Иностранные рабочие уже сегодня составляют значительную часть пролетариата Москвы и Подмосковья. Тенденции в российской экономике таковы, что в скором будущем они будут составлять значительную часть рабочего класса во всех крупных промышленно развитых городах. Современному российскому капитализму нечего предложить этой новой социальной группе. Иностранные рабочие представляют собой наименее интегрированную в современное общество часть российского рабочего класса: на них не распространяются условия существующего трудового законодательства; они полностью исключены из существующей политической системы и не обладают даже минимальным набором гражданских прав; и они – самый интернациональный отряд российского рабочего класса, единый в своём бесправии.
Необходимость ведения социалистической пропаганды в среде иностранных рабочих признаётся сейчас всеми леворадикальными силами. Ряд из них – это в первую очередь активисты РРП – имеют даже конкретный практический опыт и наработки. Но хотелось бы обратить внимание на ряд моментов, как в положении иностранных рабочих, так и вытекающей из этого положения специфики их борьбы, на которые товарищи из РРП не обратили внимания.
Первое, что я хотел бы заметить, это то, что все те леворадикальные группы, которые пытались вести социалистическую пропаганду в среде иностранных рабочих, существенно самоограничивают себя в выборе инструментов рабочей борьбы: они держат курс на создание исключительно легальных профсоюзов. Но, тем самым, игнорируются такие перспективные инструменты борьбы, как рабочие комитеты и кассы взаимопомощи. Ведь, во многом, для иностранных рабочих кассы взаимопомощи – это, порой, даже единственный эффективный механизм рабочей борьбы: легально вступать в профсоюзы они не могут, по причине своего, зачастую, нелегального статуса – малейший намёк на борьбу может привести к увольнению и депортации, а обретая легальность, как например в ходе последней забастовки на «ДОН-Строе» в 2005 году, когда хозяева вынуждены были признать-таки рабочий профсоюз, почти сразу же увольняются – получив легальный статус, они могут заработать в Москве существенно больше в любом другом месте, чем на «ДОН-Строе». И рабочим нельзя ставить это в вину – люди хотят жить лучше, тем более после того, что они вытерпели.
Поэтому созданный с таким трудом профсоюз благополучно разваливается, и приходится начинать всё заново. Сизифов труд. Второй момент, на котором я бы хотел вскользь остановиться, это вопросы тактики. Забастовка на нынешнем этапе развития рабочего движения не должна стоять на первом месте нашей деятельности в рабочей среде.
Леворадикальные силы ещё слишком слабы и малочисленны, чтобы попытаться бросить вызов капиталистической системе, поэтому, кроме дополнительных репрессий, курс на забастовку сейчас ничего не принесёт. Тем более в среде иностранных рабочих, которые в большинстве своём не имеют легального статуса. Забастовка должна оставаться нашей стратегической линией, но лишь в качестве меры, которая бы являлась дополнением политических событий.
Сейчас необходимо создавать сеть рабочих комитетов и партийных ячеек, которые станут нашим становым хребтом в рабочей среде. Именно поэтому, на мой взгляд, линия товарищей из РРП на забастовку во что бы то ни стало глубоко ошибочна и преждевременна. Минусы борьбы за создание легального профсоюза в среде иностранных рабочих очевидны. Но какова альтернатива? Что представляют собой кассы взаимопомощи?
Касса взаимопомощи иностранных рабочих построена на отличных от легального профсоюза принципах. Она может быть в равной мере, как оборонительным оружием, так и наступательным. И леворадикальным организациям в ней отводится очень важная роль. Ведь как построена схема найма рабочих-иммигрантов на большинстве предприятий? Руководство предприятия выходит на «купца», обычно человека той национальности, которой хотят нанять рабочих, но имеющего, в отличие от них, легальный статус и капитал, который держит связь с уже готовыми бригадами рабочих. Руководство предприятий даёт ему заказ, и «купец» под него собирает рабочих. «Купцу» идёт обычно не менее 20% заработка рабочего. Например, на текстильной фабрике, где я работал, рабочий-узбек мне говорил, что «чистыми» он с товарищами получает лишь по 6 тысяч рублей. За счёт предприятия обеспечивается еда. Но в то время как он и его товарищи расписываются в учётной ведомости за 12 тысяч рублей; рабочий день при этом длится 12 часов и составляет 6 дней в неделю. Также значительные издержки иностранные рабочие тратят на откуп от милиции.
Когда я сидел неделю в отделении во время Второго Социального Форума, мои сокамерники-узбеки рассказывали, что им неизвестно, сколько в милиции требуют за выкуп с хозяина, но что потом хозяин взимает сумму порядком большую, чем у него берут в милиции, им очевидно. Поэтому хозяева, пользуясь тем, что товарищи попавших в беду рабочих не могут им помочь, так как сами не имеют регистрации – если они придут в отделение, то не только не помогут, но и сами окажутся за решёткой, – ещё и таким образом снижают реальную заработную плату иностранным рабочим. А ведь для иностранных рабочих суммы в 1000 и 2000 рублей, которые с них требует хозяева за «выкуп», являются порой неподъёмными.
Кассы взаимопомощи могли бы здесь существенно облегчить жизнь иностранных рабочих. Каждая бригада – трудовой коллектив иностранных рабочих, отчисляли бы ежемесячно посильные суммы в общий фонд, допустим 100-200 рублей. В случае же попадания в отделение милиции, этого человека могли бы «выкупать» не хозяева, а левые активисты, имеющие регистрацию, которые бы платили строго те суммы, требуемые сотрудниками милиции, и ни копейкой больше. Это бы укрепило доверие к леворадикальным силам со стороны иностранных рабочих.
С другой стороны, у разных коллективов рабочих-иммигрантов появился бы стимул кооперировать общие фонды касс взаимопомощи – ведь в таком случае, размер кассы становится больше, и появляется масса дополнительных возможностей: от материальной помощи тем бригадам, по разным причинам, оказавшимся временно безработными, до банальной покупки регистрации. И здесь леворадикальные организации могут обеспечить всему этому, так сказать легальное прикрытие. Но, с другой стороны, по мере расширения сети касс взаимопомощи, они могут превратиться и в наступательное оружие: послужить забастовочным фондом в трудовых конфликтах с работодателями. И здесь иностранные рабочие также будут объективно заинтересованы в максимальном охвате кассами коллективов иностранных рабочих – сузится круг потенциальных штрейкбрехеров на время забастовки.
|
|
