Бюджет убитых денег

Шатров Игорь Владимирович:

-     Добрый день. После летнего перерыва мы вновь начинаем работу нашего клуба, который появился весной с подачи Михаила Геннадьевича Делягина, который является автором этой идеи и, наверное, тем человеком, из-за которого собираются сюда гости. Мы сегодня будем говорить о бюджете. Ждем еще пару гостей: Оксана Генриховна Дмитриева в пути, господин Иноземцев также пути. Я думаю, что будем начинать пока без них. Тема сегодняшнего мероприятия актуальна сама по себе. Любой бюджет актуален, но этот бюджет, по мнению Михаила Геннадьевича, который назвал наше мероприятие «Бюджет убитых денег», актуальнее актуального, можно так говорить. Может быть это происходит потому, что в России начинается двухлетний политический сезон, может быть, по каким-то иным причинам, но я думаю, что о бюджете в любом случае должны говорить специалисты. Передаю слово Михаилу Геннадьевичу. Пожалуйста.

Делягин Михаил Геннадьевич:

-     Спасибо большое. Меня иногда убивает врожденная вежливость даже самых уважаемых журналистов. Все-таки, я думаю, что вы сюда приходите послушать всех участников клуба, потому что, действительно, они бывают интересными. Некоторые «соскакивают» в последний момент (как поступил гражданин Глазьев), но это его трудности. Я хочу напомнить, что цель нашего клуба – это не просто высказывание того, что нам не нравится в сегодняшней действительности. Это дело не очень сложное и достаточно прозаичное. Я вижу задачу этого клуба в том, чтобы отталкиваясь от существующей реальности, которая понятна и прозрачна, дать образ желаемого будущего. Большинство людей знают, что в стране плохо и почему. Знают это уже от 5 до 15 лет. Но мало кто знает как должно быть. Мы сегодня знаем, что такое плохо, мы это видим каждый день, но мы очень плохо знаем, что такое хорошо, как должно быть. Поэтому, когда твердеющая сегодня система через 2-3 года рассыплется под собственной мертвящей тяжестью, российское общество может оказаться не готовым к новой ситуации. Во-первых, не готово к открывающимся перспективам, а, во-вторых, оно может оказаться совершенно беспомощным перед качественно новыми неожиданными кризисами. Это недопустимо. С нас хватит одного единственного 1991 года. Больше нам этого не нужно. Общество должно ясно понимать свои потребности. Общество должно ясно понимать пути достижения этих потребностей, когда появится такая возможность. Наш клуб я считаю одним из инструментов, которым наше российское общество будет решать эту задачу. Минимальные предложения по улучшению бюджета, которые можно уже сегодня сделать без каких-либо существенных политических изменений, изложены в раздатке, которая вам дана. Но сейчас хочется получить более комплексный и панорамный взгляд на бюджет и на пути его улучшения. Я хочу сказать две фразы о значении этого бюджета. Прежде всего, когда говорят, что он носит выраженный социально-инвестиционный характер, я специально выделил по укрупненным статьям, сколько прибавлено в этом бюджете. Последняя по уровню приоритетов – это экономика. На экономические расходы прибавилось 5,4 млрд. долларов. Затем идет социальная  сфера, на нее прибавилось 5,6 млрд. долларов. Предпоследние по значимости – регионы. На поддержку регионов, то есть на исправление последствий финансового удушения регионов, которое продолжается в этом бюджете, выделено 9 млрд. долларов. Но максимальный расход на нужды государства, на государственную бюрократию плюс 12 млрд. долларов. Правда, в этот ряд не вошел самый приоритетный расход, который в бюджет прямо не внесен, но о котором мы все уже знаем – это 12 млрд. долларов, которые наше государство выделило Абрамовичу за «Сибнефть». Видимо это действительно приоритет №1 в государстве, хотя и не приоритет бюджета. Это та часть государственной политики, которая в бюджете не отразилась. Но, если сопоставить бюджет, который выделяет огромные дополнительные средства без какого-либо контроля, (так, что даже смирнейший Степашин вынужден был возмутиться), и без какой-либо стратегии расходования денег, то возникает ощущение, что этот бюджет пропагандистский. На фоне пропагандистских заявлений от 5 сентября и в ходе телемоста с народом, у меня окрепло полное ощущение, что этот бюджет отражает не логику экономического развития, а логику предстоящих досрочных выборов. Поскольку досрочные выборы будут в Госдуму, то, вероятно, что эта Госдума должна будет сыграть ключевую роль в решении проблемы третьего срока, а, может быть, одновременно с выборами в Госдуму будет проведен референдум – это уже технический вопрос, но для меня в этом бюджете главное, что он более предвыборный, чем даже бюджет памятного 1996 года. Это некоторое отвлечение от общей позитивной направленности нашего сегодняшнего круглого стола. У нас сегодня регламент до 15 минут. Первой я хочу сегодня предоставить слово Наталье Владимировне Орловой, главному экономисту Альфа-банка. Если вы помните, было нашумевшее письмо 11 фондовых аналитиков Фрадкову и другим членам Правительства, в котором тишайшие фондовые аналитики смирнейших инвестиционных банков высказали очень внятно, что они думают про этот бюджет, и ненароком, что они думают про это Правительство. Я понимаю, что так не хотелось, но так получилось. Как обычно бывает в России, мужчины спрятались, и в «горящую избу» приходится «входить» Наталье Владимировне. 

Орлова Наталья Владимировна:

-    Спасибо за такое представление. Сначала я хотела бы сказать несколько слов по поводу бюджета, а потом, действительно, расскажу про письмо, потому что это письмо много комментировали, но текст так и не был опубликован. Фактически сейчас все говорят о том, чего на самом деле очень многие не читали. По поводу бюджета я хотела сказать, что у нас (у моих коллег, которые подписались под этим бюджетом) не было такой задачи, чтобы критиковать бюджет-2006, потому что за последние годы макроэкономическая ситуация в целом улучшилась. Не надо забывать, что это в значительной степени благодаря стабилизационному фонду и тому, что этот фонд создан. Мы знаем, что его объем к концу следующего года будет равняться объему внешнего долга России – это порядка 9% ВВП. Это очень большое достижение. Естественно, всем известно, что часть денег этого фонда уже была использована на досрочное погашение российских внешних долгов. Мы заплатили чуть больше, чем 3 миллиарда МВФ, погасив свои долги перед этой организацией, были заплачены 15 млрд. этим летом Парижскому Клубу. На данный момент мы можем говорить, что проблема внешнего и внутреннего долга не существует. В перспективе это дает возможность государству в случае какой-либо неблагоприятной внешней конъюнктуры наращивать внешний долг без ущерба для развития экономики, опять-таки с целью поддержания социальных расходов или финансирования каких-то реформ, но, тем не менее - это очень важное достижение. Теперь по поводу бюджета следующего года – всем очевидно, что есть очень серьезный рост непроцентных расходов. Непроцентные расходы за вычетом ЕСН в 2006 году предполагаются максимальными за все посткризисные годы, начиная с 1999 года. Наверное, трудно не согласиться с тем, что говорил Михаил Делягин, что этот бюджет уже направлен на выборы, которые по срокам должны произойти через 3 года, но уже явно идет борьба за то, кто будет набирать очки и как эти очки будут набраны. Именно с этим связана и социальная  направленность бюджета, и желание выделить государственным структурам и создать инвестиционный фонд, то есть удовлетворить все аппетиты, которые присутствуют у разных слоев общества. Я думаю, что одна из опасностей этого бюджета, помимо тех цифр, о которых говорил Михаил, – это значительный рост расходов по сравнению с прошлым годом, но это возможность дальнейшего роста, связанная с заниженными макропараметрами. Все знают, что, например, инфляция, которая закладывается в бюджете на уровне от 7%-8,5% - это цифра малореалистичная, и таким образом потенциально – это возможность получить более высокие дополнительные доходы и потратить их дополнительными решениями Правительства. Скорее всего, это будет в конце следующего года, но, тем не менее, это дополнительный плюс к тому, что заложено в бюджете, дополнительный рост расходов, который, безусловно, будет распределяться по менее прозрачной и как бы обсуждаемой публично процедуре. Я думаю, что в следующем году, если цены на нефть продержатся на текущем уровне, рост расходов бюджета будет еще выше. С этим фактором, с такой ситуацией вокруг бюджета было связано наше письмо, потому что процесс принятия бюджета не стал более прозрачным, более жестким. То есть так же, как и в прошлые годы макроэкономические параметры будут отклоняться от реальных показателей. При этом мы знаем, что есть механизмы увеличения социальных расходов и создания инвестиционного фонда, то есть, потенциально – это направление, по которому в экономику бюджет может отдавать гораздо больше денег, чем об этом упоминается в законе, в проекте бюджета. Я думаю, что наше письмо было связано не с тем, что мы против социальных расходов. Это, конечно же, не так, потому что всем понятно, что исправление неравного распределения доходов в обществе – это и есть задача бюджета. Но есть опасение, что в отсутствии какой-либо долгосрочной стратегической  концепции экономического развития деньги из Стабфонда, дополнительные доходы в бюджет будет крайне легко потратить, потому что будут приходить представители совершенно разных структур, представители разных групп интересов. В отсутствии какой-либо внятной долгосрочной концепции у Правительства скорее будет искушение дать и тем, и другим, и третьим. Таким образом, бюджет следующего года может стать таким первым шагом к дальнейшему увеличению расходов, потому что всем понятно, что, допустим, инвестиционные проекты, которые начнут финансировать в этом году, скорее всего это будут проекты не на год, а на несколько лет. Таким образом, при обсуждении бюджета 2007-2008 года у тех, кто начал эти инвестиции с использованием государственных денег, всегда будет возможность сказать, что эти проекты уже начаты, они требуют дополнительных государственных вливаний, поэтому потенциально – это некий долгосрочный риск, который закладывается и на следующие годы. Нашим письмом мы хотели обратить внимание на то, что за такими инвестиционными решениями государства должна стоять какая-то долгосрочная концепция, какая-то экономическая программа. Мы, как аналитики фондового рынка, как люди, которые рассказывают клиентам, которые инвестируют в российские ценные бумаги, - этой программы не то что бы не наблюдаем, она только угадывается в каких-то действиях. При этом, скорее всего, это не новая программа, а реализация тех предложений, которые были предложены еще в 2000 году в стратегической программе Германа Грефа, часть из этих предложений была реализована, а часть была реализована частично, но в целом все предложения и по налоговой реформе, и по административной реформе, которая обсуждается сейчас, это фактически часть той экономической программы, которой уже 5 лет. Эта программа была сформирована в других условиях. Она была сформирована когда в России еще нужно было решать проблему государственного долга, еще нужно было добиваться макроэкономической стабильности. Сейчас у бюджета и у новой экономической программы должны быть другие приоритеты. То есть, эта экономическая программа должна отвечать на вопросы: как правильно распорядиться деньгами стабилизационного фонда, как правильно и по возможности максимально эффективно использовать такой инструмент, как бюджетное финансирование или социальные расходы бюджета для того, чтобы улучшить экономическую ситуацию в долгосрочной перспективе. Наверное, главная идея нашего письма и причина, по которой мы его подписали, заключалась в том, что все очень остро ощущают отсутствие экономической дискуссии. Я имею в виду не обсуждение в Правительстве и не обсуждение того, какая будет инфляция 10% или 12%, или какой будет экономический рост 5,5% или 6%, а дискуссия именно по поводу того, какие инструменты денежной и бюджетной политики должны быть задействованы. Этим письмом мы хотели эту дискуссию начать, поддержать и развернуть. Мы просто хотели привлечь внимание к этой проблеме.

Делягин Михаил Геннадьевич:

-     Спасибо большое, Наталья Владимировна. Действительно, вам удалось привлечь внимание. Единственное место (которое я знаю), где это письмо было опубликовано – это на сайте ОПЕК.ру. Оно там «висит» в качестве главного события до сих пор. Чтобы не чувствовать себя в положении слесаря, который Пастернака не читал, но мнение имеет, можно туда обращаться. Я приношу извинение, что я вернусь к этому письму еще раз. Все, что вы сказали, я поддерживаю за единственным исключением. В письме была написана потрясающая фраза, что рост зарплат госслужащих ведет к инфляции. Я сначала, когда это увидел, жутко возмутился, как бывший чиновник. Ну как так? Такая маленькая часть зарплат бюджетников и ее нужно было выделить отдельно, но потом я увидел по телевизору лоснящиеся лицо одного из наших министров и подумал, что она ведет не только к инфляции, но, если можно сказать хотя бы об инфляции, то нужно говорить об этом. Спасибо. Теперь, пожалуйста, Вячеслав Константинович Сенчагов, руководитель Центра финансово-банковских исследований Института экономики РАН. А  это идет «Охота на изюбря», кстати. Причем, обратите внимание, это хит сезона, и никто не упоминает человека, по чьему роману этот фильм снят – Юлию Латынину, потому что она занимает неправильную политическую позицию. Это очень характерное явление. Группа, возглавляемая Вячеславом Константиновичем, подготовила огромный и детальный обзор бюджета на 150 страниц. Я надеюсь, что Вы сейчас нас познакомите с наиболее концентрированным изложением.

Сенчагов Вячеслав Константинович:

-    Действительно, Институт экономики и моя группа много лет занимаемся анализом бюджета и прогнозом социально-экономического развития. Единственный бюджет, который мы не анализировали, это бюджет того Правительства, в котором и вы принимали участие. Правительство такое было в 1998 году. Почему-то мы не получили материал для анализа бюджета, но это секреты политики. Они всегда есть. Весь вопрос: как анализировать, какова методология анализа, для чего все это делается? Какой все-таки сухой остаток с точки зрения перспективы нашего социально-экономического развития? Конечно, бюджет – это главная часть всей системы. Поэтому, когда мы оцениваем бюджет чисто по принципу, что расходы увеличились на столько-то процентов, а доходы на столько-то, профицит такой-то, то мы анализируем практически не бюджет, а какую-то бюджетную таблицу. На самом деле бюджет – это более сложное образование. Я думаю, что особенно объяснять мне это не следует. Хочу сказать о методологии бюджета. Это центральный вопрос, это научный вопрос. Пускай политики друг друга колотят, объясняют чего-то друг другу, а мы должны идти своим методом, имея в виду, что есть мировой опыт бюджетного планирования. Есть опыт переходных стран, есть опыт советский очень неоднозначный по этапам, поэтому весь вопрос стоит в том, как анализировать и какова методология. В этой методологии, которая нам предложена, есть хорошая сторона, есть попытка раздвинуть горизонт экономического и социального развития и посмотреть на нашу жизнь в разрезе трех лет. Действительно, в течение одного года не всегда много свершается очень крупных событий. Инвестиции не могут сразу давать результаты. Социальные затраты тоже не так однозначны. Они не все дают сразу же эффект, например, в образовании или в здравоохранении. Но, все-таки, здесь можно довольно быстро достичь успехов. Я помню 1988 год, когда я выступал в Италии, меня спрашивали, что же у нас изменилось. Я тогда доказывал, что самое лучше, что произошло – это увеличилась продолжительность жизни на несколько лет. В принципе, есть затраты, которые дают довольно быстрый эффект без особого надзора, главное их угадать и спланировать. Первое, все-таки, «трехлетка». Но, когда мы берем «трехлетку», то ясно, что в «трехлетке» мы ждем больших результатов. Почему? Потому что это «трехлетка». А, когда мы берем бюджет и думаем, какие же там изменения за три года произойдут, социально значимые изменения, мы немного находим таких параметров, по которым можно сказать, что осуществляется комплексная финансово-экономическая политика, и в результате этой политики достигаются существенные социальные результаты. Ну, сокращается доля людей с доходами ниже прожиточного минимума, но все равно она больше в 2 раза в предстоящем году, чем в европейских странах, то есть, коренного продвижения, как, например, какие-то программы повышения грамотности населения, такого быстрого эффекта нет. Так же и по здравоохранению, если брать многие индикаторы здравоохранения, нет продвижения серьезного. Безработица должна быть понижена, а она больше 7% и больше, чем в Европе. Что мы будем до Польши идти, где 20% со своей солидарностью и хвалиться, какие мы демократы. Наверное, не нужно. Наверное, нам нужно, чтобы, действительно, у нас было как по международным нормам - 3-5%, а 7% - это для нас очень много, это колоссальное запустение нашей страны. Я мог бы еще на других параметрах остановиться, которые свидетельствуют о том, что существенного продвижения за 3 года нет. А сама техника разработки приводит в уныние меня лично, потому что погодовые изменения какие-то смешные на 0,5%, на 0,1%. Ну зачем браться за такую «трехлетку», в которой практически все показатели статичные и почти ничего ощутимого не происходит. Далее, второй методологический прием, о котором я хотел бы сказать и частично согласиться, а частично поспорить. Дело в том, что единого бюджета нет, господа. Единый бюджет – это когда он основан на единой системе цен или на единых таблицах, а когда в бюджете появляются подбюджеты (типа стабилизационного фонда, инвестиционного фонда, всяческие резервы), то у контролера, как Дума, или у просто хороших аналитиков возникает вопрос: а как анализировать? Оказывается, что стабилизационный фонд не имеет еще надлежащей системы бухгалтерского учета. Здесь в этом официальном заключении мы об этом написали, что нет первичной системы учета стабилизационного фонда. Еще по доходам можно о чем-то говорить… Когда деньги размещены в разных странах, в рискованные бумаги, одни считают, что риски очень велики, а другие считают, что риски меньше, а общественность вообще не понимает, какие там риски, а специалисты могут показать какие-то риски - не следует так радоваться. Наталья радуется, что в стабилизационном фонде есть деньги и радуются некие промышленники и еще какие-то союзы, просто радость должна быть умеренной и обоснованной. Поэтому методологический прием – все-таки, как бы часть ресурсов выводится из общего оборота, и целевым образом используется. Куда используется? Тут самая интересная детективная история. В Думе бы надо было получше разобраться. Оказывается, используется больше для досрочного погашения внешнего долга, а вот обычное погашение все-таки идет за счет внутреннего долга. Нарастание внутреннего долга, образование большой дельты этого внутреннего долга, то есть, его рефинансирование дает доход – этот доход конвертируется в валюту, поскольку он рублевый, и отдается в банки. Так что использование тоже очень проблематично. Любой расчет объективен, если есть какая-то цена, а когда появились вдруг две цены – одна 27, а другая – 40 долларов за барыль. А, если будет 41 или 42? Как и кто будет это контролировать? Как мудрые депутаты, которые могут это делать Или они нам дадут задание? Как мы будем? Мы тоже не знаем. Даже проконтролировать мы не сможем, а мы должны доложить Думе и объяснить. Это тоже затруднено. Примерно 300 млрд. рублей конечно вливается за счет такого механизма деления единой цены, а если вы возьмете в разрезе территории, то тут вы вообще не ответите ни на один вопрос. Все-таки деньги образуются на территориях, в конкретных компаниях, как здесь? Республикам - ничего, все идет в центр. Я эту тему продолжил, может быть, слишком широко. Еще скажу какой критерий анализа? В течение примерно 5 лет мы используем систему индикатора экономической безопасности или национальной безопасности. Мы имеем 19 индикаторов. Эти индикаторы в основном согласованы  с ведущими специалистами из министерств и ведомств. Не все руководители министерств это разделяют. Кстати, Фрадков в свое время разделял, когда находился в Совете Безопасности заместителем Секретаря. А сейчас мы не знаем, разделяет он или не разделяет. Но смысл этой индикативной системы в том, что мы выстраиваем предельные значения системы, при которых она существует и может развиваться. Если идет отклонение от предельных значений, то мы говорим о том, что кризисные явления сильно нарастают. Теперь я хочу сказать о самой главной идее. Как еще анализировать. Я много размышлял над этим, и хочу вам сказать, что есть еще один способ размышления и анализа, кроме индикативной системы. С индикативной системой мы точно считаем, что бюджет не оправдывает надежд ни общества, ни партии, и не страхует наше будущее. Но есть еще один метод анализа. Он связан с традиционным подходом. Речь идет о констатации противоречий и их фиксации. Фиксируется 6 противоречий. Из 6 противоречий стали рассматривать, какие проблемы бюджет решает. Оказывается, что из 6 глубочайших противоречий нет ни одного хорошего видения. Я скажу только об одном самом ужасном, что мы привязаны к нефти, замедление добычи нефти с 14% в 2003-2004 год до 0,5% в этом полугодии говорит о том, что мировая цена может повышаться сколько угодно, но компенсации не наступает. Она не дает ресурса, бьет по финансовой системе в том числе. Вывод: пока бюджет является кассово-распределительным документом, он не является в хорошем смысле политэкономическим, макроэкономическим документом, который бы помог нам найти пути выхода из довольно сложной ситуации, в которой находится наша экономика. Спасибо.

Делягин Михаил Геннадьевич:

-     Спасибо большое, Вячеслав Константинович. У нас сегодня заседание клуба, как обычно, строится по сословно-представительскому принципу. Мы выслушали представителя практической аналитики, академической науки, теперь Виктор Николаевич Макушин, представитель бизнеса, президент промышленной группы МАИР.

Макушин Виктор Николаевич:

-    Когда читаешь бюджет, то приходишь к выводу, о котором сказал предыдущий оратор, что это некий кассовый бюджет. Почему? Что мы видим? Какие статьи увеличены? Какие статьи основные? Положительно с моей точки зрения, что отдаются долги. Повышение зарплаты чиновников было бы положительным, если бы это привело к улучшению управляемости страны. Действительно, это была бы глобальная и самая важнейшая проблема сегодня. В стране плохая управляемость экономикой. Какие-то социальные программы – это понятно, это больше имеет политическую направленность, хотя, может быть, в медицину и следовало бы вкладывать. Некоторые инфраструктурные проекты, действительно, назрели и нужны стране для повышения конкурентоспособности, но есть боязнь, что разворуют. Уверен, что большую часть разворуют, и, если и будет построено, то будет построено не то, что оптимально нужно стране и ее экономике, а то, на чем больше смогут обогатиться те или иные чиновники и бизнесмены при них. Поэтому это такая краткая характеристика о бюджете. Какой должен быть бюджет? Бюджет, конечно, должен быть направлен на решение главной и основной задачи. Основная задача – это повышение конкурентоспособности страны. О чем говорит и Фрадковым, и Президент - это о необходимости обязательного удвоения ВВП. В противном случае Россия (как страна, как некий мировой игрок, как культурная общность), не имеет перспективы в ближайшие 10-15 лет. Это однозначно. Если мы не поднимем конкурентоспособность экономики страны, то ничего не будет. Этой главной задаче бюджет не соответствует. Здесь я бы хотел сказать, а правильно ли, что мы ставим задачу, что это Правительство могло бы вообще сделать более грамотный и правильный бюджет, который был бы направлен на повышение конкурентоспособности. На это, к сожалению, многие не обращают внимания. Но те люди, которые управляют сегодня государством, они настолько не компетентны, что дай бог, чтобы за решение многих проблем они не брались бы вообще. Поэтому я сейчас разбил свое высказывание на две части: то, что надо бы делать, и то, что надо было бы делать, имея то управление страной, которое мы имеем. Что надо было бы делать, чтобы повысить конкурентоспособность страны? Ну, конечно, прежде всего, нужно было бы провести реформы, которые повышали бы прозрачность экономики и прозрачность управления – это от ЖКХ до административной реформы, которая так и не состоялась. Главное, нужно было преодолеть клановость управления экономикой страны. Сегодня экономикой управляют кланы, никакой свободной конкуренции не существует. Это нужно было бы сделать. Но, если мы с вами реалисты, если мы хотим стоять на реалистичных позициях, то мы должны, к сожалению, видеть и констатировать, что нынешнее Правительство, слава богу, не берется за какие-то очень важные реформы, потому что иначе страну просто разорвет. Мы видели, что не такая уж сложная пенсионная реформа привела чуть ли не к революции. Это Правительство не конкурентно потому, что оно выбрано, оно строится, состоит из людей, которые выросли в неконкурентной среде, поэтому это те люди, которые во многом просто приспособились, просто оказались у руля в какой-то момент случайно, они не добились этого результата собственным успехом и трудом. Поэтому я бы нынешнему Правительству рекомендовал другую стратегию по бюджету. Чтобы меньше навредить, нужно было бы сделать две основные вещи: да, действительно, нужно отдать долги, пусть хотя бы надежда останется, что новое Правительство не получит дополнительных проблем с долгами. Второе, следует повысить конкурентность в обществе и в экономике. Каким образом? Снизить налоги, если есть такая колоссальная добавка к бюджету, как нефтяные сверхприбыли. Нужно понизить за счет этого налоги на бизнес, особенно взяткоемкие и криминализирующие бизнес-среду налоги. Например, такой налог как НДС, потому что сегодня НДС возвращается только своим, например, при экспорте. Или тот налог, который могут вам повернуть хоть так, а хоть так. То есть, сегодня налог – это не стимулирующее средство, а это превращается в некий побор, который сегодня можно установить такой, а завтра такой. Когда налог становится побором, то он страшно криминализует бизнес. Например, тот же НДС, у которого есть две опасности. Он, благодаря такой большой ставке, криминализует экономику путем «черных» денег. Значительная часть экономики работает «в тени», потому что многие имеют возможность НДС не платить и не обналичивать. Это делает криминальный бизнес более успешным. Второе, НДС могут вернуть, а могут и не вернуть, то есть, существует много возможностей для налогового администрирования. Второе, налоги, обескровливающие бизнес. Я уже говорил об этом, на самом деле те балансы, которые публикуются, или те балансы, на которых основывается мнение якобы ведущих аналитиков или наших чиновников, они не отражают действительность. На самом деле сегодня большая часть бизнеса не способна расти, потому что на самом деле она убыточна. Она убыточна потому, что налоговая система после стольких лет реформирования, все-таки не позволила сделать налоговую систему адекватной тому состоянию, в котором находится бизнес. Сегодня бизнес зачастую платит налог на прибыль, хотя этой прибыли не существует. Именно поэтому у нас почему-то кредиторская задолженность предприятий растет чуть ли не в 2 раза каждый год. А в то же время якобы у нас там сплошные прибыльные балансы в основной массе предприятий, якобы экономика успешна. Подвожу итог, сегодня бюджет – это бюджет удержания ситуации, а не роста. К сожалению, это бюджет, который мы будем вспоминать через много лет, как бюджет потерянных возможностей, который можно было использовать гораздо более полезно для страны и для экономики, чем мы его сегодня используем.

Делягин Михаил Геннадьевич:

-     Спасибо, Виктор Николаевич. Ваша последняя фраза мне напомнила, как в 1994 году Лившиц, помощник Президента, назвал бюджет потерянным для реформы, и этот год назвал потерянным для реформы. Я подумал, что прошло 12 лет, мы это повторяем каждый раз про каждый новый бюджет, который видим. Оксана Генриховна Дмитриева, заместитель председателя Комитета Государственной Думы по бюджету и налогам.

Дмитриева Оксана Генриховна:

-     Я хотела бы не согласиться с предыдущими выступающими в том, что бюджет представляет собой кассово-распределительный документ. Если мы говорим о неком кассовом документе, то мы предполагаем, что он точен и будет исполняться так же, как и написан, что он просчитан, что никаких расходов, помимо санкционированных в кассовом документе быть не может, и что погрешности в расчетах и исполнении кассового документа вообще быть не может. Он исполняется копейка в копейку. Что касается представленного документа, то это некий политэкономический документ, который представляет собой некие направления, которые будут исполнены реально с погрешностью 50%, потому что именно 50% - это погрешность в расчетах доходов бюджета на 2005 год. Доходы в бюджете на 2005 год, реально полученные, они в 1,5 раза больше, чем были приняты в бюджете на 2005 год. Я сомневаюсь, что вообще что-либо и когда-либо считается с погрешностью в 50%. Если погрешность 50% в расчетах и при утверждении бюджета, это означает, что у страны практически нет бюджета в его традиционном понимании, когда парламент реально санкционирует все расходы государства. Примерно то же самое относится и к бюджету на 2006 год. Достаточно отметить, что доходы спланированы примерно на уровне доходов, которые будут получены в 2005 году. В 2005 году будет около 5 триллионов доходов Федерального бюджета. И 5 триллионов 46 млрд. запланировано в бюджете по доходам на 2006 год. При этом цена нефти за баррель рассчитана по 40 долларов за баррель. Расхождение цены, которую закладывает экономика по нефти на 2006 год, допустим, на те месяцы, где у нас есть очень подробная информация о товарных фьючерсах, так вот, разница где-то порядка 20 долларов за баррель в товарных фьючерсах и в прогнозе Министерства экономики. Поэтому минимум на триллион бюджет будет исполнен больше, чем это запланировано. Поэтому по факту профицит бюджета федерального на следующий год будет не 3%, а примерно 7%, так же, как и в этом году. Сердцевина и денежно-кредитной, и бюджетной политики Правительства, и экономической, поскольку никакой другой экономической идеи нет у Правительства, как формирование профицита бюджета из года в год уже несколько лет на уровне 7%, а если говорить о расширенном Правительстве, то профицит около 8% от ВВП. Что означает профицит 8%? Во-первых, такого профицита из года в год нет ни в одной стране, и никогда не было. Норвегию мы оставим в стороне -  это то исключение, которое, действительно, лишь доказывает правило. То есть, профицитов не бывает. Бывают текущие профициты, на какой-то момент в отдельные годы, возникающий в некоторых странах, и то они, как правило, в пределах 0,5-1% от ВВП, исключением были Соединенные Штаты Америки в 2000 году с 2% профицита, но это один год. А у нас это из года в год 8% профицит. Тогда возникает вопрос, если у нас 7% профицита бюджета, то это те деньги, которые реально получены от доходов с реально произведенной продукции, которая произведена, на которую выплачена зарплата, которая преимущественно экспортирована. Эти деньги не вкладываются обратно в экономику, то есть, они изымаются с одной стороны у бизнеса, у налогоплательщика и не даются налогоплательщику инвестировать, платить заработную плату более повышенную, осуществлять социальные расходы, то есть, у налогоплательщика эти средства изъяты, и дальше государство их не перераспределяет и дальше их не использует. Фактически, если переводить все на язык экономической теории, это вопрос не изученный, поскольку никому в голову не приходило его изучать и применять, но он очень легко считается. Будет не ускоритель экономического роста, а тормоз экономического роста. Любой человек может понять, если у нас в 2005 году будет рост экономический 5,9% от ВВП, при этом 7% изъято в виде профицита, но вот зачем 5,9% роста, если при этом 7% все равно изымаются. То есть, в любом случае даже на таком простом примере без всяких мультипликаторов – это рукотворный спад экономики, искусственно созданный. То есть, с одной стороны это спад, а с другой стороны с точки зрения экономической теории это консервация старой отсталой структуры. Мы все говорим о структурной перестройке, так вот формирование профицита бюджета – это просто закачивание тромбов в тело нашей экономики. Разберем этот процесс – изъяты средства у налогоплательщиков, если бы они остались у налогоплательщика, допустим, часть их, возможно, была вывезена за рубеж, но часть все равно каким-то образом была бы инвестирована в стране. Был бы рыночный перелив капитала из одной отрасли в другую с большей или меньшей эффективностью. А тут получается, что средства от налогоплательщика изъяты, изъяты возможности перелива капитала рыночным либеральным путем, поставлена ему преграда, ну, и государство тоже не осуществляет перелив капитала, который мог бы быть тоже с большей или с меньшей эффективностью осуществлен через бюджет. Поэтому стагнация и в смысле экономического роста, и в смысле структуры экономики нам обеспечена таким способом. Теперь о направленности бюджета. Я прочла заявление ведущих инвестиционных аналитиков. Ну, то, что наше Правительство и Минфин не умеют считать– это меня не удивляет, мы уже к этому привыкли, как Михаил Геннадьевич сказал, что 12 лет к этому привыкает, но то, что инвестиционные аналитики не могли толком сосчитать долю расходов расширенного Правительства ВВП и почему-то все время поддерживают этот миф и очень опасаются за инфляцию, потому что у нас увеличивается доля расходов федерального бюджета ВВП, мне не понятно. Почему? Потому что на инфляцию влияют макропоказатели. Если мы говорим о таком показателе, как доля расходов ВВП. Если бы совокупные расходы расширенного Правительства, их доля существенно выросла в ВВП, то считать надо не долю расходов Федерального бюджета в ВВП, а долю расходов консолидированного Правительства, то есть, Федерального бюджета, бюджета субъектов Федерации и бюджетов внебюджетных фондов. Если считать правильно, нужно исключать межбюджетные трансферты, то есть, считать каждый расход один раз. Почему этого никто не сделал, меня удивляет. Если это внимательно и добросовестно посчитать со знанием дела, исключая двойной счет, то у нас получается, что на 2006 год доля всех расходов по плану расширенного Правительства меньше, чем план 2005 года и меньше фактически на уровне факта 2004 года, и существенно меньше, чем факт 2003 года. Поэтому никакого роста расходов ВВП расширенного Правительства по сравнению с тем, что планировали ранее, нет. Есть некий рост по сравнению с ожидаемой оценкой за 2005 год, но то же самое будет и в 2006 году, поскольку ВВП вырастет в несколько большей степени, чем расходы не будут проиндексированы на ту же сумму, как в большей степени вырастет ВВП. Поэтому этот тезис, который сейчас всеми постоянно повторяется, и Правительством, и некоторыми аналитиками ведущих инвестиционных компаний, он просто не правилен, если это все посчитать. Поэтому здесь нет никаких опасений, что рост расходов государства вызовет и окажет какое-то влияние на инфляцию, поскольку этого роста расходов нету. Поэтому этого фактора нет. А инфляция в любом случае будет больше, чем она заложена в проект бюджета. Она заложена 8,5%, она не будет ниже 12%, потому что, во-первых, уже тарифы естественных монополий закладываются – газ 11%, остальные на уровне инфляции, но даже тарифы на ЖКХ должны составить 20%, и накопленный рост тарифов, который был по этому 2005 году, приведет к гораздо большей инфляции, чем заложено в бюджете. Поэтому инфляция издержек будет идти вне зависимости от того, как будут пытаться сдерживать денежную массу и стерилизовать ее различными способами, в том числе путем формирования стабилизационного фонда. Еще следует отметить нарастающую консолидацию финансовых средств в федеральном бюджете и использование его, как сливного бачка, из которого потом распределяются деньги в региональные бюджеты и в бюджеты внебюджетных фондов. Доля региональных бюджетов уменьшается, достигает катастрофического уровня. По доходам, если их правильно сосчитать, доля доходов региональных бюджетов 34% по плану, а доля доходов федерального бюджета – 66%. В прошлом году соответствующие цифры были 60/40, то есть идет еще дальнейшая централизация всех доходов. Это на фоне заявлений о том, что нужно разграничить ответственность между федеральным центром и регионами, что нужно передавать полномочия на уровень регионов. Полномочия, может быть, и передаются, но финансовые источники, доходы регионам не передаются и более того, идет дополнительная консолидация средств в федеральном бюджете. Следующий вопрос по социальной направленности бюджета. То же самое, если мы внимательно посчитаем и посмотрим долю социальных расходов в бюджете, то она меньше, чем доля социальных расходов, которая была утверждена в бюджете на 2005 год. То, что она несколько больше, чем фактическое исполнение по федеральному бюджету на 2005 год, объясняется не тем, что у нас усилилась социальная направленность бюджета, а тем, что всегда планируется доля социальных расходов больше, чем она оказывается по факту. При исполнении увеличивают расходы силовым ведомствам, на государственное управление, на национальную безопасность и оборону, и в гораздо меньшей степени увеличивают расходы на социальные цели, поэтому в процессе исполнения мы будем иметь долю социальных расходов в федеральном бюджете еще ниже, чем в 2005 году, поэтому о социальной направленности говорить не приходится. Я думаю, что есть несколько мин замедленного действия, если говорить о социальной направленности, которые уже заложены в законе о федеральном бюджете и в бюджете пенсионного фонда. Что касается закона о федеральном бюджете, в нем заложено на фоне всех заявлений о том, что у нас 3 национальных проекта в социальной области: жилищное, образование и здравоохранение, предлагается совершенно издевательская индексация заработной платы бюджетникам. Все всем объявили о том, что некоторым отдельным категориям бюджетников заработная плата будет увеличена на 10000 рублей. Отдельным категориям – 10% от врачей, 5% от среднего медицинского персонала и 3% от всех бюджетников, а всем остальным предлагается следующее – заработная плата бюджетников индексируется на 15%, и в 2 этапа: 8% с 1 марта и 6,8% с 1 сентября. При этом идет по факту противоречие с принятым законом о минимальном размере оплаты труда, поскольку он должен быть повышен с 1 мая до 1100 рублей, что составляет индексацию 37%, но очевидно, что такие схемы могут прийти в голову только руководителю министерства здравоохранения и социального развития. Поэтому весь бизнес, который использовал схемы оптимизации налогов и нахождения дырок в законодательстве, чтобы не платить государству больше, отдыхают по сравнению с тем, что придумало Министерство здравоохранения и социального развития, чтобы не платить народу больше. Тут такая схема оптимизации и поиска дырок в законодательстве, что весь добросовестный и недобросовестный бизнес отдыхает по сравнению с тем, что придумали чиновники. Вот, что у нас в законе есть. В законе есть, что МРОТ должен повыситься на 37%, при этом первая ставка разряда бюджетной сетки должна соответствовать минимальному размеру оплаты труда. Правительство и предлагает первый разряд повысить на 37%. Дальше в законе у нас есть, что разница между первым и восемнадцатым разрядом должна составлять 4,5 раза. Правительство предлагает повысить 18-й разряд тоже на 37%. И все это должно быть сделано к 1 мая. Но первый разряд (очень и очень младший обслуживающий персонал) и 18-й (это ректор ВУЗа и главный врач больницы) – это 2% от  всех бюджетников, а по всем остальным в законе ничего не сказано. Просто есть межразрядные коэффициенты, которые достаточно стабильные и из года в год повторяются. Правительство говорит, что, если здесь ничего не сказано, то всю бюджетную сетку мы не будем повышать на 37%, как положено, а мы ее три раза поменяем, сожмем межразрядные коэффициенты один раз, потом чуть-чуть разожмем, и в целом увеличение в среднем заработной платы бюджетникам будет не 37%, а всего-навсего 15%. Каждый из вас может это сосчитать, если 1,08 он умножит на 1,068. Причем повышение будет не 1 мая, как положено, а только к 1 сентября. У думаю, что все будут счастливы, особенно руководители бюджетных учреждений, три раза за год менять межразрядные коэффициенты, перетасовывать свою бюджетную сетку и при этом иметь эффект 15% на фоне многочисленных заявлений по поводу социальных проектов. Теперь о социальных проектах, поскольку к бюджету не стоит относиться как к бюджету и как к кассовому документу., Правительство к нему так и не относится, поэтому из тех инициатив Президента, если его понимать буквально, действительно нужно порядка 100 млрд. рублей. Из всего этого в бюджете, который был представлен, учтено около 2 млрд. рублей. Поправки Правительство еще до сих пор не внесло в бюджет на 2006 год, собирается вносить, очевидно, к третьему чтению. Естественно, если эти 100 млрд. не учтены, то для того, чтобы эти все расходы реально учесть, конечно, нужно изменение основных характеристик бюджета, то есть, изменение доходов, либо сокращение профицита бюджета. Но здесь у Правительства огромный люфт, как я уже сказала, что 1 триллион не учтен реально по доходам бюджета, поэтому из триллиона профинансировать 100 млрд. не представляет проблемы. Но тут ситуация с инициативами в области повышения зарплат врачам и учителям проходит все те же стадии, что и монетизация льгот. То есть, потихонечку Правительство и правящая партия вспоминает, что у нас есть не только врачи общей практики – участковые терапевты и педиатры, что у нас, оказывается, есть еще Скорая помощь, которая тоже является первичным звеном. Потом вспомнили акушерско-фельдершские пункты, которые тоже представляют собой первичное звено. Есть еще масса других врачебных специальностей, где оказывается реальная первичная помощь. Про травмпункты еще не вспомнили, про женские консультации еще тоже пока не вспомнили, про туберкулезные диспансеры, кожно-неврологические и психоневрологические тоже не вспоминали – это тоже первичное звено. Ну, а, что у нас будет с поликлинической сетью после такого повышения зарплаты врачам общей практики и участковым терапевтам и педиатрам, тоже пока не понятно. Я думаю, что повторится ситуация еще раз с монетизацией льгот, где будет сказано регионам, что вот это мы сделали, а все остальные конфликты пусть сами гасят из своих собственных средств и решают сколько платить хирургам, отоларингологам и вообще нужна ли им поликлиническая сеть, либо достаточно будет врачей общей практики. Мне представляется, что те, кто предлагали эту реформу или такую структуру финансирования здравоохранения, реализации программ в области здравоохранения, не знают ситуацию даже на уровне пациентов. Я уже не говорю о том, что они не представляют проблему на уровне организаторов здравоохранения или специалистов, которые предлагают ее реформировать, потому что сам комплекс предложенных мер на редкость противоречив. С одной стороны зарплату предлагается повышать только участковым терапевтам и врачам общей практики – педиатрам, но с другой стороны львиную долю средств предлагается направить на диагностическое оборудование поликлиник. Как известно, с диагностическим оборудованием работают врачи-специалисты, а не врачи общей практики. Значит, если 40 млрд. рублей предполагается «закачать» в приобретение диагностического оборудования, а при этом на 10 млрд. повышать зарплату врачам общей практики и терапевтам, то не понятно, кто будет работать с этим полученным диагностическим оборудованием? То же самое, если зарплату предлагается повышать медсестрам, которые работают с участковыми врачами, и одновременно на большой объем средств предлагается закупать вакцины, то на уровне пациента известно, что вакцинацию проводят медсестры процедурных кабинетов, процедурные медсестры, а не те, кто работает с врачами общей практики. Если мы хотим реально довести вакцины до людей, то тоже не понятно, кто это будет осуществлять. Если мы просто хотим закупить и откатить, то тогда все сходится к тому, что и с диагностическим оборудованием. Это по социальной инициативе и по здравоохранению. Последний вопрос по поводу зарплаты научным работникам, что, безусловно, своевременно и справедливо. Даже с объемом, предложенным Президентом, я полностью согласна. Более того, я считаю, что эти средства в полном объеме можно найти, исходя из той конъюнктуры, которая есть. Но не нужно забывать, что лишь 25% реального научного потенциала у нас сосредоточено в учреждениях науки, а 75% заняты в системе высшего профессионального образования. 75% людей с учеными степенями, кандидаты и доктора наук сосредоточены в системе высшего образования. Если будет реализовано буквально так, как сказал Президент, когда доктор наук в академическом институте будет получать 30000 рублей, а профессор, работающий в вузе такого же профиля и класса, будет получать 3000-4000 рублей, то вряд ли мы решим проблему сохранения нашего научно-технического потенциала, вряд ли задача будет решена. Если она решается по-другому, то это уже принципиально другой объем средств. Поэтому, если буквально понимать Президента – это 100 млрд. рублей, а, если решать по уму, то это 650-700 млрд. рублей, чтобы заработную плату бюджетникам в целом повысить в 2-2,5 раза, а ведущим специалистам в области науки и высшего образования в 3 раза и довести до уровня 30000 рублей. Такие суммы, безусловно, есть. По этому году фактическое превышение по доходам будет 1 триллион 700 млрд. рублей, 1 триллион 400 млрд. будет закачен в стабилизационный фонд. Тут вопросы сложные, поскольку все инициативы Президента – это 100 миллиардов, их будут регулировать остатками по этому году, поэтому остатки бюджета и стабилизационный фонд – это сообщающиеся сосуды, поэтому это они определят уже по итогам. Средства найти, безусловно, можно, но для этого нужно изменить бюджетную политику и отказаться от той священной коровы, которую сами создали ни не чем – это стабилизационный фонд и профицит бюджета. Нас все время сравнивают с Норвегией, поскольку – это единственная страна, где можно посмотреть ее расходование и законное на то основание – стабилизационный фонд. Норвегия не была самой развитой страной Европы до открытия нефтяных запасов, благодаря нефти она сейчас занимает первое место по всем показателям качества жизни по статистике ООН. Мы занимаем по многим показателям, в частности по такому интегральному показателю качества жизни, как продолжительность жизни – 148-е место. Поэтому все разговоры о стабилизационном фонде, хотя я даже в случае с Норвегией не сторонник стабилизационного фонда, но все разговоры могут быть тогда, когда населению обеспечен определенный уровень качества жизни. Формирование стабилизационного фонда объясняется тем, что мы это качество жизни хотим сохранить для будущих поколений. У нас, насколько я понимаю, мы хотим сохранить для будущих поколений 148-е место. Поэтому, если искать аналог среди разумных стран, наш аналог – это не Норвегия, а наш аналог – это Гвинея. Как выясняется, у нее тоже есть стабилизационный фонд. Она входит в десятку стран самой большой неграмотности. У них 65% неграмотного населения. Она тоже очень хочет сохранить 65% неграмотности, так же, как мы хотим сохранить 148-е место и не подняться никогда выше него по качеству жизни. Спасибо.

Делягин Михаил Геннадьевич:

-     Спасибо. Очень интересно, но я хочу сделать два уточнения. У нас уже сейчас в стабилизационном фонде учитывается только половина денег, лежащих в бюджете. Остатки, неиспользуемые на счетах федерального бюджета, 1 триллион 600 миллиардов рублей. Только половина признается в Стабфонде. Они все равно сокращаются далеко не все только на счетах бюджета получателя.

Стабфонд как бы велик не был, но это только часть айсберга. Вы употребили словосочетание, что господину Зурабову не приходит в голову. Я думаю, что применительно к этому конкретному господину более корректно с научной точки зрения употреблять термин «верхняя часть тела» или какой-нибудь еще. Спасибо большое. Теперь, пожалуйста, Владислав Леонидович Иноземцев, журнал «Свободная мысль».

Иноземцев Владислав Леонидович:

-    Спасибо. Извините за опоздание. Я бы в своем выступлении остановился на двух аспектах бюджетной проблемы – это на проблеме не столько расходной части нашего бюджета, о чем сегодня много говорилось, сколько на проблеме его формирования, об источниках формирования бюджета, доходной части. Помимо этого я бы остановился на вопросах инвестиционной активности, на вопросах развития инновационного характера бюджетных расходов. В данном случае на примере бюджетной политики последних двух лет наблюдается закрепление негативной тенденции, которой нет сегодня ни в одной развитой стране, это, во-первых, всем известное увеличение доли в бюджете доходов, получаемых от экспорта сырьевых ресурсов. На сегодняшний день, если смотреть по статистике 2000 года, то 2004 год рискует стать годом, в котором доходы от экспорта сырьевых ресурсов составляют самую большую часть общих экспортных поступлений. То есть, на сегодняшний день это около 73%, в то время, как в 2000 году мы имели 64-65%. С другой стороны весьма печальным моментом является то, что в России, как ни в одной развитой стране существует огромная доля поступлений в бюджет через систему таможни. Если посмотреть на бюджет Соединенных Штатов Америки, то мы увидим, что доля таможенных платежей в доходной части бюджета составляет 0,3-0,4%, сегодня в России она составляет уже больше 20%.  То есть, в данном случае это показывает то обстоятельство, что государство при составлении бюджета, при получении денег в бюджет паразитирует на внешней торговле и эксплуатирует возможность получения денег от нефтяного и газового экспорта, в развитие которого само ничего не вкладывает. Эти два момента весьма важны. Уже на 5-6 году правления Президента Путина при продвижении достаточно последовательной политики, хотя с ней можно соглашаться или не соглашаться, но так или иначе, мы видим некую последовательность в политике Правительства, в том числе и финансовую. Я думаю, что к этому времени следовало бы ожидать большей гибкости в формировании бюджета и в диверсификации источника поступления. Та же самая ситуация с ценами на бензин и с пресловутым соглашением между Правительством и нефтяными компаниями о стабилизации цен, она в значительной мере и само повышение цен, и то, к чему пришло Правительство в результате, показывает, что Министерство финансов, Правительство оказались неспособно серьезным образом в течение нескольких лет изменить долю налогов в ценах на топливо. В то время, как сегодня мы видим, что в ценах на бензин доля налоговой части составляет около 60% - это основная часть. Если Правительство умудряется все-таки пересматривать каждые два месяца экспортную пошлину на нефть, то, видимо, следовало бы пересматривать ситуацию в сфере налогов внутри страны. Можно было бы вполне очевидным образом компенсировать увеличение экспортной пошлины и тем самым снижать долю налогов по цене энергоносителей на внутреннем рынке, что показывало профессиональную грамотность и понимание того, что конъюнктура меняется. Ничего не делается в этом отношении. Единственное, что предпринимается в области пересмотра налогов – это идея господина Фрадкова о снижении ставки НДС на 5%, что, действительно, абсолютно популистская мера. Ну, мне кажется в данном случае, что, все-таки, НДС – это налог, который с одной стороны достаточно вошедший в практику и не вызывающий серьезных противодействий со стороны бизнеса, а, во-вторых, он самый легко считаемый налог. Если мы посмотрим на то, что сейчас делает налоговая инспекция и налоговая полиция на размеры тех же самых до начислений по произвольно за прошлые годы, когда мы видим, что даже сейчас, хотя в прошлом году были списано очень много до начислений по налогам, начиная с 2000-2001-2002 годов, и вроде бы в значительной мере это возможность увеличения дополнительных доходов закрылась, но в этом году все равно даже поквартально идет увеличение этих пересмотров бывших налогов и доначислений и списаний в бюджет. В данном случае по тому же самому НДС существует наименьшее количество разногласий, наименьшее количество налоговых претензий. Они существуют в налогах на прибыль, на пошлину и так далее. На мой взгляд, НДС – это вполне хорошо собираемый налог, по отношению которого бизнес не имеет серьезных претензий, и по отношению к которому между бизнесом и властью, между налоговыми органами существует наименьшее количество разногласий. Так или иначе, снижение именно этого налога – это не первоочередная задача, можно было отменить целый ряд таможенных льгот или других платежей, на мой взгляд, это мера, которая направлена для каких-то таких призывно-популистских лозунгов. Так или иначе, я вам хочу сказать, что, к сожалению, касаясь именно доходной части бюджета, Правительство пока не демонстрирует серьезных умений или совершенствования своих возможностей, своих практик в большей гибкости налоговой системы и в постепенном каком-то изменении с определенной направленностью центра тяжести в плане составления доходной части бюджета, что было бы, наверное, безусловно, необходимо, учитывая, что поставлена задача модернизации и ухода от нефтяной составляющей, от нефтяной иглы, но на практике этого сегодня совершенно не происходит. Что же касается расходной части бюджета, на которой сегодня здесь останавливались, я бы сказал следующее – дело в том, что бюджет 2000 года провозглашен своей социальной направленностью, он амбициозно назван и называется бюджетом развития. В данном случае, на мой взгляд, это совсем не так, потому что Правительство, к сожалению, не имеет никакой серьезной стратегии инвестиционной и инновационной модернизации экономики. В первую очередь, что наиболее серьезный прирост расхода бюджета идет именно в тех отраслях, в тех секторах, где существует наименьшая прозрачность трат – национальная оборона, общественная безопасность, всякие прочие программы, связанные с развитием силовых ведомств. В этой части бюджетных расходов контроль над самими тратами он минимален, а возможности злоупотребления, конечно, гигантские. Поэтому очень тяжело и сложно надеяться на то, что какие-то дополнительные расходы на национальную оборону или на поддержание общественного порядка приведут к какой-то модернизации даже той же самой оборонной промышленности. Если это произойдет, то фактически, это случиться в очень небольшом масштабе и серьезно картины не изменит. В то же время я думаю, что недостаточно используется совершенно очевидный опыт тех стран, где происходила экономическая модернизация 20-30 лет назад с точки зрения возможности стимулирования модернизации и развития новых производств. В данном случае я имею в виду, что наиболее правильно было бы принятие унифицированных правил поддержки, действительно, значимых с макроэкономической точки зрения новых производств, новых отраслей экономики. Если мы вспомним Японию в 70-е годы, которая в результате модернизации, проведенной в 60-е – 70-е годы закрепилась на мировых рынках химической промышленности, автомобилестроения, бытовой электроники, компьютерных чипов и так далее. Мы видим, что одним из самых наиболее эффективных средств такого рода активизации этих отраслей было то, что государство реально датировало производственным инвестиционным компаниям их расходы на приобретение новейшей технологии и оборудования за рубежом. На сегодняшний день Россия, действительно, не самая передовая страна, а развитие наших технологий, сколько бы ни шло на него денег, на мой взгляд, это вещь в себе. Хотя я понимаю, что разработки отечественных ученых достаточно перспективны, но, все-таки, реально с помощью государственных дотаций я не вижу реальных примеров, обнадеживающих того, чтобы здесь возникали какие-то моменты успеха. Мне кажется, что серьезная технологическая модернизация сегодня может быть обусловлена через заимствованные технологии и покупку нового достаточно качественного оборудования. Если мы вспомним японский опыт, то существовала практика, когда японские компании, закупавшие такое оборудование или патент за рубежом, имели возможность в рамках общей стоимости этого патента и технологий покупать в банки Японии иностранную валюту по курсу в среднем в 3 раза меньше, установленному официально банком Японии. Тем самым оказывалась очень мощная дотация на импорт технологий. Учитывая, что сегодня в структуре импорта в России очень серьезным образом доминируют продукты или продукция статусного потребления, то я думаю, что эта задача тоже была бы достаточно актуальной. То есть, проблема социальной направленности, безусловно, очень важна. Здесь о ней много говорилось. Но, на мой взгляд, самым серьезным недостатком в бюджете является то, что он, перемещая акценты, не становится бюджетом какой-либо серьезной промышленной модернизации. Конечно, в перспективе при изменении сырьевых цен, при изменении внешней экономической конъюнктуры, действительно, может потребоваться откат назад. В этом отношении я не считаю стабилизационный фонд совершенно лишним делом, мне кажется, что это достаточно разумное явление. Мне кажется, что погашение внешнего долга следует продолжить, потому что все нынешние меры – это очень половинчатые меры. Если посмотреть на динамику внешнего долга, он продолжает расти, а не снижаться.

Делягин Михаил Геннадьевич:

-     Государственный долг снижается, а частный растет.

Иноземцев Владислав Леонидович:

-    В данном случае мне кажется, что здесь более сложная позиция, чем однозначно трактовать ее как консервацию отсталости. По крайней мере, если мы не знаем, куда его использовать, а похоже, что Правительство не знает, куда его использовать, на мой взгляд, что не следует его сегодня тратить исключительно потому, что мы живем плохо. Мы живем не хуже, чем жили вчера. В данном случае, я думаю, что определенный запас, каким он должен быть, нормальный.

Делягин Михаил Геннадьевич:

-     Спасибо большое, Владислав Леонидович. Перед тем, как перейти к вопросам журналистов, я вообще здесь говорить по формату не должен, но на меня такое глубокое впечатление произвела чудовищная интеллигентность всех участников, что я хочу коротко сказать о том, о чем здесь еще не говорили. 1. Все говорят почему-то о «трехлетке» и повторяют за нашими официальными деятелями высказывания, не соответствующие действительности. Коллеги, даже инвестиционные проекты будут каждый год переутверждаться заново, поэтому эта «трехлетка» - это некое благое пожелание. Про межбюджетные отношения, которые заново пересматриваются, согласно бюджету даже внутри года.  2. 40 долларов за баррель в следующем году – это средний показатель. С $57 за Urals сейчас цена нефти должна снизиться до $47 к концу декабря и до $35 к концу декабря следующего года. То есть, неадекватность прогноза чудовищна. Коррупциогенность – уважаемым господам депутатам дали возможность самостоятельно распределить 120 млрд. рублей – это круче, чем предложение фракции ЛДПР о том, чтобы дать каждому депутату миллион долларов на карманные расходы, потому что, во-первых, это существенно дороже и, во-вторых, это коснется не всех, а только представителей одной фракции, хотя и, действительно, большой. Инвестиционный фонд 69 млрд. рублей даже при всех наших дурацких законах в бюджетном кодексе прописан механизм использования инвестиционных денег в рамках бюджеторазвития. Нет, эти 67 млрд. рублей отдаются Правительству на использование по своему собственному усмотрению. Причем люди в Правительстве ходят с перекошенными физиономиями и с широко разведенными руками и искренне не знают, что с этими деньгами делать. Это бюджет произвола. У нас треть статей бюджета включают формулировки: «Правительство в праве» и «Правительство может», то есть, если оно захочет, то оно это будет делать, а, если не захочет, то не будет делать. Наконец, межбюджетные отношения – то, что финансовая поддержка раздроблена, нет никакой единой цели, единой системы – это понятно. Как и в прошлые годы нет конкретной цели, то есть, приводит бюджетная обеспеченность региона не к некому уровню, который должен быть, а к некоторому среднему по России уровню. Представьте себе, что вы попадаете в больницу, где вашу температуру приводят не к нормативному уровню 36.6 градусов, а к средней температуре по этой больнице. Причем, а) считается она не понятно как; б) по состоянию не в тот момент, когда вы в эту больницу попали, а по тому состоянию, которое было 3 года назад, потому что специфика расчета показателя, на основе которой все это рассчитывается такова, что они отражают действительность трехлетней давности. При инфляции 10% годовых, которая заложена в некоторые отдельные статьи бюджета, в целом она у нас будет снижаться до 4,5% к 2008 году, а вот в некоторые статьи заложено 10% годовых – очень забавная вещь. При этой инфляции при стабилизационном фонде в 2,2 триллиона рублей, который будет в конце следующего года, потеря от инфляции составит эквивалент 220 млрд. рублей. Это цена глупости нашего Правительства. Уважаемые коллеги журналисты, пожалуйста, задавайте вопросы. Пожалуйста, представляйтесь, говорите, какое средство массовой информации вы представляете, и кому адресован вопрос.  Пожалуйста.

Вопрос журналиста.

-    Какова была реакция Фрадкова на письмо аналитиков?

Орлова Наталья Владимировна:

-    По поводу реакции Фрадкова – ее нет, и мы на нее не рассчитывали. Задача этого письма была не получить конкретную реакцию господина Фрадкова, а начать некую дискуссию по поводу той проблемы, о которой мы говорим в письме, а именно отсутствие этих концепций у Правительства экономических реформ. По поводу дефолта – я знаю, что в интернете были какие-то статьи, что аналитики ожидают дефолта. Мы написали это письмо не потому, что мы видим какую-то угрозу макроэкономической стабильности. У нас очень благоприятная и хорошая макроэкономическая ситуация, никаких рисков даже в долгосрочном горизонте, в принципе, пока нет. Но у нас самый главный риск и самая главная проблема состоит в том, чтобы потерять время, не потратить правильно деньги, которые накоплены в бюджете из-за того, что нет стратегии, как эти деньги тратить.

Делягин Михаил Геннадьевич:

-     Я могу добавить от себя, как человек, который близко знает наше Правительство, я подозреваю, что, если сейчас их спросить, они скажут, что до сих пор никакого письма не получали.

Дмитриева Оксана Генриховна:

-    По поводу акции протеста учителей. Эти акции вполне объяснимы, потому что даже после всех повышений, допустим, будет та индексация зарплаты, которая заложена в бюджете. Это означает, что на 1 марта 2006 года у нас вся бюджетная сетка, за исключением 17 и 18 разряда, то есть, это фактически все бюджетники находятся за чертой прожиточного минимума. То есть, их заработная плата ниже, чем прожиточный минимум трудоспособного члена общества. Хотя их заработная плата в образовании примерно в 2 раза выше, чем официальная бюджетная сетка, но она получена исключительно за счет перегрузок учительского корпуса, за счет совмещения и увеличения количества часов, и отчасти платных услуг. Но в основном это за счет перегрузок и увеличения большого количества часов. Далее, происходит постоянное отставание средней заработной платы бюджетников от средней заработной платы по стране. То есть, у нас идет дальнейшая стратификация и отставание заработной платы бюджетников от средней заработной платы. Это опять же говорит о том, что бюджет не справляется с функцией перераспределения притом, что его доходы растут относительно ВВП. Все это говорит о том, что проблемы в бюджетной сфере будут нарастать. Теперь я хотела бы высказаться по поводу дефолта. Чем похожа эта ситуация на ситуацию, которая была до 1998 года? Она похожа тем, что у нас идет процесс удорожания рубля постоянный. Причем на фоне инфляции, которая 12% в год, идет удорожание рубля. По этому году прогнозируют 8-10%. Мне представляется, что такая ситуация не равновесная. Она может продолжаться до тех пор, пока есть золотовалютные резервы. Поэтому золотовалютные резервы и большой приток валюты обеспечивают возможность этой неравновесной ситуации, когда рубль укрепляется на фоне продолжающейся реальной инфляции в стране. Но мне кажется, что в случае каких-то катаклизмов такая неравновесная ситуация она чревата повторением ситуации 1998 года, хотя, конечно, подушка безопасности в виде золотовалютных резервов не сопоставима с тем, что было в 1998 году.

Делягин Михаил Геннадьевич:

-     Единая тарифная сетка существует в отношении бюджетников, получающих зарплату из федерального бюджета, а региональные бюджетники брошены на произвол судьбы.

Дмитриева Оксана Генриховна:

-    Вы совершенно правы, что с принятием Закона №122 единая бюджетная сетка обязательна в той мере, в каком принимается постановлением Правительства, для федеральных бюджетников. Однако в расчетах проекта бюджета и в определении финансовой помощи субъектом все равно условно принималась та бюджетная сетка, которая существует. И условно принималось повышение заработной платы всех остальных региональных бюджетников на 20% с 1 мая.

Делягин Михаил Геннадьевич:

-     У кого еще есть вопросы?

Вопрос журналиста:

-     У меня вопрос к вам, Михаил Геннадьевич. Вы сами сказали, что знаете наше Правительство близко. А с точки зрения этого знания я попрошу Вас оценить для нас, что произошло между Фрадковым с одной стороны и Германом Оскаровичем и Алексеем Леонидовичем с другой стороны, я имею в виду НДС. Что произошло? Когда он будет снижен, наверняка будут какие-то засады?

Делягин Михаил Геннадьевич:

-     Я очень коротко скажу, потому что вопрос не совсем по теме. Они принадлежат к двум враждующим кланам, поэтому они враждуют по любому поводу. Сейчас вопрос об удвоении ВВП перешел из академической дискуссии о том, возможно ли это, и, если да, то с какого бодуна в совершенно конкретную плоскость – а, кого будем назначать за это крайним? В этой ситуации товарищ Кудрин, склонный к защите интересов бюджета и некоторых других интересов, занял одну позицию, а товарищ Фрадков очень удачно изображает стремление к стимулированию экономического роста, в том числе с помощью снижения налогов. Греф периодические ему в этом ассистирует, потому что ему все равно, кто его сделает крайним, враждебный ему Фрадков или принадлежащий к одной группе влияния Кудрин. Я готов поддержать эту инициативу с одной поправкой, что снижать налоги имеет смысл в том случае, если мы знаем, что снижение налогов приведет к увеличению средств, которые остаются у предприятий. Если мы знаем, что снижение налогов приведет к увеличению средств, которые у предприятий изымаются силовой олигархией в виде взяток, поборов, якобы добровольных подношений, то мы замещаем официальные налоги неофициальными, для экономики это то же самое, а для общества в целом – это плохо, потому что ухудшается общий климат. Пожалуйста, задавайте вопросы.

Ларина Екатерина:

-    У меня вопрос к Наталье Владимировне. В изложении письма в СМИ звучала ссылка на такой факт, что в период его подготовки вы встречались с Алексеем Леонидовичем Кудриным. Роль и место Алексея Кудрина в истории с подготовкой письма, и, если вы не получили реакцию Фрадкова на письмо, то мнение министра финансов о вашей инициативе?

Орлова Наталья Владимировна:

-    Я не знаю мнение министра финансов. Действительно, где-то месяц назад была встреча аналитиков с Кудриным. Действительно, там обсуждались вопросы оптимального распределения Стабфонда. Но на самом деле это письмо можно в какой-то степени связать с этой встречей. Просто по факту, что там собрались те люди, мы все друг друга знаем, но мы как бы не встречаем, у нас нет клуба инвестиционных аналитиков. Поэтому я думаю, что эта встреча показала, что Правительство само мучается оттого, что у нее нет экономической стратегии. Наверное, это стало таким толчком к тому, что это письмо появилось.

Ларина Екатерина:

-    По чьей инициативе была встреча? Что вы думаете по поводу документа, который появился в выходные на сайте Правительства и по результатам Совета по конкурентоспособности вот эти дополнительные меры к экономической программе Грефа?

Орлова Наталья Владимировна:

-    Встреча была по инициативе Кудрина, а вот документ я, к сожалению, не видела, поэтому не могу комментировать.

Делягин Михаил Геннадьевич:

-     Наталья Владимировна, пока вы не создали клуб из 11 инвестиционных аналитиков, я думаю, что вы можете использовать в качестве площадки наш дискуссионный клуб. Еще есть вопросы?

Гладунов Олег, журнал «Наша власть»:

-    В письме 11 аналитиков говориться о том, что расходы госбюджета повышают инфляцию, то есть, с точки зрения ?? – это аксиома. Ваше мнение, могут ли расходы на социальные нужды, на то, чтобы поднять уровень жизни населения выше прожиточного минимума и сам этот прожиточный минимум?

Делягин Михаил Геннадьевич:

-     Сейчас теоретически, действительно могут поднять инфляцию, но сейчас у нас инфляция не монетарная. Даже огромное увеличение расходов бюджета увеличит инфляцию на ненаблюдаемую величину, незаметную и неощутимую. Мы это проходили в декабре прошлого года, когда расходы выросли в 2,5 раза за один месяц и этого никто не заметил. Было специальное исследование близких к Правительству экономистов, которые зафиксировали, что последствий инфляции нет.

Вопрос журналиста:

-     Неужели наше Правительство игнорирует элементарный учебник, который знает какой-нибудь любитель, насчет инфляции издержек. Почему они в упор ее не хотят замечать или обходят молчанием, или отрицают? Иногда только сквозь зубы они признают, что от повышения цен, выросла инфляция?

Делягин Михаил Геннадьевич:

-     Спасибо большое. Оксана Генриховна, пожалуйста.

Дмитриева Оксана Генриховна:

-    Нельзя понять логику непрофессионала.

Делягин Михаил Геннадьевич:

-     Люди делают не то, что нужно, а то, что проще и к чему они привыкли. Бороться с инфляцией издержек на порядок сложнее, чем просто ограничивать рост денежной массы, как это делали в середине 90-х годов. Поэтому люди делают более простые, более приятные вещи. Спасибо.

Дмитриева Оксана Генриховна:

-    Эффект все равно, когда вы неправильно диагностируете болезнь, допустим у человека инфаркт, а вы начинаете лечить его от туберкулеза, то эффект как бы нулевой и отрицательный. То же самое и здесь. Вячеслав Константинович, пожалуйста.

Сенчагов Вячеслав Константинович:

-    Антимонопольная служба плохо работает, хотя специалисты есть. Но в любой стране Антимонопольная служба такой рост оптовых цен на цемент, как в текущем году, зафиксировала бы, провела расследование и приняла бы вполне ясное и четкое решение. Этого нет. Вы правильно говорите, что по-прежнему идет упор на денежную массу, а на самом деле все корни лежат в повышении цен, в издержках производства, в слабой конкуренции, в монополизме рынков. Здесь Правительство практически очень слабо продвигается вперед.

Делягин Михаил Геннадьевич:

-     Я должен защитить. Действительно, антимонопольная служба работает плохо, но хотя бы работает – это уже плюс по сравнению с недавним временем. Она не может вмешиваться во внутрисемейные отношения, когда жена мужу в масштабах субъекта Федерации продает цемент и при этом повышает цену на 70%, сложно вмешиваться во внутрисемейные отношения. Пусть даже они имеют макроэкономические последствия. Еще есть вопросы? Нет вопросов. Ну, что ж, тогда мы завершаем. Следующая встреча состоится через две недели тоже во вторник по поводу жилищной реформы. Всех зову заранее, будем общаться. Выражаю благодарность участникам и журналистам, которые задавали вопросы. Мы подумаем, как в следующий раз премировать журналистов, которые задают вопросы, попробуем пойти по пути морального разложения и подкупа. Спасибо.