«Постиндустриализм: глобальная иллюзия?» - круглый стол с таким названием состоялся недавно в Институте динамического консерватизма. Собрав яркие экспертные умы, он заключил: постиндустриализм - мертворожденная концепция, полностью себя дискредитировавшая. Впереди нас ждет совершенно иное будущее. Его облик, его закономерности должны определиться в напряженной междисциплинарной работе.
«ПОСТ-» - ЭТО ПРЕХОДЯЩЕ
По мнению философа, а нынче - и заместителя губернатора Вологодской области Олега Матвейчева, постиндустриализм - явление преходящее. И за ним последует как минимум новый индустриализм.
Сама приставка «пост-», по словам О.Матвейчева, поазывает, насколько постиндустриализм зависит от индустриализма. Дэниэл Белл имел корни в философии модерна. Мы имеем дело со связкой «модернизм-постомодернизм», а постиндустриализм есть то же самое, опрокинутое на экономику. Сначала нужно осознать, что такое Модерн и Новое время. Там обнаруживаются совершенно четкие закономерности. Почему Новое стало в свое время огромной ценностью? Да потому, что высшей ценностью объявили субъекта. Он стал causa sui, причиной самого себя.
- Меня ничто не может определять извне! Я протестую против всех вещей, которые меня определяют. Неважно, в какой семье и в какое время я родился. Неважно, каких я полу, языка и расы. Главное - свободный выбор быть таким, какой я есть. Я стал таким сам, а не по рождению и не по воспитанию. И, соответственно, такой субъект борется с некоей позитивностью. С какой-то вещью, которая является для него довлеющей. И здесь возникает ситуация прыжка. Вот я отталкиваюсь от чего-то - и прыгаю в сферу свободы, утверждая свою субъективность.
Но нельзя перепрыгнуть пропасть в два приема. Гегель говорил, что великая личность в истории может сделать всего один шаг. Мне это всегда казалось странным. Ведь личность куда-то движется. Ничего подобного! Великая личность сначала прыгает - а потом отпрыгивает из пустоты. И падает. Поэтому всегда происходит чередование циклов: модернизм-постмодернизм, структурализм-постструктурализм и так далее. Дух движется именно так.
Поэтому постиндустриализм - вовсе не миф, который нам пытались навязать всякие злые дядьки, а одна из фаз того самого падения. Мы ее переживаем и можем перейти на новую фазу модернизма, если того захотим, - считает Олег Матвейчев.
В своей книге «Повелительное наклонение истории» он предложил несколько мер новой модернизации. Среди них - отмена налоговой системы, банковской системы, наследственного права, отмена интеллектуальной собственности («копилефт» вместо «копирайта»), разоружение и т.д. О.Матвейчев не считает этот список непогрешимым и окончательным, но уверен, что подобные меры могут дать мощный импульс развитию мира.
КАК ПРОСКОЛЬЗНУТЬ В НОВЫЙ МИР?
По мнению же советника Русско-германского философского общества, кандидата экономических наук Леонида Пайдиева, главная проблема сейчас - в том, как попасть в новый мир, открывающийся за упадком постиндустриализма.
Если у общества и у личности есть некие Высшие цели, ради коих они живут и работают, то лишних людей не появится. Всем найдется дело. Будет, грубо говоря, один педагог на трех детей, а не на класс из тридцати. Потребуется множество исследователей и рати обслуживающего персонала. Освоение космоса, а еще лучше - океанов, потребует огромного числа работников.
Если же цель общества - в удовлетворении запросов узкого круга «патрициев», то с каждым циклом научно-технического прогресса и ростом производительности труда число «лишних людей» нарастает. Их просто нечем занять.
- Максимум, что здесь может возникнуть - что-то вроде социума древнего Рима. Горстка патрициев, военные - и толпа, которую из каких-то соображений кормят и развлекают.
Я бы обратил внимание на один аспект. Как возникло нынешнее общество, которое сменило развитой индустриальный капитализм? Получилось так: для организации производства стали необходимыми все большие и большие суммы денег. При этом зачастую вложения сопрягаются с огромным риском. Стало быть, потребовался инвестиционный банкинг: системы мобилизации огромных средств и их страхования. Стала возрастать роль финансиста и инвестиционного банкира. Этим могли заниматься только транснациональные корпорации, - говорит Леонид Евгеньевич.
Оказалось, что в такой системе нужно ежеквартально «рисовать» красивые отчеты - не говоря уж о годовых. Если управляющий не «рисует» высокой прибыли на вложенные активы хотя бы в течение двух кварталов, его меняют. Поэтому твоя задача: продержаться лет пять, давать красивую отчетность, уйти на пенсию - а последствия пускай расхлебывают другие. Эта проблема была сознана еще в начале 1970-х, когда Запад раздавал деньги под высокие проценты всякого рода диким режимам типа Маркоса на Филиппинах. Как правило, потом эти кредиты «перекредитовывались» и т.д. И это происходило везде.
Все это привело к проеданию национального богатства, торможению научно-технического прогресса (никто далеко заглядывать не может и не хочет), к росту всяческих махинаций и ко всем прочим «прелестям» нынешнего мира. К нынешнему глобальному кризису.
Л.Пайдиев рисует образ вождя-руководителя, который не нужен финансовому капитализму. Итак, это - идеал счастья для всякого нормального мужчины. Он (глава племени, корпорации, страны), ведомый великой Целью, пользующийся любовью и уважением ведомых. Он с гордостью говорит: «Вот мои мужчины-воины, вот женщины и дети, вот великая страна, которой я предводительствую». Для такого вождя важна сама власть, его страна и та великая Цель, к которой он ведет людей. Они для него тысячекратно дороже счетов в банке или виллы на Лазурном берегу.
Финансовому капиталу такие лидеры опасны. Ему необходимы люди, которым можно заплатить много - и они предадут свое племя. Классика жанра: «Дженерал моторз», где менеджеры выжали компанию досуха и проели пенсионные накопления работников.
- В этом и есть суть так нызываемой «революции менеджеров», когда им стали платить колоссальные зарплаты, - считает Л.Пайдиев. - Когда жалованья управляющих стали в тысячи раз больше, чем у рядовых наемных работников. Это элементарно: огромные зарплаты - признак не отличной работы, а того, что их получатель имеет гнилую моральную составляющую. Что он предает кого-то и что-то. Или же обманывает собственное государство, или для кого-то ворует эти деньги. И чтобы он при этом не доложил хозяину.
И вот мы оказались в мире, в котором живем сегодня. В массе стран проедено национальное богатство. Изношена инфраструктура. Квалифицированные специалисты в такой системе не нужны, поэтому хороших инженеров не стало. Вместо того, чтобы строить роботов, задействовали миллионы рабов в Юго-Восточной Азии и в Китае. И вот система пришла к своему логическому завершению. Надо платить деньги пенсионерам, но фонды пусты. Деньги, которые люди откладывали на старость и на лечение, уже истрачены. Рабочие места ушли в Китай.
В нашей стране наблюдались те же явления, только в более ярко выраженной, драматической форме. Очень небольшой группе людей платят большие деньги за то, чтобы они выжали все досуха из корпорации «Обломки Советского Союза».
Как изменить ситуацию сейчас?
Во главе любого дела, ведомства, в а идеале - всей страны должен стать человек особого типа. Тот, который любит власть. Тот, для которого дика и невыносима сама идея, что за какие-то деньги на каких-то счетах он ВОТ ЭТИМ сейчас пожертвует. Пусть такой человек любит даже кататься по Красной площади в мундире с золотыми позументами и эполетами, приветствуя народ. Пускай - это маленький грех. Главное, чтобы у него не возникало идеи о том, что вилла или деньги за рубежом ценнее того, что наро стоит перед тобой и смотрит на тебя восторженными глазами...
Почему Л.Пайдиев считает это столь важным? Потому, что в нынешнем мире ослабевают национальные государства, но крепнут транснациональные корпорации. А что такое рыночная глобальная экономика в исполнении ТНК? Война всех против всех. Государства могут договориться между собой, сетевые структуры и ТНК - недоговороспособны. Поэтому впереди - мир страшных, кровавых войн, зачастую непредсказуемых, ибо реальные отношения власти сильно отличаются от тех, что нарисованы в СМИ или в учебниках политологии. И мы с этим еще столкнемся. Но выиграет в этой войне тот, у кого окажется классическое государство. Классическая армия. Классические офицеры и сержанты. Люди, которые сражаются за идею.
- Сильна армия не оружием, а людьми, которые сражаются и умирают за некую Сверхидею! - убежден эксперт. - С этого и начинается возможность сохранения нашей страны как свехценности. Нашей цивилизации, в рамках коей мы живем. Она существует - и мы существуем. Нас объединяют русский язык и великая культура. Сохранив все это, мы сможем мечтать о чем-то большем в новом мире. Михаил Делягин сказал, что при новых, эффективных и дешевых технологиях возможно сохранение разных анклавов, живущих по своим законам. И это вселяет надежду. Вопрос лишь в том, как выжить эти несколько лет, как отстроить нужные структуры, как выделить соответствующих лидеров, которые будут ориентироваться на иные (по сравнению с нынешними) ценности. Это иной психологический тип человека, и мы должны на это работать.
Если такая задача будет решена, то из подобных анклавов возникнет новый мир, так или иначе - с более высокими амбициями. Если я заставляю людей жить ради неких сверхценностей, то сама моя власть стоит на доверии граждан к тому, что мы живем ради чего-то большего. Тогда возникают новый мир и новое человечество, ставящее более высокие цели. Тут лишних людей не будет - каждому найдется работа. Да, чем более совершенны машины и механизмы, тем меньше людей станет махать лопатами или стоять у конвейеров. Но тем больше людей будет «напрягать мозги».
Проблема - как пройти нынешнюю точку бифуркации и оказаться в новом мире. Вы все это понимаете. Понимаете, что слова о том, что этот овый мир возникнет сам по себе, из нынешних условий финансового капитализма - чистая демагогия. Знать этого мы не можем. Но наше дело - помечтать о том, как выдвинуть ту группу людей, которая сможет выдвинуть сверхидеи (пусть даже самые фантастические), которые будут любить власть ради воплощения этих идей и которые проведут нас в этот новый мир.
Возможно, эти идеи будут не слишком удачными. Но не беда. Для меня поучительным примером служит идея планирования развития металлургии и судостроения в Японии после 1945 года. Идея по ряду причин оказалась ошибочной. Но вокруг нее и остатков старого военного кораблестроения японцы построили общество, создали систему образования, воздвигли системы, которые потом использовались для достижения других целей, давших намного большие результаты. Именно так родилось японское экономическое чудо. Оно было бы невозможно, не имей японцы тех вузов, тех талантливых инженеров, дисциплинированных рабочих и эффективных чиновников, возникших вокруг первой, вроде бы ошибочной, программы. Без всего этого о чуде даже мечтать было бы нельзя.
Перед нами стоит сходная задача. Мировой кризис будет развиваться, причем очень быстро. Времени у нас очень мало. В условиях, когда все будет рушиться, нам нужно работать на эту высокую Сверхцель...
КЛАССОВАЯ РАЗГАДКА «ПОСТИНДУСТРИАЛЬНОЙ ТАЙНЫ»
- Постиндустриализм, безусловно - миф, и очень интересно посмотреть, какое место он занимает в мифологической системе. А также постичь ту реальность, что скрывается за этим мифом, - считает историк и кризисолог, профессор Андрей Фурсов.
- На мой взгляд, постиндустриализм - одна из голов мифологического Горыныча. Другие «головы» - это «конец истории» и «столкновение цивилизаций». Хронологически они возникали так: сначала - постиндустриальная схема, затем - «столкновение цивилизаций», а затем - «конец истории». А уходят они в обратном порядке, - смеется профессор.
Действительно, от «конца истории» отказался даже его автор, Фрэнсис Фукуяма, теория столкновения цивилизаций уже трещит по всем швам, а у постиндустриализма начались большие проблемы. У него оказалась, по мнению А.Фурсова, слишком ненадежная база. Ибо миф о «постиндустриальном обществе» вырос из мифа об индустриальном социуме. На самом же деле никакого индустриального общества никогда не существовало. Было капиталистическое общество - и было общество системного антикапитализма (СССР). Термин «индустриализм» скрывает эти вещи.
- Кроме того, сама индустриализация (промышленная революция) в Англии была обусловлена целым рядом социальных причин. Харальд Паркин, лучший специалист по социальной истории Англии, определил их так: британская промышленная революция есть прямое следствие английской структуры землевладения. То есть, сначала - землевладение и социальные структуры, а из них вырастает определенный тип промышленных отношений, - говорит эксперт.
Таким образом, постиндустриализм есть миф, взгроможденный на еще один миф - об индустриализме. Хотя сама по себе приставка «пост-» говорит о неудачности термина. Однако, помимо гносеологических слабостей, постиндустриальная схема элементарно не соответствует фактам.
- Дело в том, что за последние 30 лет индустриальная масса в мире стала больше. Намного больше, чем в 1960-е и в 1970-е годы. Это - индустриальная массы Индии, Китая, Латинской Америки. Где промышленности стало меньше - так это в ядре капиталистической системы.
И это не просто экономический выбор: в истории вообще не бывает «просто экономического выбора», в истории действуют классовые и социальные интересы, а все остальное к ним прилагается. Что такое вынос промышленности в Третий мир? По сути дела, это сознательное вытеснение среднего и рабочего классов из социально-политической системы в самом ядре капитализма, на Западе. Вот она, главная задача. Произошло это на рубеже 1960-1970-х годов, когда западная верхушка столкнулась с очень острой проблемой: дальнейшее промышленное развитие по образцу 1930-1950-х годов объективно ведет к увеличению численности рабочего класса и среднего слоя. Следовательно, к росту их политической силы и к угрозе власти капиталистического истеблишмента. Доклад «Кризис демократии» (1975 г.), написанный по заказу Трехсторонней комиссии Хантингтоном, Крозье и Ватануки, очень четко это отметил.
Этот доклад можно назвать капиталистическим «приказом № 227»: ни шагу назад! Дальнейшая индустриализация ядра приведет к тому, что старой элите придется уходить, сдавать позиции лево-либеральным и центристским силам. Здесь оказалась развилка: либо дальнейшее развитие промышленности приведет к указанным социально-политическим последствиям, либо нужно уходить в сферу информационных технологий, которые не требуют многочисленного рабочего класса, которые позволят сбросить промышленность в Третий мир. Последнее, таким образом, позволило сбросить социальное напряжение на Западе и придавить там профсоюзы, как это сделали сначала Тэтчер, а потом и Рейган. (Подавление забастовок шахтеров в Англии и авиадиспетчеров в США - 1981 г. - было началом капиталистического контрнаступления. Прим. М.К.)
Кроме того, переход в сферу компьютерных технологий вел к появлению новых форм манипуляции обществом и к формированию «нового человека» - хомо виртуалис. Этот выбор был сделан!
По сути дела, все это стало формой наступления на институты буржуазного общества...
А.Фурсов определяет основные стратегии постиндустриального общества и их главные цели.
Прежде всего - сохранение привилегий верхушки капиталистического класса.
Второе - создание условий для перераспределения глобального продукта. Объектом нещадной эксплуатации стали не только пролы (выражаясь языком Оруэлла), но и средние слои.
Третье. В сфере когнитивных технологий «постиндустриальный поворот» имел два лица. Первое - детеоретизация знания. Тридцать лет проработав в академическом Институте научной информации по общественным наукам (ИНИОН), Андрей Ильич очень хорошо видит, что с 80-х годов, десятилетие за десятилетием, число теоретических дискуссий по проблемам общественных наук на Западе уменьшается. То есть, их наука слепнет.
- И понятно, почему. Были вытащены интеллектуальные уродцы вроде Поппера и фон Хайека с их принципиальной установкой на детеоретизацию. Тоерия - это оружие слабых против сильных. (Вспоминается знаменитое сталинское - «Без теории нам смерть». Прим. М.К.) Любой теоретический анализ любой системы - угроза самой системе. Вот почему детеоретизация знания - один из ликов постиндустриализма. Опять - классовый интерес, - считает А.Фурсов.
Второй аспект когнитивных технологий постиндустриализма - это сознательное разрушение образования. Тенденция бурно стартует в 1980-е, и мы видим ее в самых разных формах: от болонской системы до ЕГЭ у нас. Это, считает профессор, тоже решение чисто классовой проблемы.
- Если я махом рушу образование, то у детей моей социальной страты не будет массового конкурента, - говорит А.Фурсов. - Я снимаю проблему конкуренции в принципе. В этом отношении то, что говорил Михаил Делягин об архаизации, разрушение образования как раз и выступает как один из путей к архаизации. Когда знания и образование оказываются уделом крайне небольшой группы, а остальных сбрасывают на очень низкий интеллектуальный уровень: считать, писать и т.д.
Причем это одичание идет в очень разных формах. Вот я только что приехал - принимал экзамен в московском университете. Девушка-первокурсница сказала замечательную фразу: «Номинально суеверное государство». Говорю ей: «Суеверных государств не бывает!». На что она мне отвечает: «Нет, так написано!». Показывает разработку. А там - такая опечатка. Но дело в том, что первокурсница-москвичка опечатку восприняла как истину. Выяснилось, что она просто не знает слова «суверенный». Другая студентка на просьбу назвать самые крупные университеты России первой половины XIX века ответила: ГИТИС.
Вот это и есть социальное одичание. Это очень четкий тренд в образовании. Нынешние процессы классогенеза с наибольшей отчетливостью идут именно в этой сфере...
БОГ СНОВА БРОСАЕТ КОСТИ
- Что же касается путей в будущее, то здесь я согласен с Гераклитом, провозгласившим: «Борьба - отец всего», - продолжает профессор. - Не думаю, что послекапиталистический мир будет таким единым. Посмотрите, как обстояло дело в таком значительно более гомогенном послефеодальном мире. В Европе (а феодализма, кроме как в ней, нигде не было) оказалось принципиально три выхода, и каждый из этих выходов зависел от того, каков был итог борьбы между сеньором и крестьянином.
Во Франции государство и крестьянин сломали хребет сеньорам. Последние поехали в Париж и превратились в «двор». Возник французский абсолютизм: высокоинституционализированное государство, где господствующий класс отделен от государства. Естественно, средством борьбы низов в XIX веке против такой системы стали анархизм и синдикализм.
В германских землях сеньоры сломали хребет и крестьянам, и государству, в чем им помогла Тридцатилетняя война 1618-1648 гг. Там возникло высокоинституционализированое государство, где господствующий класс оказался тесно связан с государством. Поэтому стратегией борьбы масс против такой системы стала социал-демократия. То есть, мы сметаем господствующий класс и захватываем государство.
Англия, где во время войны Алой и Белой роз аристократия успешно истребила себя наполовину, для пополнения рядов знати разрешила богатым крестьянам покупать себе феодальные титулы. Там возник совершенно уникальный слой джентри. Их не было нигде в Европе, кроме Англии. В ней возникла открытая землевладельческая аристократия.
В результате здесь на выходе из феодализма возникло слабоинституционализированное государство с господствующим классом, отделенным от общества. Поэтому главной стратегией борьбы низов в промышленную эпоху здесь стал трейд-юнионизм, профсоюзное движение, лейборизм. Во Франции партии создают профсоюзы, а у англичан - наоборот.
Итак, в XVI-XVII веках бог бросил кости. Получилось три варианта исхода борьбы двух главных агентов Средневековья - сеньора и крестьянина. А эхо той борьбы ощущается на триста-четыреста лет вперед. Думаю, что то же самое будет и в условиях нынешнего кризиса капиталистической системы. Выходов из капитализма окажется, безусловно, несколько. И конкретные формы выхода будут зависеть от того, как сложится борьба между основными протагонистами.
Серьезнейшим отличием борьбы на выходе из капитализма (по сравнению с борьбой на выходе из феодализма) будет роль такого фактора, как Знание. То есть, науки и образования. Грубо говоря, в этом веке выиграет тот, кто первым создаст новое знание о мире, человеке и обществе. И тот, кто создаст субъекта стратегического назначения, способного это знание пронести через весь XXI век. Тот, кто по сути сможет создать нео-орденскую структуру.
Вот он и выиграет наступившее столетие!
(Продолжение следует)
Начало:
Постиндустриализм на свалке истории
|
|
