ДЕЛЯГИН: - Да, в Волгоградской области погибло 8 человек. А количество людей, оставшихся без дома, по-моему, чуть ли не больше, чем во всей остальной России.
ЧЕЛЫШЕВ: - Тоже около тысячи домов сгорело.
ДЕЛЯГИН: - При рассмотрении итогов засухи встает простой вопрос: кто виноват? Причем отвечать на него можно с самого начала - с погоды.
В самом деле: засуха абсолютно беспрецедентна, такой еще не было - по крайней мере, за те 130 лет, что в нашей стране ведутся метеонаблюдения. И, как только это стало понятно, сразу же пошли разговоры об искусственном характере этого катаклизма. По наиболее распространенной версии виноваты во всем, конечно же, американцы, точнее - их развернутая на Аляске станциия «ХААРП», которую вроде бы можно использовать как климатическое оружие. У нас такая же была на полигоне Сура в Нижегородской области, но в рамках демократизации и либерализации ее, разумеется, уничтожили, - чтобы не огорчать «Вашингтонский обком».
По менее популярной второй версии виновата безответственная российская бюрократия. В связи с подготовкой Олимпиады в Сочи разрабатывается проект «Горячий снег» - это дело известное. Он призван обеспечить снежный покров даже при высокой температуре. У нас ведь, похоже, многие чиновники только сейчас осознали, что в Сочи и их окрестностях тепло. Естественно, создание искусственного снега связано с искусственным же образованием облаков, для чего в воздухе распыляют разного рода реагенты. И в связи с этим на блогах уже появляются сообщения о том, что в окрестностях Сочи с неба сыплется не то что цемент, а иногда даже и прямо цемент непосредственно в мешках. Соответственно, возникают подозрения, что эти эксперименты привели к более масштабным изменениям климата, чем предполагалось.
Однако в отсутствие внятных доказательств проще всего предположить, что засуха, действительно, носит природный характер и связана с глобальным изменением климата.
И тут возникает следующий вопрос - о синоптиках. Скажу честно: мне за них обидно. Их недоработки вызваны тем, что либеральные реформаторы уничтожили в нашей стране, среди прочего, и сеть станций, наблюдающих за погодой. И синоптики оказались в положении человека, которому сначала выкололи глаза, а потом стали громко обвинять в том, что он плохо различает цвета.
При этом, насколько можно судить, прогноз по засухе был, как минимум, у Минсельхоза - просто с ним неизвестно, что делали.
Заканчивая тему синоптиков, не могу не вспомнить исторический анекдот о докладе первого руководителя только что созданного Гидрометцентра Сталину. Тот поинтересовался точностью прогноза - и, поскольку времена шли серьезные, врать начальству было не принято - они отличались от нынешних времен в том числе и тем, что за такое вранье можно было по-настоящему пострадать, а не просто получить понижение или пару статей в газетах, - руководитель Гидрометцентра честно сказал: 30%. Сталин подумал-подумал и спросил, не пробовали ли синоптики прогнозировать наоборот? Тогда, в те времена, ему, конечно, объяснили, что прогноз погоды дается не по принципу «или-или», а по большому количеству факторов...
Но, к сожалению, те успехи в прогнозировании погоды, которые действительно были достигнуты в нашей стране, в значительной степени уничтожены. И без увеличения поддержки этой сферы считать себя защищенными хотя бы в плане прогнозирования мы не можем.
И здесь мы приходим к главному фактору катастрофы этого лета, который «выстрелил» и в пресловутом Лесном кодексе, уничтожив, по сути дела, лесоохрану, и в Воздушном кодексе, который блокирует развитие малой авиации, то есть тех, кто мог бы следить за пожарами с неба, и во многих других местах.
Этот фактор - презумпция «избыточности государственного вмешательства», которая где-то с 2003 года стала практически официальной идеологией правительства. Ее смысл в том, что любая государственная активность по определению считается избыточной; если какой-то чиновник что-то хочет сделать, он должен сначала доказать, что без его действия никак нельзя обойтись.
А доказать такое сложно. В самом деле: ведь без массового здравоохранения можно обойтись. И без качественного образования. И без борьбы с преступностью. И даже без обороноспособности, что мы видим в последние годы, оставляющие впечатление методичного уничтожения российской армии, тоже можно прекрасно обойтись.
Таким образом, презумпция «избыточности государственного вмешательства» гениально соответствует тяге чиновника к ничегонеделанию, оправдывая практически любую лень. Но исповедующие и пропагандирующие этот подход забывают о том, что многие необходимые для нормальной жизни общества вещи не осуществляются сами собой.
В 2006 году в эту ловушку попал тогдашний Министр экономического развития и торговли Греф, который сказал - ладно, мы, так уж и быть, будем осуществлять инвестиционные проекты. После чего с изумлением обнаружил, что инвестиционные проекты сами собой не появляются, на деревьях не растут и, более того, для их возникновения нужно приложить некоторые усилия. Точно так же в лесоохраной, точно так же с системой метеопрогнозирования. Точно так же, кстати, с чиновниками.
Потому что, если их бросать без контроля, то они ничего делать не будут. Ведь чиновница из Рязанской области, которой свалили во двор, насколько можно понять, кучу гуманитарной помощи и уехали, вместо того, чтобы привлечь внимание к этой ситуации и добиться использования этой помощи, просто сидела на этой куче. Даже если поверить ей на слово, что она ничего не присвоила, - она просто сидела, проявляя преступное бездействие и не оказывая помощи даже прямо подведомственным ей социально незащищенным людям, а затем, дождавшись, когда эта гуманитарная помощь начнет портиться, просто ее выкинула.
В пожарах этого лета столкнулись две совершенно разных России. Одна Россия - это чиновники, которые размножились в 2000-е годы как крысы или кролики (можете выбирать по вкусу).
ЧЕЛЫШЕВ: - Кролики вкуснее.
ДЕЛЯГИН: - Речь о приносимой пользе, - а по этому критерию многие чиновники, подозреваю, ближе все-таки к крысам. Согласитель: мы же ведь не можем сказать про чиновника так, как говорим про кролика, - что это не только чудесный мех, но и 5 килограммов неплохого мяса. Это было бы политически неправильно и, строго говоря, попадало бы под определенную статью Уголовного кодекса. Поэтому, думаю, можно зафиксировать, что нынешние российские чиновники по уровню приносимой ими пользы, - по крайней мере, некоторые из них, - все-таки ближе к крысам, чем к кроликам.
ЧЕЛЫШЕВ: - По уровню выживаемости, кстати, тоже очень и очень близки.
ДЕЛЯГИН: - Ну, это не только про наших можно сказать. Евтушенко в поэме о Панчо Вилье писал: «Даже в революции чиновник побеждает, - вот какой он, черт!» А перед этим: «Всадники обитых кожей кресел победили всадников коней».
Кролики все-таки приличное животное, они погибают в неприспособленных условиях...
Но наша страна в лице своих чиновников получила новый класс - причем именно в двухтысячные годы. Целый класс - не социальный стой, не касту, а именно класс людей, которые абсолютно убеждены в том, что им ничего делать не надо, если на стене висит правильный портрет - или, теперь, два правильных портрета. Что никто их не проконтролирует. Что за любое головотяпство, ротозейство или даже прямое воровство все, что с ними может случиться - это увольнение. Вы знаете, удивительное явление: их ведь сажают - на низких уровнях управленческой лестницы, но иногда сажают, - а они в это не верят. Это феноменально.
И, самое главное, что нынешний класс бюрократии, насколько можно судить, агрессивно противостоит любой общественной инициативе. Его представители живут по старому принципу, высмеянному в конце 50-х еще Стругацкими: «Как бы чего не вышло». Но, если более полувека назад этот принцип был понятен - отрыжка сталинизма, отрыжка страха перед большим террором, - то сейчас это не отрыжка страха.
Для многих чиновников это общая ориентация, вызванная понимаем того, что их главное занятие - это коррупция, а всем остальным можно заниматься лишь в свободное от нее. А если кто-то где-то пытается проявить какую-то инициативу, то это прямая угроза, потому что его инициатива может отвлечь таких чиновников от их главным занятий.
Я отнюдь не говорю это про всех чиновников - среди них много хороших, честных людей. Я лично знаю многих честных людей, которые работают в аппарате правительства Российской Федерации и, страшно сказать, в администрации президента РФ. Но пусть извинят меня радиослушатели, - я не могу назвать вслух их фамилии, потому что у них после этого могут начаться проблемы. Такова реальность.
И в целом у нас в 2000-е годы возник, насколько можно судить, целый класс, который агрессивно противостоит обществу. Не пассивно, как партхозноменклатура советской эпохи, а агрессивно.
С другой стороны, мы увидели феноменальное явление - добровольчество. Могу сказать, что для меня это было абсолютной неожиданностью. Я всю эту химическую атаку просидел в Москве за компьютером - надо было работать - и могу сказать, что даже в безопасной Москве это было очень впечатляюще. В районах же, затронутых пожарами, был ад - в прямом смысле этого слова. Ад, как под артобстрелом, как под бомбардировкой.
И огромное количество вполне благополучных людей пожертвовали своим отдыхом, - а некоторые сорвались с работы, отчасти пожертвовав и работой. Бросили свои семьи и бросились спасать людей, которых никогда в общем-то и не видели и вряд ли увидят вновь.
Огромное количество людей сдавало гуманитарную помощь.
Это невиданное для нашей страны последних 15 или 20 лет действительно массовое явление.
Мы увидели огромный слой людей, которые, казалось бы, в силу своей обеспеченности должны были враждебно относиться друг к другу, - но ничего подобного: высочайшая самоорганизация, абсолютный альтруизм, четкое понимание того, что государство как целое им враждебно... Появились сделанные на основе личного опыта многочисленные памятки добровольцу: помните, что вы никому не нужны, что если с вами что-то случится, никто вам не будет оказывать никакую помощь, что местные власти, скорее всего, для вас враги и т.д. - это действительно отражает реальную ситуацию.
Естественно, описанная мною часть чиновничества, столкнувшись с гражданской инициативой, всячески эту инициативу отторгали. Есть исключения, но это исключение, лишь подтверждающее правило...
ЧЕЛЫШЕВ: - Господа, вот несколько спорных тезисов наш эксперт, доктор экономических наук, Михаил Делягин выдвинул. Если можно, я по пунктам эти ваши тезисы попытаюсь опровергнуть. Итак, вы говорите, что система прогнозирования погоды в нашей стране разрушена. Тем не менее, синоптики еще зимой, которую тоже можно было назвать аномально холодной, говорили, что высока вероятность аномально жаркого лета... Поэтому, получается, когда вы говорите, что у нас разрушена система прогнозирования погодных условий, вы тем самым чиновникам потакаете. Потому что чиновники могут сказать - а что мы могли сделать, у нас разрушена система прогнозирования погодных условий.
ДЕЛЯГИН: - Не хочу никого затоптать и не хочу никого поощрить: я стараюсь лишь выражать реальность таковой, какова она есть.
Когда синоптик говорит «высока вероятность» - Вы как чиновник должны уточнить, насколько она высока. Ведь на основании этих слов Вы должны привести в действие махину реагирования на чрезвычайную ситуацию, потратив огромные деньги. И, если эта вероятность не реализуется, Вы окажетесь в незавидном положении.
Здесь проявляется разница между наукой и аналитикой. Наука - это теория, а аналитик отвечает за свои слова деньгами.
И синоптики говорят - относительно точно мы можем прогнозировать на сутки, и это по Москве!
Минсельхоз имел прогноз и обязан был реагировать на этот прогноз в той части, которая не требует серьезных затрат: в части организационных мероприятий. И этого они не сделали - в этом их абсолютная вина, и потому я сказал конкретно про Минсельхоз, что они такой прогноз имели и не отреагировали на него. Но если брать ситуацию в целом - эта система действительно разрушена. Когда нам в Москве говорили, что температура 38 градусов и это рекорд - извините, эта станция стоит на территории ВВЦ в зеленой зоне, а многих других станций, даже вокруг Москвы, уже нет. Если бы они были - рекорд был бы отчетливо за 40 градусов.
Состоянием метеопрогнозирования мне выпало немного заниматься еще в середине 90-х годов, когда вдруг обнаружилось резкое падение качества прогнозов, которые используются для управления. Спросили у синоптиков, они нам ответили - ребята, а чего вы творите-то? Посмотрите на масштабы финансирования и посмотрите на то, что мы вынуждены закрыть. Ведь кухня погоды - это Северный полюс, а сеть станций, которые развернуты на подступах к нему, сокращена очень сильно.
И наша наука - лучшая в мире, наши синоптики - лучшие в мире, потому что, не имея ресурсов, не имея данных, они все еще могут что-то на уровне искусства предвидеть. Но давать прогноз высокой точности, который необходим в конкретных целях, - увы, нет. И это не их вина, это результат уничтожения системы. Так же, как нельзя винить некоторых случайно уцелевших лесников в том, что у них заросли просеки, - потому что уничтожена система лесоохраны.
Звонок от Петраса:
Хорошо указаны причины и следствие. А что делать, хотел бы высказаться. Как решить проблему чиновничества. Даже если самый честный чиновник - Путин - он не только вред мог бы наносить своими нечестными действиями или что. А даже честными действиями чиновничество наносит вред своим самодурством. Например, в случае завода «Жигули», который обанкротили даже в тучные годы. Разве не помните, что в самый разгар нефтяных цен остановил, по сути дела, завод «Жигулей» повышением пошлин. Потому что когда повысили цены заводчане, никто не стал покупать. И по пошлинам не получили деньги, и по налогам не получил. Поэтому надо решить этот вопрос кардинально - идти к безналоговому, бесчиновничьему государству с народным самоуправлением, как в Швейцарии. Для начала - вот это.
ДЕЛЯГИН: - Спасибо большое. У нас страна немного больше, чем Швейцария и немного с другой историей. Народное самоуправление существовало в нашей стране в Новгородской и в Псковской республиках в средние века. Населения там было немного, вече проводить было технически возможно, - и все равно обе эти республики погибли, не выдержав конкуренции с соседями. Хотя Господин Великий Новгород действительно был великим государством, значительно больше остальной тогдашней России. Его успех был достигнут за счет фактической монополии на поставки в Европу воска, из которого делали свечи, и многих других материалов, - и все равно ему это не помогло.
Далее: последовательность введения пошлин и финансовые сложности - кстати, не банкротство - «АвтоВАЗа» была чуть другой, и я бы не назвал финансовую политику «АвтоВАЗа» альтруистическим и тем более честным действием. К сожалению, и там есть довольно нехорошие страницы.
Что делать с чиновничеством? - очень просто: нужно, чтобы чиновник отвечал за последствия своих действий. Это бывает из-за демократии, когда он отвечает перед народом или перед представителями народа. Это бывает при авторитаризме, когда он отвечает перед государством. Но отвечать он должен всегда.
ЧЕЛЫШЕВ: - У нас большие проблемы с аудитом принятых решений и аудитом инвестиций. Я спросил Шахрая, когда будет проверено, как потрачены деньги. У нас пока все ограничивается тем, что нам надо на больницу, выделили на больницу, вот и весь аудит. А сколько там реально пошло на больницу, что появилось за эти деньги, у нас с этим большие проблемы. Шахрай мне говорит: приходите к нам работать.
ДЕЛЯГИН: - Сергей Михайлович Шахрай - очень интересный человек с богатой биографией и хорошим чувством юмора. Он все понимает. Если у нас начать контролировать использование бюджетных средств, это ограничит коррупцию, в том числе и ту коррупцию, которая по нашему неизлечимому гуманизму считается головотяпством.
Так вот, если с коррупцией бороться - это будет другое государство. В этом государству у Счетной палаты появятся реальные права и она перестанет, как сейчас, производить впечатление «Министерства бессильных рыданий».
Но, если коррупция будет ограничена, - это, с моей точки зрения, будет изменением государственного строя. Причем очень болезненное, очень радикальное: Вы целый правящий класс оставите без денег. И надо понимать людей, который один раз уже изменили нечаянно наш государственный строй и второй раз производить эту операцию просто боятся.
Артем Степанович: В целом с вами согласен. Но есть нюанс. А кто ставит у власти чиновников, а также никчемных специалистов? Почему этот человек не отвечает за свои дела? Не согласен, что большое государство не может управляться жестко. Пример - Китай. Он не на много меньше Российской Федерации.
ЧЕЛЫШЕВ: - Давайте у нас не будет пенсионного обеспечения и бесплатной медицины, давайте у нас будет смертная казнь.
ДЕЛЯГИН: - Разочарую Вас: в Китае создается пенсионная система и социальное обеспечение. Просто они от нас очень сильно отстали в этом вопросе. Если мы более передовые, чем они, хоть в этой сфере, - зачем нам архаизироваться?
Возвращаясь к теме: с моей точки зрения, у нас сложилось уникальное государство, которое занимается не преследованием общественного блага, пусть даже неэффективным, но личным обогащением образующих его чиновников. Полагаю, что если какой-нибудь чиновник всерьез помешает другим чиновникам обогащаться, - наказание неотвратимо или почти неотвратимо. Он вылетит с госслужбы впереди собственного визга. Достаточно посмотреть на некоторые громкие уголовные дела и на то, как система выкидывала следователей, которые эти уголовные дела вели и проводили до конца. Это очень наглядная картинка, начиная со знаменитого дела «Трех китов». А исполнение своих служебных обязанностей, насколько могу судить, для нынешних чиновников это не главное, второстепенное, третьестепенное дело. И за это никто не отвечает, потому что ответственность должна наступать по главному делу. Вот организовываете Вы распил бюджетных потоков или там внебюджетных, - Вы молодец. А если при этом у Вас гуманитарная помощь в канаве валяется, ну с кем не бывает, это детали, мелочи. В машине ведь главное - чтобы она ездила, а не чтобы она была, условно говоря, чистой.
К сожалению, мы опять упираемся в сущность современной государственности. Если исходить из того, что это обычное государство, которое служит обществу, - тогда да, тогда все очень странно. Наша интеллигенция уже четверть века держится за голову и говорит: ну как же можно быть таким глупым! А в нашем государстве не очень умных, как и не очень богатых людей, насколько могу судить, не держат.
И классическая ситуация - это то, что мы видим по итогам засухи в сфере урожая. Ведь если посмотреть, то действенных мер, которые способны резко изменить ситуацию, оздоровить сельское хозяйство, хотя бы поддержать его на плаву, нет. У нас по-прежнему нет даже зерновых интервенций!
Госдеятели рассказывают про них, почему это хорошо, - и тут же говорят: ну, в следующем году, может быть, мы их начнем. Когда помогать уже будет некому.
Нам всерьез рассказывают о том, что кредиты, по которым государственные банки кредитуют сельское хозяйство, будут дешевыми, процентная ставка опустится до 10%. Это хорошо, я руками и ногами за, хотя можно было бы и поменьше, учитывая почти даровые ресурсы некоторых наших госбанков. Одна лишь маленькая деталь: чтобы получить кредит, Вы должны иметь нормальную хозяйственную деятельность. Если у Вас сгорела даже половина урожая, Вы не можете привлечь кредит, потому что не сможете с ним расплатиться.
И та помощь, о которой говорится, производит впечатление фиктивности.
С другой стороны, государство практически не борется с ростом цен. Единственное исключение - то, что мы сейчас услышали про гречку. По официальной статистике, за август ее цена выросла на 33.1%, и лишь теперь правительство получило право эту цену регулировать - после, по сути дела, локальной катастрофы.
И не нужно пенять на депутатов. Все мы знаем, что эти фигуры, большинство которых производит впечатление клоунов или марионеток, принимают только те законы, на которых настаивает государство. Поэтому, если правительство не имеет прав по реальному сдерживанию роста цен, это значит только одно: оно и не хочет иметь такие права!
ЧЕЛЫШЕВ: - С другой стороны, у нас уже есть столько примеров, когда правительство пыталось регулировать цены, и это в итоге оборачивалось еще большим ростом цен, что эта неповоротливость правительства воспринимается спокойно. Во всяком случае, хуже не будет.
ДЕЛЯГИН: - Хуже уже есть. Вслед за ценами на гречку в последнюю неделю августа рванули аж на 8,3% цены на яйца, которые до этого снижались на протяжении всего года из-за развития конкуренции. И не нужно меня пытаться линчевать, если в Вашем супермаркете или магазине они подорожали на 30%. Я говорю о средних статистических данных, которые, вероятно, занижены.
Юрий: А также насчет импорта. Ведь на заре реформ нам говорили, что сельское хозяйство наше - это черная дыра, и продукты будем покупать за границей, потому что они дешевле. ну и что же они не покупают ту же гречку и картошку?
ДЕЛЯГИН: - Уважаемый Юрий, «заря реформ» была четверть века назад. И с того времени можно было обратить внимание на то, что официальные заявления и официальные дела иногда расходятся. Действительно, можно покупать импортное продовольствие. И мы это делаем. У нас около половины мяса - импортное.
И цены высокие. Потому что дешевый импорт дешев для оптовой торговли. А нам с Вами продают это достаточно дорого. Потому что, угробив своих производителей, тем самым освободились от конкуренции. Причем производителей угробили как таковых, а там, где они еще сохранились, их просто не пускают на рынки. Пару лет назад вся Россия была завалена яблоками, и эти яблоки в Москву прорваться не могли. Москва была завалена яблоками Польши, Китая, Франции и так далее. Потому что российские яблоки составили бы конкуренцию, затруднили бы завышение цен и тем самым были невыгодны торговым монополистам. Кроме того, яйца сложно импортировать: скоропортящийся продукт. Можно ввозить яичный порошок, но у нас его не любят.
А с гречкой вообще ситуация забавная: она производится в основном в России. В 2007-2008 годах у нас были рекордные урожаи гречки - по миллиону тонн в год, а всего в мире производство гречки - 2,5 млн. тонн, даже меньше. Мы давали более 40% мирового производства: нам почти не у кого покупать.
И гречка - это не какой-то рудимент, от которого нужно отказываться. Это исключительно питательный продукт, в нем есть все нужные человеку микроэлементы. Но все, что мы можем делать - закупать его в Китае. Сейчас закупаем. И выясняется, что то, что в Китае выращивают как гречку, у нас - злостный сорняк.
Елена: Еще 15 лет назад я завидовала, что я живу не в Китае. Почему бы нам не съездить и поучиться в Белоруссию, где полный порядок? Погодой умеют управлять. Может, зима уже была управляема. Надо, чтобы лозунги висели везде - «Возможна засуха!» Тогда бы и люди подготовились, и чиновники. А чиновников ну их на фиг.
ЧЕЛЫШЕВ: - Белоруссию тоже ну на фиг, потому что не хочу я, как этот несчастный оппозиционный журналист, принимать смерть стоя, чтобы потом говорили, что я взял и повесился во цвете лет.
ДЕЛЯГИН: - Когда наши уважаемые товарищи демократы рассказывают, что у Лукашенко руки по локоть в крови, они, насколько помню, могут инкриминировать ему 12 случаев. Допустим, что это тринадцатый случай. Увы: если бы в адрес некоторых российских руководителей можно было бы говорить только о тринадцати случаев, я был бы просто счастлив.
Не хочу идеализировать Белоруссию, у них большие проблемы. И Китай не хочу идеализировать, тоже очень много сложностей. Но очень многие их хозяйственные механизмы можно было бы использовать и перенести в Россию. Или по крайней мере не разрушать их в России осознанно. Здесь все зависит от того, чего добивается государство.
Если российское государство добивается процветания страны и создания нормального гуманистического общества, - и в Китае, и в Белоруссии, и даже в США есть много разных вещей, которые можно заимствовать и собрать у себя. Что-то взять у американцев, что-то взять у белорусов, что-то взять у китайцев. Более того, я думаю, что если поискать, можно что-то взять у иранцев. У всех что-то есть свое, что неплохо работает. Но это достаточно сложная задача по организации нормальной человеческой жизни. я подозреваю, что эту задачу всерьез не ставят.
А вот если хотеть просто ограбить нашу страну - нынешнее государство, насколько могу судить, делает все правильно и весьма эффективно.
ЧЕЛЫШЕВ: Мне кажется, что главный итог этого лета: те, кто живет в пожароопасных регионах, кто зависит от гречки или другого продукта, должны отныне готовиться к возможно худшему варианту самостоятельно, не ожидая ни от кого помощи. Если у вас дом в сельской местности, вы вокруг него сами вспашите, взбороните, траву и кустарник выпилите, застрахуйте дом. Если у вас сахарный диабет, то гречкой запаситесь. Надеяться нужно в первую очередь на себя.
ДЕЛЯГИН: - Наше государство еще раз убедительно напомнило нам всем, что те, кто на него всерьез рассчитывают, живут интересно и насыщенно, но, к сожалению, не всегда долго. И если Вы вдруг случайно смотрите по телевизору официальные новости, не забудьте написать на бумажке лозунг и приклеить его над телевизором, чтобы смотреть не только новости, но и одновременно напоминать себе этот лозунг.
Лозунг очень старый, к сожалению - лагерный. И к моему глубочайшему сожалению, он сегодня опять актуален в отношении гражданина и этого государства. Звучит он так: «Не верь, не бойся, не проси».
Слишком многие иллюзии сгорели вместе с 14 миллионами гектар бесценного российского леса и несколькими десятками наших сограждан.
|
|
