Однако он почему-то смешивает понятия и называет артели «частным предпринимательством». В конце статьи Трубицын делает такой вывод: «именно Сталин сформировал великолепно работавшую систему честного частного предпринимательства. Надежно защитил ее от злоупотреблений и коррупции чиновников». Сталин прямо идеал «яблочников» какой-то получился в изображении Трубицына!
На самом деле, производственная артель, существовавшая в СССР, – это такое же коллективное хозяйство, как и колхоз (сельскохозяйственная артель), только в промышленности, а не в сельском хозяйстве. В котором нет эксплуатации чужого труда, поэтому называть ее частным предпринимательством нет никаких оснований. Ведь частное предпринимательство – потому и является частным, что основано на частной собственности на средства производства. А у артели собственность – не частная, а коллективная (кооперативная), общая собственность ВСЕХ членов артели. Как известно, это – разновидность общественной собственности.
Далее. В артели нет эксплуатации труда наемных работников. В ней все работники – члены артели, т.е. собственники этой самой общественной собственности. Они не могут эксплуатировать труд других людей.
Так что о каком-то частном предпринимательстве здесь говорить вообще нет никаких поводов!
Кроме того, Трубицын пишет, что якобы «Сталин и его команда решительно выступали против попыток огосударствить предпринимательский сектор» и «отстаивали свободу предпринимательства», ссылаясь при этом на работу Сталина «Экономические проблемы социализма в СССР».
Даже если понимать под «предпринимательским сектором» артели (хотя, как было показано выше, это совершенно неправильное отождествление), то Сталин, будучи последовательным марксистом-ленинцем, понимал, что кооперативная форма социалистической собственности (куда относятся колхозы и промышленные артели тоже) является переходной формой к полному господству общенародной собственности на все средства производства. Социализм в процессе своего развития приходит к постепенному отмиранию групповой собственности и преобразованию её тем или иным способом в общенародную собственность на средства производства. Об этом, например, писал Энгельс в «Анти-Дюринге», критикуя теорию независимых коммун как основы социалистической экономики. Ведь если разделить экономику на отдельные «коммуны», которые будут конкурировать друг с другом, то мы получим ту же самую анархию производства, что и при капитализме, и погоню пусть не за личным, но за групповым интересом, вместо интереса общества в целом. К тому же, конкурентная борьба этих коммун или артелей друг с другом приведет к разорению многих артелей, подчинению одних артелей другим и, в конечном итоге, восстановлению капитализма в полном объеме.
«Следовательно, будут существовать богатые и бедные хозяйственные коммуны, и их выравнивание будет происходить путем притока населения к богатым коммунам и отлива его из бедных коммун. Таким образом, г-н Дюринг, желающий устранить конкуренцию из-за продуктов между отдельными коммунами посредством организации торговли в национальном масштабе, преспокойно оставляет существовать конкуренцию из-за производителей» (Ф. Энгельс. Анти-Дюринг. ПСС Маркса и Энгельса, 5-е изд., т. 20, с. 300).
В СССР, при государстве диктатуры пролетариата и решающей роли государственного сектора в экономике, кооперативные хозяйства, как в сельском хозяйстве, так и в промышленности, будучи встроены в советскую экономику, в которой главную роль играла государственная промышленность, подчиняясь общей системе государственного планирования, при общенародной собственности на землю, являлись хозяйствами социалистического типа. Но это тип социалистической собственности был не вполне последовательно социалистическим и носил черты переходного типа, и рано или поздно кооперативный сектор должен был быть преобразован в общенародный, что прекрасно понимал Сталин.
В работе «Экономические проблемы социализма в СССР», на которую ссылается Трубицын, Сталин в главе о товарном обмене пишет:
«В настоящее время у нас существуют две основные формы социалистического производства: государственная - общенародная, и колхозная, которую нельзя назвать общенародной. В государственных предприятиях средства производства и продукция производства составляют всенародную собственность. В колхозных же предприятиях, хотя средства производства (земля, машины) и принадлежат государству, однако продукция производства составляет собственность отдельных колхозов, так как труд в колхозах, как и семена, - свой собственный, а землей, которая передана колхозам в вечное пользование, колхозы распоряжаются фактически как своей собственностью, несмотря на то, что они не могут ее продать, купить, сдать в аренду или заложить.
…
Конечно, когда вместо двух основных производственных секторов, государственного и колхозного, появится один всеобъемлющий производственный сектор с правом распоряжаться всей потребительской продукцией страны, товарное обращение с его "денежным хозяйством" исчезнет, как ненужный элемент народного хозяйства. Но пока этого нет, пока остаются два основных производственных сектора, товарное производство и товарное обращение должны остаться в силе, как необходимый и весьма полезный элемент в системе нашего народного хозяйства. Каким образом произойдет создание единого объединенного сектора, путем ли простого поглощения колхозного сектора государственным сектором, что мало вероятно (ибо это было бы воспринято, как экспроприация колхозов), или путем организации единого общенародного органа (с представительством от госпромышленности и колхозов) с правом сначала учета потребительской продукции страны, а с течением времени - также распределения продукции в порядке, скажем, продуктообмена, - это вопрос особый, требующий отдельного обсуждения». (И.В. Сталин. Экономические проблемы социализма в СССР http://royallib.com/read/stalin_iosif/ekonomicheskie_problemi_sotsializma_v_sssr.html#40960 )
Как видим, Сталин не сомневается, что колхозный и государственный сектор рано или поздно сольются в один общенародный сектор экономики. Пока же существуют два сектора – государственная промышленность и колхозно-кооперативный сектор в сельском хозяйстве. Причем это не просто формальное отличие. Именно из существования этих двух секторов и обмена между ними Сталин выводит сохранение в СССР товарного обмена и действия закона стоимости, пусть и в ограниченном масштабе. Как известно, при полностью осуществленном социализме товарное производство исчезает. Это классическое положение марксизма было как раз пересмотрено после смерти Сталина, правда, уже при Брежневе.
Кстати, про промышленные артели Сталин отдельно не упоминает, что приводит к сомнению, так ли велика была их роль в экономике, как про это пишет Трубицын. Но по своей сущности, как уже было сказано, промышленная артель ничем не отличается от сельскохозяйственной артели - колхоза.
Как видим, Сталин действительно рекомендовал осторожно подходить к переводу колхозов и артелей на более высокую форму собственности – общенародную (для этого случая он даже допускал создание особого государственно-колхозного органа, чтобы не сложилось впечатления об экспроприации колхозов государством), но отнюдь не отрицал именно такого варианта, как основного направления развития.
В «Ответе товарищам Саниной А.В. и Венжеру В.Г.» (этот ответ – тоже часть книги «Экономические проблемы социализма в СССР») вторая часть так и называется «Вопрос о мерах повышения колхозной собственности до уровня общенародной собственности».
Критикуя предложение передать в собственность колхозов машинно-тракторные станции (МТС), в которых находились трактора и другая техника, и которые, хоть и обслуживали колхозы, были собственностью государства, Сталин пишет:
«Из этого получилось бы, во-первых, что колхозы стали бы собственниками основных орудий производства, то есть они попали бы в исключительное положение, какого не имеет в нашей стране ни одно предприятие, ибо, как известно, даже национализированные предприятия не являются у нас собственниками орудий производства. Чем можно обосновать это исключительное положение колхозов, какими соображениями прогресса, продвижения вперед? Можно ли сказать, что такое положение способствовало бы повышению колхозной собственности до уровня общенародной собственности, что оно ускорило бы переход нашего общества от социализма к коммунизму? Не вернее ли будет сказать, что такое положение могло бы лишь отдалить колхозную собственность от общенародной собственности и привело бы не к приближению к коммунизму, а наоборот, к удалению от него?
Из этого получилось бы, во-вторых, расширение сферы действия товарного обращения, ибо колоссальное количество орудий сельскохозяйственного производства попало бы в орбиту товарного обращения. Как думают т.т. Санина и Венжер, может ли способствовать расширение сферы товарного обращения нашему продвижению к коммунизму? Не вернее ли будет сказать, что оно может лишь затормозить наше продвижение к коммунизму?
Основная ошибка т.т. Саниной и Венжера состоит в том, что они не понимают роли и значения товарного обращения при социализме, не понимают, что товарное обращение несовместимо с перспективой перехода от социализма к коммунизму (выделено ред.) Они, видимо, думают, что можно и при товарном обращении перейти от социализма к коммунизму, что товарное обращение не может помешать этому делу. Это глубокое заблуждение, возникшее на базе непонимания марксизма». (И.В. Сталин. Экономические проблемы социализма в СССР http://royallib.com/read/stalin_iosif/ekonomicheskie_problemi_sotsializma_v_sssr.html#266025 )
Как мы знаем, при Хрущеве это указание Сталина было нарушено, и МТС все-таки переданы колхозам. Тем не менее, развитие в сторону перевода сельского хозяйства на общенародную собственность в СССР продолжалось – за счет преимущественного развития совхозов по сравнению с колхозами (хотя и тоже не без административных перегибов, вызвавших недовольство колхозников, как и предупреждал Сталин).
Если желание автора развенчать один из мифов про СССР (о тотальном огосударствлении экономики) вполне понятно, то зачем ему понадобилось не только идеализировать артели, но и называть их «частным предпринимательством», каковым они ни в коем случае не были? Не для того ли, чтобы оправдать известный тезис КПРФ о «многоукладной экономике» при социализме, допускающей в том числе и капиталистический уклад на протяжении всего периода развития социализма как первой фазы коммунизмпереа?
Марксистско-ленинская наука с полной определённостью установила, что социалистическая экономика, в ходе своего развития став свободной от переходных черт, будет представлять собой общенародную собственность на все средства производства, и в ней уже не будет существовать кооперативный сектор, не говоря уж про частно-капиталистический. Конечно, это ни в коей мере не означает карикатурного представления, что сразу после социалистической революции всё национализируется, вплоть до «последней коровы». Такого у марксистов никогда не было ни в теории, ни на практике. От капитализма к зрелому социализму ведет достаточно длительный переходный период, в пределах которого может существовать и частно-капиталистический сектор экономики, и даже при определённых условиях - докапиталистические формы (единоличное хозяйство), при политической власти рабочего класса и «командных высотах» экономики (крупная промышленность, транспорт, банки и т.д.) в руках пролетарского государства. Кооперация же мелких товаропроизводителей (крестьян-единоличников в сельском хозяйстве – в колхозы, ремесленников в городе – в промышленные артели) может быть большим шагом вперед к социализму, как это и было в СССР в 1930-х годах.
Но нельзя характеристики переходного периода к социализму превращать в свойства самого социализма. Это приводит к теоретической путанице, а на практике обычно служит оправданием тесного сотрудничества (вплоть до полного слияния) проповедующих такие идеи «коммунистов» с буржуазией, причем уже сейчас, при капитализме.
А. Шмагирев,
РКРП, Новосибирск
От редакции: Обычная ошибка, связанная с непониманием сути социализма как процесса перехода от капитализма к коммунизму, а не застывшей формы. Не бывает "хорошего" и "плохого" социализма, равно не бывает социализма "окончательного". А отсюда и непонимание различных форм социалистического хозяйствования, попытки ранжировать их на "более социалистические" и "менее".
В частности - жуткая ошибка Хрущева, поторопившегося превратить "недостаточно социалистические" артели в полностью социалистические госпредприятия с последующим их развалом. Какая разница, в общем, что писал 150 лет назад Энгельс Дюрингу, если у вас реально работающее производство рассыпается на глазах из-за начетнического, буквоедского подхода к управлению народным хозяйством?
Откуда, например, новость, что колхоз или артель не используют наемный труд? Понятно, что в "Капитале" Маркса об этом подробно не расписано, но в реальности на период сбора урожая, например, колхозы не только приглашали наемных работников, но и требовали везти им из города студентов и мэ-нэ-эсов - не значит ли это, что студенты на тот период становились колхозниками и получали долю в произведенном конечном продукте, а также в основных фондах?
Но раз колхоз использовал наемный труд, значит, он переставал быть социлистическим предприятием, что ли?
Тем более артель, обладающая производственными мощностями, просто не могла обходиться без поднаема сторонней рабочей силы - скажем, для проведения строительных и ремонтных, а также иных непрофильных работ. И что, она после этого становилась эксплуататорской?
Ну тогда объясните, чем временный наемный работник на уборке помидор в совхозе менее эксплутируем, чем в колхозе? В колхозе-то пожалуй, он за свой труд побольше получал - кроме оплаты деньгами разрешалось взять с собой, сколько утащишь...
Были ли артели "частопредпринимательсткими"? И да, и нет. С точки зрения частной собственности на средства производства, разумеется, нет - собственность там была коллективная, долевая. Но с точки зрения предпринимательской инициативы - да, была инциатива, и была она частной. Артель выходила со своими товарами на рынок, получала прибыль, и увеличение нормы прибыли было целиком предпринимательской инициативой. Основные фонды-то не были в частной собственности, а вот прибыль распределялась вполне индивидуально.
Но ведь социализм и не предполагает отказа от денег, от материального стимулирования труда, от стремления к наживе, в конце концов. До тех пор, пока деньги являются необходимым и достаточным стимулом к труду, отказ от материального стимулирования просто невозможен. Ну а именно артель является более эффективным способом стимулировать производительный труд, чем обезличенное массовое производство в государственном управлении - это продемонстрировала именно реставрация капитализма в России: именно у нас колхозы оказались более живучими, чем другие "100-процентно слоциалистические" формы хозяйствования. То есть экономическая эффективность артельного труда оказывалась столь высокой, что позволяла им выдерживать явно неравноправную конкуренцию с капиталистическими предприятиями.
О чем это говорит? Только о том, что социализм как более высокая ступень производственных отношений просто не имеет права быть менее эффективен, чем капитализм. Но мы видим обратное - это и есть следствие просчетов строителей социализма, слишком большой увлеченности формальной стороной дела, без постоянного ориентира на конкуренцию. Именно отказ от конкуренции в социалистическом хозяйстве из-за тотального загосударствления привел к неизбежным перекосам и снижению эффективности.
Там, где конкурениция сохранялась - скажем, в ВПК, и темпы роста, и качество продукции оставались на самом высоком уровне. В производстве товаров народного потребления конкуренция со стороны артелей была искусственно уничтожена Хрущевым - и мы имели убогий ассортимент товаров поседневного спроса, постоянное недовольство потребителей и крах легкой промышленности при первом же столкновении с реальной конкуренцией извне.
А на селе, где конкурениция сохранялась, выжили наиболее конкурентоспособные формы - колхозы.
Это к тому, что многоукладность социалистической экономики - это не дань отживающему устройству, а необходимая конкурентная среда, в которой по ходу построения коммунистических отношений социалистические формы хозяйствования должны побеждать несоциалистические не росчерком пера, а в реальной конкурентной борьбе. Это реально длительный процесс, поскольку предполагает перестройку психологии трудящегося, постепенный отказ от необходимого материального стимулирования в пользу более высоких стимулов. Это вопрос не лет, как считали ранние марксисты, и даже не десятилетий, как полагали в более поздний период социалистического строительства. Может быть, не столько пессимистично, как полагают китайские товарищи, говорящие что до социализма еще тысяча лет, но речь должна идти о смене нескольких поколений, об изменении человеческой природы.
А.Б.
Материал по теме:
|
|
