, в течение которого он создаёт прибавочную стоимость, прибыль.
Поясним это на примере. Допустим, что дело происходит на автозаводе, где рабочая неделя равняется пяти дням. Собственник автозавода – капиталист – покупает рабочую силу рабочего за определённую сумму денег – зарплату, и ставит его на работу. В течение определённого времени рабочий затрачивает то количество рабочей силы, которое представлено в его недельной заработной плате. Если мы предположим, что его недельная заработная плата представляет три рабочих дня, то рабочий, начав работу в понедельник, в среду вечером уже возместит капиталисту полную стоимость уплаченной заработной платы. Но прекращает ли он после этого работу? Ни в коем случае. Капиталист купил его недельный труд, и рабочий должен работать ещё два остальных дня недели. Этот прибавочный труд рабочего, труд сверх того времени, которое необходимо для возмещения его заработной платы, есть источник прибавочной стоимости, прибыли.
Допущение, будто рабочий в три дня вырабатывает полученную им заработную плату и остальные два работает на капиталиста, является произвольным. Требуется ли ему для возмещения заработной платы именно три дня, или два, или четыре, в данном случае это, конечно, совершенно безразлично и изменяется в зависимости от обстоятельств. Но основное заключается в том, что капиталист, наряду с трудом, который он оплачивает, выколачивает также труд, который он не оплачивает; и это – отнюдь не произвольное допущение, ибо в тот самый день, когда капиталист стал бы систематически получать от рабочего лишь столько труда, сколько он ему оплачивает в заработной плате, в этот самый день он закрыл бы своё предприятие, так как в этом случае вся его прибыль пошла бы прахом. Но это ещё сущие пустяки.
Каждое новое открытие, каждое новое техническое изобретение повышает производительность труда. Повышение производительности труда проявляется двояким образом. Во-первых: Понижается (удешевляется) стоимость предметов потребления, следовательно, уменьшается стоимость рабочей силы; ведь стоимость рабочей силы сводится к стоимости предметов потребления. А это фактически означает, что та часть рабочего дня, в течение которой рабочий производит возмещение своей дневной заработной платы, сокращается, а, с другой стороны, та часть рабочего дня, в течение которой рабочему приходиться даром работать на капиталиста, не получая за это оплаты, удлиняется.
Здесь возрастает степень эксплуатации рабочих капиталистами. Во-вторых: Сокращается число рабочих рук, которое вообще требуется для осуществления нового расширенного воспроизводства; и это происходит гораздо быстрее, чем эти вытесняемые «руки» могут найти работу на других производствах. Следовательно, растёт безработица, которая, усиливая конкурентную борьбу среди рабочих за рабочие места, понижает заработную плату. Здесь трудящиеся рабочие становятся беднее, а паразитирующие капиталисты становятся богаче.
Таким образом, при капиталистическом способе производства все плоды повышения производительности труда достаются капиталистам, между тем как необеспеченность существования рабочих и степень их эксплуатации капиталистами возрастают. При таком положении дел с деньгами, зарплатой и производительностью труда при капиталистическом способе производства, объяснять причину низкой зарплаты, нехватку денег на выплату даже этой низкой зарплаты низкой производительностью труда просто неприлично, низко.
За рабочий класс!
P.S. Оружие критики не может, конечно, заменить критики оружием, материальная сила должна быть опрокинута материальной же силой; но и теория становится материальной силой, как только она овладевает массами. К. Маркс
|
|
