Новшества в экономической политике кубинского руководства являются сегодня центром внимания как друзей Кубы, так и ее врагов. У друзей они вызывают тревогу, у врагов — радость. И те, и другие ищут в этих решениях признаки начала перестройки или реформ по китайскому образцу. Руководители Кубы такие оценки напрочь отвергают. В своей речи перед участниками ассамблеи народной власти 1 августа Рауль Кастро сказал, что основная цель принятых решений — повышение производительности труда и эффективности производства в государственном секторе. Что касается расширения сектора индивидуальной занятости, то речь идет только о том, что таким образом можно будет занять полтора миллиона уволенных из государственного сектора.
У нас нет ни малейшего намерения высказывать сомнение в правильности принятых решений. В первую очередь потому, что даже очень неправильное решение само по себе не несет никакой опасности. Гораздо опаснее самого неправильного решения — бездеятельное ожидание того, что все само собой уладиться. Если, к примеру, обстоятельства сложились так, что сохранить социализм невозможно, то будет гораздо лучше, если страна перейдет к капитализму организованно по решению партии, чем это произойдет в результате медленного разложения социализма.
Но пока на Кубе о переходе к капитализму и близко речи не идет. Даже наоборот, говорится исключительно о мерах по повышению производительности социалистического труда и повышении эффективности социалистического производства и вряд ли кто-то может сомневаться в искренности этих намерений. Но встает вопрос о том, что такое производительность труда и его эффективность. Меряются ли они одинаковыми мерками при капитализме и при социализме.
Очевидно, что это не так. То, что для капитализма очень эффективно, для социализма зачастую — смерть. А очень часто это смерть не только для социализма, но и для человека вообще. Давайте рассмотрим самые эффективные отрасли капиталистической экономики, то есть отрасли, где норма прибыли самая высокая. С большим отрывом здесь лидирует производство наркотиков и наркоторговля (здесь норма прибыли составляет тысячи процентов), вплотную за ней идет торговля людьми и тесно связанный с нею сексбизнес, дальше следуют производство и продажа вооружений, табака и алкоголя. Заметьте, что абсолютно практически все эти отрасли если и не монополизированы государствами, то серьёзно им опекаются.
К примеру, страны-лидеры по производству наркотиков Афганистан и Колумбия фактически оккупированы Соединенными Штатами. Мало того, даже сельскохозяйственное производство на капиталистической основе превращает продукты питания в опасные для здоровья и жизни людей. А чего стоит производство индивидуальных автомобилей, которые не только являются самым опасным источником загрязнения атмосферы, а, соответственно, и катастрофических изменений климата, но и в очень скором времени сделают уличное движение в крупных городах в принципе невозможным! Казалось бы, это полный абсурд — производить средства передвижения, которые делают передвижение невозможным. Тем не менее, производство автомобилей только наращивается, потому что с точки зрения капиталистической экономики оно очень эффективно. Эти примеры можно множить и множить. Фактически сегодня трудно найти отрасль производства, которую капитализм не превратил бы в отрасль по формированию у человека ненормальных, разрушительных, вредных для его физического и духовного здоровья потребностей, погоня за удовлетворением которых заставляла бы его проявлять чудеса изворотливости и настойчивости в поисках средств для их удовлетворения. Другими словами, при капитализме вопрос о производительности и эффективности труда сводится к тому, чтобы заставить людей работать больше или интенсивнее (как правило, и то, и другое).
Причиной этого является то, что целью производства при капитализме является прибавочная стоимость, количество которой определяется количеством прибавочного труда. Но эта цель иллюзорная, потому, что она недостижима. Чем больше Вы будете производить прибавочного продукта, тем больше будет отдаляться такая цель. Действительным продуктом производства всегда выступает человек, но как раз он в системе капиталистического производства во внимание не принимается и рассматривается исключительно как определенная производственная функция — как рабочая сила или как потребитель. Как человек, то есть как целостное общественное существо, как наследник всего богатства человеческой культуры, выработанной человечеством, он с ростом капиталистического производства скорее деградирует. Может показаться, и апологеты капитализма прилагают все усилия, чтобы именно так и казалось, что этот процесс неизбежен. Но на самом деле это не так. Хотелось бы обратить внимание на то, что товарное производство не является единственной формой организации производства.
Мало того, период, когда оно способствовало историческому развитию, уже явно прошел и причиной всех сегодняшних глобальных проблем, о которых не устает предупреждать человечество Фидель Кастро, начиная от проблемы голода и заканчивая угрозой ядерной войны или катастрофы вследствие изменения климата, является именно то, что этот способ производства не был своевременно заменен на более разумный, в котором бы человеку отводилось более достойное место. В этом отношении у Кубы есть интересный опыт.
Сила кубинской революции всегда была в том, что человек в ней, говоря кантовским языком, рассматривался как цель, а не как средство. Собственно, в этом сила всякой социальной революции. Особенность кубинской революции и секрет ее живучести только в том, что она всегда умела находить такие решения, чтобы не отклоняться от этой стратегической цели слишком далеко в сторону. Не отклоняться вообще в принципе невозможно, ибо любое движение к цели есть одновременно и отклонение от нее . Например, любая происходившая до сих пор революция вынуждена была решать задачи с целью накормить народ, одеть его, обеспечить жильем. Без этого ни о какой революции не может быть и речи, как и ни о каком развитии человека.
Но в ходе решения этих задач сразу же возникала опасность подмены цели революции: вместо развития человека — рост потребления, который ведет не только к смерти революции, но и к вымиранию населения. Даже такая, казалось бы, благая цель как образование таит в себе опасность — опасность массового превращения людей в «образованцев», которые теряют всякое чувство реальности и во имя первых попавшихся «высших идеалов» (в том числе, и во имя идеалов самой этой революции) готовы беспощадно разрушить любые, даже самые фантастические достижения революции только потому, что эти реальные достижения с этими их «идеалами» не полностью согласуются. Здесь уместно напомнить, что именно интеллигенция стала ударным отрядом контрреволюции в Восточной Европе. Так вот, сила кубинской революции состоит в первую очередь в том, что она на протяжении более чем пол столетия, даже совершая самые круты и опасные маневры, даже находясь в самых неблагоприятных условиях, не теряла из виду главную цель — человека.
Мастерство революционного руководства состоит в том, чтобы вовремя менять частные цели, не давая движению по их достижению заходить слишком далеко, когда главная цель, ради которой собственно и осуществляется достижение частных целей, превращается в свою собственную противоположность. Здесь нужно иметь в виду, что цели никогда не остаются безразличными по отношению к к путям и средствам их достижения. Можно сказать даже, что на самом деле цели формируются исключительно путями их достижения. Обычный взгляд, согласно которому цель представляет собой причину движения — не более, чем иллюзия. Даже самые дальние, а поэтому самые абстрактные, самые общие цели на самом деле являются просто плохо понятым результатом предыдущего движения. В этом смысле целеустремленность революции есть не что иное как умение сохранить общую историческую тенденцию движения, не давая увлечь себя вынужденными частными обстоятельствами поворотами и неизбежными откатами.
Руководители кубинской революции в этом отношении были истинными мастерами. Когда после первых же встреч с противником из 82 человек, высадившихся с «Гранмы» осталось в строю чуть меньше двух десятков, вопрос стоял о том, сумеют ли они спастись и начать партизанскую борьбу. Но уже через два года была поставлена и успешно решена задача по разгрому сорокатысячной вооруженной первоклассным оружием армии диктатора. Не успела завершиться аграрная реформа и национализация иностранных и принадлежащих сторонникам Батисты промышленных предприятий, как тут же была поставлена более сложная задача — переход хозяйства на социалистические рельсы.
Кампания по ликвидации неграмотности комбинировалась с мерами по обеспечению страны собственными специалистами с высшим образованием, которые, к слову сказать, оказались настолько успешными, что в самое короткое время Куба не только перестала учить своих студентов за рубежом, но и сама готовит высококвалифицированные кадры для огромного количества стран мира. Особенно убедительно это достижение выглядит на фоне того, что даже такая богатая страна, как США, не может обеспечить подготовку специалистов собственными силами и уже давно не может существовать без интенсивного «импорта» в этой сфере. И всегда параллельно решению своих внутренних задач Куба осуществляла огромную помощь другим народам, борющимся за свою свободу или просто в помощи нуждающимся. Даже в так называемый особый период, когда страна переживала крайне тяжелые времена, эта помощь не прекращалась. Более того — в особый период во многих направлениях она наращивалась.
Это не просто парадокс, это — полная бессмыслица с точки зрения обычного, то есть буржуазного мышления, которое если и поднимается у крупных капиталистов, буржуазных политиков и ученых выше уровня мышления мелкого лавочника, то чисто количественно. Но с точки зрения мышления революционного такая стратегия не только позволила Кубе выстоять в условиях, когда весь могущественный социалистический лагерь был разрушен, но и развернуть ситуацию в Латинской Америке в свою пользу, правильнее сказать, в пользу революции. Конечно, говорить, что так называемый «левый поворот» в Латинской Америке — дело рук Кубы, будет неверно. Но что можно говорить точно, это то, что революции в Венесуэле, Боливии не продержались бы так долго и не были бы столь устойчивыми, не будь кубинских образовательных и медицинских программ.
Эти программы — важнейшее оружие латиноамериканской революции, так сказать — оружие массового поражения против капиталистических порядков в этом регионе. И его действие, как и действие обычного оружия массового поражения, имеет пролонгированное действие. Приход к власти в Венесуэле антикапиталистически настроенного Уго Чавеса или Эво Моралеса в Боливии послужил детонатором к дальнейшему развитию цепной реакции. Они продемонстрировали всему миру, что даже не очень сильные страны Латинской Америки при наличии политической воли их руководства могут проводить самостоятельную политику, направленную на защиту интересов трудящихся слоев населения, а не только ту, которая соответствует интересам транснациональных монополий и местных олигархов. Видя их пример, гораздо более смело начали себя вести лидеры Бразилиии, Аргентины, многих других стран региона. Изменения в Латинской Америке стали необратимыми, и заслуга Кубы в этом процессе гораздо больше, чем принято считать.
Не будет большим преувеличением считать, что так называемый «левый поворот» в Латинской Америке есть прямое продолжение кубинской революции, ее «триумфальное шествие», состоявшееся, при этом, в момент, когда ее недруги только и ждали, что она со дня на день бесславно закончит свое существание. Но и плата за эту пока еще не оцененную по достоинству победу была достаточно высокой. Особость особого периода на Кубе двоякая. С одной стороны, это был период большого отката в развитии производительных сил социализма, собственно, их разрушения. С другой стороны — почти весь рост этого периода (а он был впечатляющим, иногда превышавшим 10% ВВП в год) осуществлялся на на собственно социалистической, а, в основном, на капиталистической основе (туризм, иностранные инвестиции, развитие экспортных отраслей). Изменение характера производительных сил не могло не сказаться на изменениях в структуре общественных отношений. С одной стороны, двадцать лет неимоверного напряжения сил и всяческих лишений в области быта, а с другой — все это происходит на фоне роста товарного сектора. Такое положение не может длиться вечно. Растет не только «усталость народа», но параллельно растет и почва для настроений в духе «мелких лавочников».
Сквозь призму этого рода мышления все великое неизбежно мельчает, а все мелкое, наоборот, приобретает невероятные размеры, кажется очень важным и решающим. Обладатель такого рода мышления готов, не колеблясь, продать честь совесть, родину, и даже мать родную ради обладания какой-то модной безделицей, в которой, как ему чудится, кроется тщательно скрываемые от него счастье и рай земной. Игнорировать такого рода настроения нельзя, ибо они имеют под собой реальную почву, но и потакать им опасно ибо они представляют собой всесокрушающую силу.
Но факт остается фактом, что сегодня кубинская революция стоит перед очередным крутым поворотом, на котором придется решать в том числе и эту нелегкую проблему. Для многих революций она оказалась роковой. В первую очередь потому, что никакая революция не терпит мелочности — она ее или уничтожает или уничтожается ею. Революция требует крупного, исторического масштаба. С перенесением центра революционного движения в Латинскую Америку кубинская революция стала мировой революцией. Поэтому и для решения ее проблем нужен соответствующий, то есть мировой, исторический масштаб. Нужен ход, который бы не только закрепил достигнутое, но и еще более радикально изменил соотношение сил на мировой арене, поскольку дело явно идет к тому, что судьба мира будет решаться именно в Латинской Америке.
Идеальным шагом такого рода могло бы стать осуществление давней мечты всех великих латиноамериканских революционеров от Симона Боливара до Че Гевары о создании единой революционной латиноамериканской республики. Каковы будут реальные шаги латиноамериканской революции, сегодня сказать еще сложно, но что известно точно, что для Кубы шаги назад, к капитализму невозможны. Ей не простят того, что она уже сделала. Она будет уничтожена физически, если капитализм получит над ней власть. Но и остальному миру отступать уже особо некуда.
Так уж получилось, что выдвинутый когда-то молодыми кубинскими революционерами лозунг «Родина или смерть» и превращенный ими в «Социализм или смерть», оказывается диагнозом для всего современного мира. Притом, события развиваются настолько стремительно, что люди, его выдвинувшие, похоже, успеют еще поучаствовать в лечении мира согласно поставленному ими диагнозу.
|
|
