О приоритетных национальных проектах сказано уже немало. Однако, до сох пор один из основных аспектов идеологии нацпроектов остается в тени. Я говорю о влиянии ПНП на ускорение темпа социально-экономического развития России. Между тем, именно эта сторона вопроса представляется мне наиболее важной.
Замечу, что задача удвоения ВВП к 2010 году, сформулированная президентом В.Путиным, появилась не на пустом месте. Результатом непродуманного проведения в стране рыночных преобразований стало резкое падение производства во всех отраслях экономики и, как следствие этого, катастрофическое отставание России от группы наиболее развитых государств. Появилась реальная угроза частичной утраты государственного суверенитета страны.
Как справедливо подчеркнул Дмитрий Медведев в опубликованной «Коммерсантом» статье «Национальные проекты: от стабилизации к развитию» – «Стало очевидно: нельзя упускать время для модернизации России, без которой ей не сохранить себя в жесткой мировой конкуренции».
Выход – в стратегии ускоренного развития, не раз опробованной в мировой, да и в отечественной практике.
Однако, все успешные модели ускоренного или опережающего развития были разработаны и реализованы в других исторических условиях – в эпоху индустриализма. Классический пример такого рода – послевоенная Япония, совершившая в 50-70 годы прошлого века головокружительный скачок из полуфеодального в зрелое индустриальное общество.
То же самое можно сказать о Южной Корее и других «восточноазиатских тиграх» – все они осуществляли ускоренное развитие на основе творческого усвоения достижений Запада (технологии, формы организации производства, наука, культура и прочее).
Хочу быть правильно понятым: речь идет о творческом , индивидуализированном, национально адоптированном, но – заимствовании!
Именно поэтому, как только развивающаяся страна достигала уровня индустриальной зрелости, темпы развития резко падали (в Японии с 10-15% ППВ в 60-е годы до 1-3% в настоящее время).
Мне могут возразить: а как же современные Китай и Индия, осуществляющие сегодня настоящую экономическую революцию! А так же, как все вышеперечисленные страны: стремительное развитие на основе творческого заимствования. Как только заимствовать будет «нечего», темпы их развития сразу резко упадут.
Современная Россия находиться несколько в другой ситуации. Несмотря на относительную социально-экономическую отсталость, наша страна обладает колоссальным научным и культурным потенциалами, не уступающими, а в ряде случаев превосходящими, соответствующие показатели наиболее развитых стран мира.
Этот потенциал, в основном унаследованный от времен социализма, остается фундаментом блестящей российской науки. В этой области (особенно в области фундаментальной науки) и, конечно, культуры, возможности заимствования для нашей страны не так уж велики.
России требуется совсем другая, новая модель опережающего развития. И Дмитрий Медведев такую модель предлагает: «Из международного, да и отечественного опыта следует: только вложения в человека способны помочь уйти от экономики "ресурсной и индустриальной" к экономике знаний, к экономике "ежедневной технологической революции", которая создается личными усилиями активных, здоровых, образованных граждан. А развитие потенциала личности напрямую зависит от доступности и качества образования, здравоохранения, информации, коммуникаций и т. д. Понимание подобных задач и стремление найти наиболее эффективную форму для их решения привело к идее проектного подхода».
Таким образом, приоритетные национальные проекты оказываются опытным полигоном, на котором обкатываются новая стратегия социально-экономического развития России.
Невольно напрашивается вопрос об исторических аналогиях: было ли что-либо подобное в истории нашей страны? Да, и не однократно!
Самый яркий пример, конечно, ГОЭРЛО – ленинский план электрификации России. Формулируя цели и задачи ГОЭРЛО, подбирая технологию реализации этого плана, советское руководство отрабатывало методику долгосрочного директивного планирования, с успехом примененную в дальнейшем.
Между прочим, проектный подход, о котором говорит Дмитрий Медведев, был характерен и для ГОЭРЛО, и для атомного проекта конца 40-х – начало 50-х годов. И результаты в обоих случаях оказались впечатляющими.
Из сказанного, конечно, вовсе не следует, что приоритетные национальные проекты станут единственной или хотя бы основной формой госрегулирования экономики.
Речь о другом: российская политическая элита устами Д.Медведева, кажется, наконец, определилась с ответом на главный вопрос нашего времени – что дальше?
А дальше – ускоренное развитие с упором на построении экономики знаний и с использованием методологии проектного подхода.
|
|
