Простому человеку отставание России в электронике известно давно. Иначе наши прилавки были бы завалены отечественными мобильными телефонами, планшетами, ноутбуками, плеерами, телевизорами и т.д. Если бы страна сохранила лидерство в области передовых прикладных разработок, то рынок отечественной электроники был бы представлен не только изделиями для ВПК и прочего госсектора типа касс, билетных автоматов, счётчиков и т.д. Родившиеся в 80-х и ранее, ещё застали в магазинах советскую электронику. Почему же сейчас нет российской? В 90-е годы в страну хлынула импортная электроника. Большая часть была представлена высококачественной японской и низкокачественной китайской. С учётом тяжёлой экономической ситуации и отсутствия опыта работы в условиях дикого рынка, оставшиеся на плаву заводы и фабрики свернули производство гражданской электроники. В то время как Китай поднял качество своей продукции, в том числе выполняя сборку изделий западных фирм, в России не осталось ни одной рыночной ниши в области электроники, которая могла бы конкурировать с другими странами на мировом рынке: ни в станках, машинах, оборудовании, ни в товарах народного потребления, ни даже в штучных предметах потребления статусного.
В таких условиях, когда старая эпоха ушла, а контуры новой ещё не проступили, и зародилось направление производства микроэлектроники в одной Зеленоградской конторе в нулевые годы. Отличительной особенностью конторы было отсутствие своего кристального производства. Об этой, по тем временам, новой модели производства, следует рассказать поподробнее.
На рубеже конца XX – начала XXI века произошла глобальная трансформация производства. По масштабам она сравнима с отделением земледелия от скотоводства, ремесла от земледелия и торговли от производства. На этом разделение труда не закончилось и сейчас мы стали современниками разделения проектирования и производства. Или отделения информационной сферы от промышленной. Одной из особенностей трансформации стало превышение суммарной капитализации компаний, занятых в сфере производства, передачи, переработки и хранения информации над компаниями занятыми в производстве товаров и оказании неинформационных услуг. Также, средняя заработная плата в информационной сфере стала выше промышленной. Это видно из объявлений на сайтах вакансий. Кроме того, информационная сфера подчинила себе часть производственной. На неё стали работать компании, выпускающие аппаратное обеспечение – «железо».
Разрабатывать стало экономически выгоднее, чем производить.
Для производства нужны станки, машины, оборудование, склады, логистика, здания, сооружения, инженерные системы. Для проектирования нужны лишь офисные помещения, вычислительные мощности, программное обеспечение и скоростной доступ в сеть. Конечно, можно не согласиться с этими необходимыми условиями, заметив, что качество подготовки специалистов для проектирования должно быть выше. Но современные университеты готовят такую массу специалистов, что их недостатка в городах с университетами нет.
После информационной трансформации, сфера индустриального производства стала зависимой от информационной. Знания о том, как производить стали концентироваться на одном полюсе, а знания о массовом производстве по уже имеющейся информации, переданной разработчиками в виде текста, чертежей или файлов – на другом. Разделение превысило и масштабы государств. Сейчас проектирование и производство разделяются и по странам.
Например, Тайваньская полупроводниковая производственная компания (TSMC) занимается только производством, а библиотеки проектирования микросхем для производства на её фабриках разрабатывают американские, бельгийские, голландские фирмы. Да и сами технологии микроэлектроники сначала отлаживаются в виртуальном пространстве американских технологических программ. Технологическое оборудование на фабрике американского и западноевропейского производства. Фабрика исполняет заказы разработчиков со всего мира, которые пересылают ей файлы топологий микросхем через Интернет.
По пути разработки и пошла зеленоградская контора, открыв у себя центр проектирования микросхем (дизайн-центр). Дальше устанавливались связи с микроэлектронными фабриками по всему миру, где проходило производство микросхем по подготовленной топологической информации. А сама контора сосредоточилась на производстве самой топологической информацией (аналог чертежей в докомпьютерную эпоху). Сборка импортных кристаллов, выпущенных по отечественной информации, осуществлялась уже в отечественные корпуса. С момента сборки такие микросхемы юридически считаются отечественными и их можно продать компаниям, работающим в госсекторе и на госзаказе. Но в отличие от западных компаний, отдающих производство своих разработок на сторону, отечественные микросхемы не являются оригинальными разработками. На все микросхемы были свои мировые аналоги и прототипы, выпускавшиеся лет 10. Если говорить про быстродействие на той же проектной норме (180нм, 90нм, 65нм…) микросхемы минимум в 2 раза проигрывают импортным аналогам. Если быстродействие не важно, а важно энергопотребление, то и здесь отечественным конструкторам нечем похвастаться. Их чипы потребляют в 2 раза больше. Иногда, в очень редких случаях, после неоднократных перевыпусков, называемых ревизиями, микросхема ничем не отличается от зарубежного аналога по параметрам, кроме цены, которая у отечественных чипов выше в десятки раз. Естественно, эти чипы отечественными можно назвать с весьма большой долей условности. Отечественные здесь всего два элемента. Металлокерамические корпуса и топологическая информация для зарубежной фабрики.
В 90-е годы, отдельные промышленные эксперты обещали золотые горы и сокращение технологического отставания при сотрудничестве с западными компаниями после «отсталой» советской техники. Но вот, железный занавес пал. Микросхему спокойно можно заказать производить в любой точке земного шара, как и купить импортное оборудование по сборке и производству кристаллов, получить консультацию импортных учёных, инженеров. Да, перенос технологий стоит денег, порой очень больших. Но сейчас нет никаких преград в движении товаров, денег и кадров. Стал ли от этого в стране разрыв с развитыми странами в электронике хоть чуть-чуть меньше?
Почему же тогда не видно успехов отечественных компаний на свободном рынке гражданской продукции?
Для этого следует рассказать о внутренней культуре в конторе, как наиболее типичной для компаний такого рода. Возможно, в этом и кроется причина отставания. Ведь доступ к средствам проектирования и фабрикам, где выпускают продукцию, сейчас одинаковый. Если при прочих равных условиях, отечественные инженеры в России проектируют хуже мировых, значит проблема в образовании и культуре. Проблемы образования и подготовки кадров в последнее время получают должное освещение в прессе. Чего не скажешь о корпорациях, с их порой причудливой культурой.
В области проектирования, контора была одной из передовых в стране, по некоторым направлениям была даже первой. Уверенно входя в десятку лучших компаний микроэлектроники. Но не благодаря современной организации труда. Горькая правда была в том, что кроме конторы в стране эти типы микросхем больше никто не разрабатывал. И если по уровню разработок и количеству направлений в России её ещё никто не догнал, это означает – дела у других ещё хуже. Однако в среде отечественных «электронщиков» этого никто не замечал, приписывая конторе передовые позиции. Деятельность конторы к тому времени обрасла байками и легендами. В действительности всё оказалось намного прозаичней.
Здание, где располагалась контора, оставляло довольно гнетущее впечатление. Местные за форму его называли «клюшкой». Давным-давно все его помещения занимал НИИ. Когда единый хозяйственный комплекс распался, НИИ перестал существовать. Его здание стало пристанищем десятков фирм. Среди всего этого зоопарка, как сильно фрагментированный жесткий диск, располагалась разбросанная по этажам контора. Прежде чем попасть на своё рабочее место, её сотрудникам приходилось пробираться через «чайна-таун». Хоть китайцев там не было ни одного, но атмосфера базара вызывала стойкое ощущение китайского квартала. Занюханные магазины, мастерские часов и ключей, кафе, напоминающее привокзальную пивную, зависающий банкомат, центр выдачи посылок, вэйп-курилка, торговцы трусами и лифчиками – этот далеко не полный список обитателей «чайна-тауна» приходилось видеть каждый день сотруднику конторы. Турникет, ведущий к лифтам, служил границей двух цивилизаций, отделяя «чайна-таун» от производственно-офисной зоны. За турникетом располагались лифты, один из которых трясло при подъёме и раскачивало при спуске, как шахтную клеть. Раз в месяц советский лифт отказывал. Раз в квартал отказывал на пару с российским. Тогда работникам конторы ничего не оставалось, как идти до своего 3 – 7-го этажа пешком. Неизвестно в какое время была придумана дурацкаядвойная система нумерации этажей. Обычные этажи разделялись техническими. У этих двух типов этажей нумерация была своя. 7-й этаж нормального здания в «клюшке» являлся 4-м. Кроме отсутствия лифтов и высоты потолков, технические этажи от обычных ничем не отличались. Там также работали люди. На этом приключения сотрудника по пути на работу заканчиваются, и настало время рассказать, чем же занимается компания.
Надо отдать должное и корпоративной пропаганде. В печатных источниках и в личных беседах контора была образцом прогресса, высокой культуры производства, заботы о сотрудниках и, конечно же, достойного ожидания уровня зарплат. Как много из этого, кроме уровня зарплат, является лишь пропагандой и управлением репутацией, можно понять, поработав внутри.
Волею судьбы мне довелось поработать в этой конторе администратором систем проектирования. Должность одна из ключевых в системе. С улицы на такую не берут. Обычно находят человека в компании-конкуренте и делают материальное предложение, от которого сложно отказаться. Сманивание специалистов с соседних предприятий более высокими зарплатами было излюбенной кадровой политикой конторы. Здесь есть своя экономическая выгода. Зачем готовить специалистов самому, когда можно сманить готового? Сначала стелят они мягко, да спать жёстко бывает уже потом. Величину ценности специалиста можно оценить по составу начальников на собеседовании. Собеседовала меня тройка: начальница отдела кадров, директор дизайн-центра и начальник отдела. Во время переговоров я заметил не только профессиональную мотивацию кадровика, но и личную. Хозяйка предприятия? — подумал я. Позже моя догадка подтвердилась – начальница отдела кадров была женой генерального. Но, несмотря на первые впечатления, я спешил с энтузиазмом влиться в коллектив, разительно отличавшийся от других предприятий. По сравнению с предприятиями постсоветской культуры, контора являлась диким Западом, большая часть которго мечатала уехать на Запад настоящий. В главном коридоре висела галерея разных фотографий коллектива и топологий изделий, с пафосом мотивируя скорее сотрудников, чем посетителей и соискателей. Предыдущий админ систем проектирования спешил поскорее уехать в Германию, сдав мне свой груз задач и проблем. По случаю отъезда организовался фуршет, где оставшиеся в России его друзья и коллеги говорили ему «возьми меня с собой!». Среди них был и начальник отдела разработки радиочастотных ИС. Он отбирал себе сотрудников сначала по лояльности англоязычной культуре, а потом уже по техническим знаниям, прощая сотрудникам их «маленькие слабости». Один из его подчинённых закидывал грязные ноги на стол, читая при этом учебник английского. Другой подчинённый писал запросы админам на английском. Я разворачивал письмо с пометкой, что здесь всё-таки Россия, а не США и рабочий язык русский. После этого в переписку вступал сам начальник отдела, допуская детские ошибки в письменной русской речи, но защищая право переписки на английском.
В первый рабочий день меня спросил главный специалист:
– Когда мы догоним Запад?
– Не знаю, – подумав, добавил я, – но догоним!
– Никогда, – возразил главный специалист.
Месяц спустя в отделе топологий происходила другая беседа. Тополог показывал схемотехнику возможность сделать блок микросхемы в 2 раза быстрее. Но схемотехник его убедил, что заказчику в лице государства сойдёт и так.
Государство почему-то действительно нетребовательно к микросхемам.
Кристаллы их собираются в древние корпуса, какие не поставишь ни в мобильный телефон, ни в ридер, ни в планшет. Сборочная линия технологического уровня 20-летней давности не позволяет собирать чипы с разваркой плотнее 0,1мм. Появившаяся сборка в пластиковые корпуса осуществляется за границей. Да и сама маркировка корпусов содержит в условном обозначении микросхем и русские и латинские буквы, что вообще-то нарушает ОСТ 11.073.915-2000, разрешающий использовать только русские.
Стандарты – вообще слабое место таких контор. Имеющимся сотрудникам позволяют всякие вольности в работе, а потом их труд оформляет по ГОСТам специальный отдел, приводя чьё-либо «творчество» к читаемому виду.
Классической субординации постсоветских компаний в конторе не существовало, в принципе. Начальник одного отдела мог отчитывать через голову сотрудника другого отдела, как в присутствии начальника сотрудника, так и без. Отсутствие чётких должностных инструкций приводило к возникающим переделам обязанностей. После устройства на работу, на меня начальники отделов хотели «повесить» ответственность по выбору импортной фабрики для изготовления микросхем, что вообще-то является ответственностью главного конструктора ОКР а не админа. Вишенкой на торте этого бардака являлось время передела – испытательный срок, когда среднестатистический инженер держится за своё место. Но не только рядовым сотрудникам доставалось от такой системы. Бывший начальник НТО и фаворит руководства мог спокойно закатывать истерики в переписке и оскорблять самого директора дизайн-центра без последствий для себя.
Условия труда не способствовали плодотворной работе. Главный инженер, отвечающий за СанПиНы, игнорировал сообщения с мест о превышении максимальной температуры в офисе. Попытки коллег решить проблему открыванием окон пресекались арендодателем. Тот писал главному инженеру бумагу о недопустимости открывания окон в его помещении. Но главный инженер вместо решения проблемы пересылал бумагу уже начальнику открывающих окна коллег. И закрыть нельзя – становится как в бане. И открыть нельзя – распекает главный инженер. Закончилось всё вмешательством директора дизайн-центра, лично ходившего с термометром и фиксировавшего превышение допустимой величины температуры.
В сезон летних отпусков планово-экономический отдел на несколько дней пустел так, что инвентаризацию проводил системный администратор 1С.
Если Вы подумали, что контора шарашкина – это далеко не так. У конторы была своя «условно» бесплатная столовая, медцентр и даже несколько филиалов.
За «условно» бесплатные обеды сотрудники работали по графику бесплатными грузчиками на разгрузке машин с едой.
Своими филиалами контора занималась мало. Раз в месяц пропадала интернет-связь с филиалом. При этом отключалась не только интернет-связь, но и телефония, висящая на интернет-канале. К кому в таких случаях обращаться – было неизвестно. Единая диспетчерская служба в конторе отсутствовала.
По уровню организации и технической грамотности филиалы заметно отставали от головной конторы. Но вместо повышения квалификации сотрудников, руководство поставило им в офис IP-телевизор для трансляции корпоративных новостей и поздравлений.
Это была лишь одна из десятка передовых отечественных компаний, известных всем на рынке микроэлектроники и считающейся эталоном в отдельных областях. Неудивительно и отсутствие успехов с такой организацией труда в завоевании международных рынков.
|
|
