Незрелое новое почти всегда слабее зрелого старого. Так устроено развитие всего мира. К примеру, первый пароход плавал медленнее парусника. Первый автомобиль ездил медленнее конной тяги. Первые самолеты часто падали; первые ракеты взрывались через секунды после старта; а первые врачи лечили так, что даже усугубляли некоторые болезни, ну и так далее и тому подобное. Но значит ли это, что надо было отказаться от парохода, автомобиля, самолета, ракеты и медицины?.. Конечно же нет. Надо было, буквально сжав челюсти от упорства, довести дело до ума, учитывая, так сказать, ошибки молодости – и тогда преимущество нового становилось неоспоримым.
Но точно также и общественная собственность может быть слабее частной в своей первой версии. Паникеры, конечно же, начинают кричать по такому случаю, что частная собственность неоспорима на веки вечные. И наоборот, сильные духом не сдаются, а начинают размышлять, в чем заключаются эти самые ошибки молодости, по устранении которых общественная собственность одержит оглушительную победу над частной в конечном итоге. И когда они находят эти ошибки – старое рушится, как карточный домик
Автор относит себя ко вторым давным-давно, поэтому кое-что «нарыл» в этом смысле. Уже очевидно, что общественная собственность (коммунизм, другими словами) может выражаться в примитивном планировании по разверстке и выделенным фондам, о чем подробнее ниже; а может через оптимальное планирование и социалистический рынок; вернее, даже через социалистический маркетинг в смысле хозяйственного механизма. Планирование является основой коммунистической экономики и там, и здесь – но во втором случае оно становится гораздо точнее.
Но в том-то и дело, что безграмотность некоторых людей, называющих себя «левыми», буквально зашкаливает. Оные как услышат слово «рынок», так начинают плеваться на сию «нехристь» подобно благочестивым католикам. Но это не приверженность идеалам, а глупость – потому что социалистический рынок как форма планирования отличается от капиталистического рынка коренным образом. Он не уничтожает планирование, а наоборот, корректирует, совершенствует его, спасая от волюнтаризма и бюрократизма, в частности, - тем самым и делая более эффективным. Поэтому вторая версия коммунизма в виде социалистического маркетинга раздолбает капитализм в пух и прах.
***
Социалистический маркетинг не отрицает создание плановых балансов и нормативов. Ни в коей мере. И, кстати, не отрицает помощь компьютеризации в этом смысле. Проблема совсем в другом. Сами люди могут занести неверные показатели в базу данных согласно своей классовой ограниченности. К примеру, по распределению национального дохода на фонд потребления и накопления буржуй хочет такой-то пропорциональности ради прибыли - рабочий совсем другой в смысле распределения по труду. А компьютеризация лишь оформляет эти интересы и ничего более. То есть, компьютерные данные являются слепком взглядов самих людей – а вот как раз с последними и проблемы. Они могут быть как верными, так и неверными.
А отсюда придется потерпеть чуть-чуть философии, потому что в поднятом аспекте это чрезвычайно важно. Всякое знание относительно. Это основа основ марксистской теории познания. Мы приближаемся к абсолютной истине через сумму относительных. Материя существует в бесконечном движении и развитии, и познание также является бесконечным процессом. Отсюда всякое знание не может угнаться полностью за изменением материи и должно проверяться практикой как критерием истины (что также является базовым постулатом марксистской теории познания). Поэтому плановые балансы и нормативы и должны проверяться потребителем, то есть - рынком! А уж тем более они должны проверяться, когда существует личная и колхозно-кооперативная собственность, которая не попадает в сферу планового закона. Тем более! Отрицать в таких условиях рынок – честно говоря, даже смахивает на маразм, который не имеет никакого отношения к твердым марксистским убеждениям.
Поэтому даже примитивное буржуазное государственно-монополистическое планирование и прогнозирование, но все же проверяемое рынком – оказалось точнее ортодоксии разверстки первично-уравнительного «военного коммунизма», отрицающей рынок чуть ли ни с порога. Поэтому государственно-монополистический капитализм (ГМК) и выиграл.
Итого, производитель отчитывался не перед потребителем в прошлые советские годы, а перед вышестоящим управленческим органом, причем отчитывался на бумаге. А разверсточный план был законом для вышестоящего органа также, поэтому такие отчеты принимались в подавляющей массе. Поэтому благополучие – зарплата и так далее - было обеспечено предприятию независимо от потребительской ценности продукта, которая реально могла быть оценена только в сферах обмена и потребления, то есть на рынке. Речь идет даже не о приписках, которые получили благодатную почву в таких условиях. Но предприятие просто было вынуждено шпарить одну и ту же продукцию по разверстке и выделенным отсюда материально-техническим фондам и закрепленным поставщикам, поэтому не могло оперативно отвечать на требования покупателей. К примеру, предприятию надо выпустить тысяча пальто за год; но уже через полгода покупатели не берут этот фасон, переставший быть модным. А предприятию начхать на это, потому что план утвержден, фонды выделены, и главное, зарплата получается все равно. А раз так, происходит разрыв между потребительской и меновой стоимостью; между производством и потреблением. Все это приводит к огромному межотраслевому дисбалансу; отсюда социальному напряжению из-за постоянного и тотального дефицита качественного товара в случае удержания цен; что к тому же приводит к массовым уравнительным тенденциям, потому что все равно идет распределение «по блату», а не по труду.
А государственно-монополистический капитал, с одной стороны, мог уже планировать выпуск многих продуктов из-за своей величины – но, с другой стороны, все же был зависим от тенденций рынка. Разрыв между производством и потреблением накапливался так или иначе, который разрешался преодолением кризисов – но даже такой механизм был более плавным и более адекватным поступательному балансу производства и потребления, чем окаменевший разверсточный «военный коммунизм» прошлого Советского Союза, связанный с потребительским рынком весьма опосредованно, то есть только во время составления следующего пятилетнего плана в самом лучшем случае.
Но не стоит петь аллилуйю государственно-монополистическому капиталу, потому что и последний буксует, и буксует капитально. То есть, наблюдаются как бы диалектические крайности в нашем случае. Если примитивный уравнительный коммунизм жалеет работника в какой-то мере, выплачивая последнему зарплату даже тогда, когда продукт не находит сбыта (что, собственно, и является основой уравниловки для одних и иждивенчества для других) – то ГМК, наоборот, поляризует доходы между зажравшимся меньшинством и беднеющим большинством. При последнем дефицита качественного продукта нет – но и денег нет на его покупку у большинства трудящихся. Опять получается разрыв между потребительской и меновой стоимостью; производством и потреблением. Деньги могут еще выпускаться путем бесконечного кредитования, и ГМК держится за счет этого – но рано или поздно пузыри лопаются и кризисы становятся все более опасными и все более разрушительными. Если ГМК и лучше «военного коммунизма», говоря просто, но верно - то совсем на чуть-чуть. А так, если смотреть в целом – хрен редьки не слаще. Есть деньги – нет качественного продукта. Есть качественный продукт – нет денег. Шило на мыло.
Реальный социалистический рынок и маркетинг разрубают это противоречие. Социалистический рынок, во-первых, не носит всеобщего характера. Природные ресурсы и государственные предприятия, хотя и имеют денежную оценку, на рынке не продаются и покупаются. Государственные капвложения и другие расходы из госбюджета также регулируются внерыночными средствами (строительство АЭС, железных дорог, новых городов и т. д.). Тем более не является объектом купли-продажи рабочая сила. Во-вторых, социалистический рынок планово регулируем, поскольку часть наиболее важных продуктов определяется централизованными ценами, а спрос и предложение формируются на основе плановых заданий и нормативов.
И наконец, в-третьих и главное – отсутствие частной собственности и эксплуатации радикально меняет социальную природу рынка. Хоть так, хоть этак, хоть раком, хоть лежа – все равно социалистический ребенок, то бишь оборот рождается в сфере реализации трудовых доходов населения. Если нет незаслуженной монополизации, которая уничтожается платой за ресурсы, о чем автор писал миллион раз (и которая и создается вышеозначенной ограниченностью рынка) – распределение идет по труду и никак иначе.
Поэтому социалистический рынок, хозрасчет, социалистический маркетинг как окультуривание такового рынка – это и есть план. Это наиболее адекватная форма плана при наличии кооперативно-колхозной и личной собственности! Еще раз: некоторые критики никак не могут понять, что хозрасчетная цена – это плановый норматив! Всякая цена, как известно, это общественно необходимые затраты труда; но при социализме эти затраты определяются не колебаниями на рынке, а сначала высчитываются на основе научных нормативов, как и сказано выше; и компьютеризация здесь крайне необходима. Так что тов. Трофимов пусть успокоится – социалистический рынок не отрицает его идол, а наоборот, крайне предполагает. Итого, цена при социализме суть есть совокупный плановый норматив, который получается из сложения других нормативов. Ну так и получается, что хозрасчет предприятия на основе этой цены и есть межотраслевой баланс всей экономики! Смысл лишь в том, что превращением нормативов производства-распределения в ценовую форму мы улучшаем планирование путем корректировки с мест, то есть с рынка; то есть проверяем теорию практикой, что есть критерий истины! В этом все дело!
Еще раз для особо ретивого типа Метика и Ко: всякий норматив это общая тенденция, учитывающая стратегическое направление. Кстати, само понятие «норматив» происходит от понятия «норма» - то есть это общая величина, а не сугубо конкретная под каждого человека. Поэтому, с одной стороны, если все социалистические предприятия выйдут на рынок с плановой ценой, то они и загоняют этот рынок в нужные рамки. То есть, покупая продукт по такой цене, потребитель автоматически осуществляет и народнохозяйственный баланс. Но, с другой стороны, из-за относительности всякого норматива вполне возможны незначительные (тактические) колебания цены под воздействием многочисленных факторов спроса-предложения, которые не могут быть учтены все до одного. Эти огрехи можно нивелировать с помощью плановых запасов и соответствующих финансовых ресурсов, разумеется, выраженных в ценовой форме, коль это финансы; но зато при следующем цикле планирования эта корректировка учитывается и планирование получается еще более точным! И так снова и снова при каждом цикле (той же пятилетке) планирование не отрывается от реальной жизни и поэтому снова и снова является достаточно точным и оптимальным. Таким образом оптимальное планирование и хозрасчет предполагают и дополняют друг друга как диалектика содержания и формы, сущности и явления. Содержание определяет форму - но хорошая форма оптимизирует содержание. То есть хозрасчет и оптимальное планирование – синонимы. Одно без другого не существует. И поэтому некоторые критики в комментах к моим статьям, которые ассоциируют хозрасчет со свободным рынком – полные бестолочи. Эмоций много – мозгов мало. Парни, да вы просто повысьте свое образование без всяких личностных амбиций – и тогда вы и станете решительными борцами за социализм.
Еще раз – если не будет социалистического рынка, цены, денег, то не будет сигналов с мест и возобладает банальный волюнтаризм даже уже из-за относительности всякого знания. Некоторые «критики» усматривают опасность рынка чуть ли ни в любом чихе; но в упор не хотят видеть огромнейший вред от волюнтаристских планов, взятых с потолка ради очередной годовщины из жизни «вождя» тем более. А вот чтобы не было волюнтаризма – и нужна постоянная корректировка со стороны социалистического рынка. Содержание определяет форму – но форма корректирует содержание. Без этого никак.
***
Хватит дурочку валять. Хватит выставлять себя на посмешище. Если есть личная собственность в виде огромного рынка продажи-покупки автомобиля-дома-квартиры, который невозможно учесть плановыми нормативами и балансами – есть и рынок, который надо адаптировать согласно принципам выше. А уж колхозно-кооперативный рынок умножает сказанное по логарифму.
А если вы хотите зарубить личную и кооперативно-колхозную собственность – то только тогда имеете право что-то болтать об отмене рынка. Только тогда! Так что не позорьте Маркса и Ленина психованно-мелкобуржуазной дуростью потомков. Вы уж выбирайте что-нибудь одно. Или личная собственность и кооперативно-колхозная и отсюда социалистический рынок, маркетинг, цены, деньги и тому подобное и смерть капиталу в результате соответствия реальных производительных сил реальным производственным отношениям – или такой собственности не надо вообще, и только тогда ортодоксы тип идиота Метика и Ко верны. Так мы отменяем личную и колхозно-кооперативную собственность по всей стране или не отменяем?.. Что тут кривляться и обезьянничать?!..
Короче, если мы перейдем от примитивного «военного коммунизма» к реальному социализму – тогда капиталу каюк. А всякие «сверхреволюционные» придурки, пребывающие в религиозном экстазе полного отрицания рынка, не понимая, что между социалистическим рынком и капиталистическим огромная разница – такие придурки лишь новогодний подарок для буржуев. Банально учиться неохота – вот и тянет все объяснить на двух пальцах отрицания рынка.
|
|
