Пришедшая в нашей стране к власти буржуазия всячески пытается убедить трудящихся в бесспорном преимуществе частной собственности на средства производства над общественной. Дело, видите ли, в том, что если все общее, то это значит - не мое, то есть, чужое (в лучшем случае - ничейное). А поэтому и отношение к тому, что "не мое" будет соответствующим: безразличным, наплевательским, за исключением того случая, когда это “не мое” можно украсть, присвоить себе. Другое дело, если это частная собственность, то есть именно "свое": ведь это обязывает относиться к нему бережно, заботливо. В подтверждение правомерности обычно ссылаются на факты бесхозяйственности, имевшие место в СССР, противопоставляя ее проявление деловитости и порядка в экономической жизни капиталистических стран. Вспоминают и о так называемом "застое" в развитии экономики СССР, естественно умалчивая о необычайно высоких темпах развития экономики нашей страны и до этого "застоя", и в его период.
Чем объяснить столь рьяное усердие властей? Не кроются ли за этим какие-либо личные интересы тех социальных сил, которые сейчас управляют нашей страной? Ведь Ленин не случайно предупреждал: "Люди всегда были и всегда будут глупенькими жертвами обмана и самообмана в политике, пока они не научатся за любыми нравственными, религиозными, политическими, социальными фразами, заявлениями, обещаниями разыскивать интересы тех или иных классов" (“Три источника и три составных части марксизма”. ПСС, т.23, с.47).
Выяснение истины начнем с главного, предопределяющего: какова роль частной собственности в формировании отношений между людьми в процессе производства. Капиталистическая частная собственность непременно предполагает наличие капиталиста и зависимых от него наемных рабочих, которые именно потому, что не имея частной собственности, вынуждены работать на капиталиста, продавая ему свою рабочую силу, чтобы добыть себе средства к существованию. Именно в силу того, что капиталист владеет частной собственностью, предопределяет характер и направленность производственного процесса, он является хозяином положения в сфере производства на своем предприятии. Он может по своему произволу в любое время уволить непонравившегося ему рабочего, снизить уровень заработной платы, объявить локаут и так далее. Противодействие профсоюзных организаций (где они имеются) с их, зачастую продажными лидерами, не играет сколько-нибудь существенной роли. Все это заставляет рабочего соответственно вести себя по отношению к хозяин - капиталисту: не раздражать его своими политическими взглядами, не выражать свое неудовольствие по поводу снижения зарплаты и т.д., чтобы не быть уволенным с предприятия: ведь наличие постоянной армии безработных, жаждущих получить хоть какую-нибудь работу, позволяет капиталисту всегда принять к себе на работу того, кто будет более сговорчивым. И чем больше армия безработных, тем лучше для капиталиста: ведь тем более сговорчивым будет поступающий на работу, готовый продать свою рабочую силу за минимальный размер заработной платы. Кстати, об этом в открытую говорят и сами капиталисты.
В частности, советский инженер Н. Смеляков, детально изучивший за время пребывания в США экономическую жизнь этой страны, касаясь своей беседы с предпринимателем Джоджем Джолсоном, писал, что тот без какого-либо стеснения заявил: “Хорошо, когда каждый, имеющий работу, знает, что есть люди, не имеющие ее. Безработица - это наш амортизатор и стимулятор и, если хотите, катализатор, выражаясь языком химика”. Боязнь потерять работу заставляет трудящегося “выкладываться” полностью. Он работает “на износ”.
В связи с этим в Японии в лексикон японцев вошел даже особый термин: “кароси” - смерть от чрезмерной нагрузки на работе. По данным японцев, “кароси” уносит 10 тыс. жизней ежегодно. Всё это не случайно, а именно закономерно для общества, основанного на частной собственности. Почему? Все дело в том, что цель владельца частной собственности, капиталиста - это извлечение максимальной прибыли. И не потому, что капиталист - это какая-то непорядочная личность, которая не хочет избавиться от своих дурных поступков и стать порядочным капиталистом, справедливо относящимся к своим рабочим. Капиталиста заставляют поступать именно так, а не иначе объективные, то есть, от его воли независимые, обстоятельства - жесточайшая конкуренция. Если капиталист хочет остаться капиталистом в условиях острейшей конкуренции, то он должен, обязан выжимать из рабочих максимальную прибыль. В противном случае он просто разорится. Вот почему Ленин подчеркивал, что глупенькой наивностью было бы ожидать беспристрастности фабрикантов в вопросе о том, не следует ли увеличить плату рабочим, уменьшив прибыль капиталиста, точно так же, как ожидать беспристрастности буржуазной социальной науки, которая защищает наемное рабство (ПСС, т. 23, с. 40).
Не лучше выглядят в мире господства частной собственности и отношения между предпринимателями, конкурирующими фирмами. Конкретный пример по этому поводу приводит Н. Смеляков. Он пишет: “Количество банкротств увеличивается. Развитие и процветание одних фирм здесь немыслимо без гибели других... Наш гостеприимный хозяин подробно и даже с некоторой похвальбой рассказывал, когда и за какую цену он приобрел тот или иной участок. А их насчитывалось уже больше десятка за каких-нибудь 5-6 лет. Никакого смущения или неловкости не было заметно у богатого фермера, когда он говорил о разоренных соседях. Для него это обычное явление”. В обществе, основанном на частной собственности непременно господствует закон безудержной погони на прибылью, согласно которому, либо ты грабишь, либо тебя грабят, закон индивидуализма, закон выживания одного за счет разорения другого.
В связи с этим, Маркс в своем “Капитале” приводит слова одного автора, который подметил главный мотив капиталистического общества: “Капитал боится отсутствия прибыли или слишком маленькой прибыли, капитал становится смелым ... при 100% (прибыли) он попирает все человеческие законы, при 300% нет такого преступления, на которое он не рискнул бы, хотя бы под страхом виселицы” (Маркс К., “Капитал”, т.1, 1967, с.770). Таким образом, в обществе, основанном на частной собственности на средства производства, производственные отношения - это отношения господства и подчинения, вражды и недоверия, подозрительности. Иначе говоря - это именно антагонические отношения.
Для нас очень важно и то, что именно эти, то есть производственные отношения, совокупность которых составляет экономический базис общества предопределяет собой характер и всех прочих социальных отношений между людьми: правовых, политических, национальных и так далее. И здесь утверждаются отношения господства и подчинения, вражды и недоверия. Человек начинает смотреть на все прежде всего через призму собственной выгоды, даже если это идет за счет интересов других людей, через призму денег, которые могут сделать все. Правда, по мнению Марка Твена, в США не все может быть куплено, есть и исключение: пресса США настолько запродана, что перепродать ее уже просто невозможно. Характер вырабатываемой частной собственностью психологии ярко изобразил М. Горький в своем очерке “Жрец морали” словами самого американца: “Наша страна живет только одним стремлением - делать деньги. Здесь все хотят быть богатыми, и человек для человека - только материал, из которого всегда можно выжать несколько крупинок золота. И вся жизнь есть процесс выжимания золота из мяса и крови человека. Народ в этой стране - как и везде...- руда, из которой добывают желтый металл” (М. Горький “Статьи и памфлеты”, 1949, с.121).
Эта психология четко выражена и в словах героя О’Генри, который, обращаясь к своему приятелю, говорит, что Боливар - раненная лошадь, не может вывести нас двоих, поэтому ты уж извини меня, приятель, но я вынужден тебя пристрелить. Все это подтверждается и фактами жизни. В частности, в телевизионной программе “Америка с Таратутой” как-то говорилось об одной советской гражданке, эмигрировавшей в США. Каковы ее впечатления? Она сообщает, что семья уже купила автомобиль. Но, горестно добавляет она, что если бы она знала, какие здесь существуют отношения между людьми, то она ни сама бы не поехала сюда, ни другим бы не посоветовала это сделать. Еще пример: Советская девушка Жанна эмигрировала в Израиль, где жили ее родственники, писавшие ей в письмах об этой “прекрасной стране, где быть евреем можно, нужно и важно. Когда Жанна приехала в Израиль, дядя Мойша и тетя Сарра приютили ее с дочерью у себя на целую неделю. Затем Жанне дали понять, что в Израиле каждый сам за себя. Все привезенные с собой деньги Жанне пришлось отдать, чтобы поселиться в халупе на окраине города... Обратите внимание, что речь идет именно о родственниках, а не просто о знакомых людях (Газета “Версия”, 28 сент. - 4 окт. 1999 г.).
Как видим, дядя Мойша и тетя Сарра, несколько раньше эмигрировавшие из СССР, быстро схватили суть капиталистических взаимоотношений между людьми. Подобные отношения утверждаются и в нашей стране. Пример из жизни: молодой человек, работающий в небольшой фирме, увидев через окно конторки приближающуюся владелицу собственности, “хозяйку”, вскочил со стула и бросился услужливо открывать дверь, но упал и сломал себе ногу. Каковы были первые слова предпринимательницы? “Вызвать скорую помощь?” Нет. Ее первые слова были: “На два месяца вы уволены”. Конечно, нередко, (а может быть и как правило) частнособственнические отношения между людьми бывают скрыты за внешним радушием.
И вновь мы обратимся к наблюдениям Н. Смелякова, поскольку именно он детально изучил жизнь людей в США. Он пишет: “Американский бизнесмен не делает против своего конкурента каких-либо открытых шагов по опорочиванию его продукции или технологии, соблюдается вид деловой порядочности. Но на самом деле ведется непрерывная и ожесточенная борьба. Нередко формы ее внешне могут быть вполне изящными, но в целом по содержанию отражают по-капиталистически суровые и беспощадные законы конкуренции - кто сильнее, тот побудитель... Огромная разница между внешним лоском благожелательности во взаимоотношениях между конкурентами и их скрытой враждебной деятельностью. Крепкое рукопожатие, дружеское “Хелло!”... игра в гольф, приятная беседа за коктейлем или торжественным обедом - и в то же время непримиримая война”.
Разумеется, нельзя абсолютизировать все это: в любой капиталистической стране немало искренних, чисто человеческих отношений между людьми (особенно если людей объединяет общая цель борьбы за свои права, и здесь отчетливо проявляются дружеские отношения людей друг к другу, взаимопомощь и т.д.). Речь здесь идет именно о тенденции, которая неизбежно пробивает себе дорогу сквозь самые благие намерения людей, утверждая в конечном итоге господство принципа: “каждый за себя и даже за счет другого”.
Кстати, Энгельс писал, что марксизм выступает не против отдельного капиталиста, как личности, а именно против социальной системы, которая порождает отношения господства и подчинения, эксплуатации и угнетения. Более того, практика китайской революции подтвердила тот факт, что по пути к социализму, буржуазия может играть положительную роль, руководя производственным процессом и выступая как директор предприятия, получая дополнительный доход, как владелец собственности. “Наш союз с национальной буржуазией, - подчеркивал видный государственный деятель КНР Чжу Дэ, - дает ей возможность служить делу социализма своими знаниями в области современной культуры и техники” (Чжу Дэ “Избранные произведения”, 1983, с. 422).
Такова роль частной собственности на средства производства в общественной жизни. Поэтому, не случайно марксизм выступает за замену ее общественной формой собственности, которая порождает отношения дружбы, сотрудничества и взаимопомощи в сфере производства, а, соответственно, утверждает такие же отношения во всех других сферах социальной жизни людей. Однако, в действительности утверждение частной собственности было в свое время явлением объективно необходимым, закономерным и прогрессивным, поскольку ее утверждение позволило повысить производительность труда и тем самым перейти человечеству на более высокую ступень своего развития. Вместе с тем, утверждение частной собственности сыграло положительную роль и для самих рабов, поскольку до этого пленных, из которых рекрутировались рабы, как правило убивали, а с утверждением рабства им сохраняли жизнь.
Обстоятельно исследуя законы развития капиталистического общества, марксизм пришел к выводу, что замена частной собственности общественной - это не утопия, не просто пустые мечтания людей, а явление неизбежное, историческая необходимость, обусловленная объективными, то есть независящими от сознания человека обстоятельствами. Объективной основой для замены частной собственности общественной является тот факт, что существование частной собственности в конечном итоге приводит к конфликту между общественным характером процесса производства (когда произведенный продукт является результатом труда не отдельного производителя, а совокупного коллективного труда многих людей) и частнокапиталистической формой присвоения произведенного продукта (то есть, не теми, кто его производит, а собственниками средств производства - капиталистами).
Таким образом, само развитие капитализма подводит общество к тому моменту, когда дальнейшее существование частной собственности становится тормозом для дальнейшего развития общества и поэтому требует своего устранения. При этом следует учитывать, что границы существования капитализма довольно подвижны; несмотря на существующий конфликт; общественным характером производства и частно-капиталистической формой присвоения, капитализм может еще не только довольно длительное время существовать, но и довольно быстро развиваться; за счет развития научно-технической революции, за счет ограбления малоразвитых стран, что позволяет на довольно высоком уровне поддерживать благосостояние населения (при этом прибегают к маленькой уловке, чтобы скрыть “от постороннего взгляда” действительное положение различных слоев населения: за уровень благосостояния населения принимается средняя цифра от сложения доходов всего населения. Иначе говоря, берется, скажем, доход миллиардера, складывается с доходом простого рабочего и безработного, а затем полученную сумму делят на три. Получается очень внушительная сумма, к примеру 3003+2+1=3006. 3006:3=1002 доллара. Это и есть средний уровень дохода каждого из них).
Однако факт остается фактом: частная собственность превращается в тормоз социального развития и в конечном итоге должна быть устранена. К этому приходят и буржуазные социологи. Общество будущего они называют и “Обществом всеобщего благоденствия” и “постиндустриальным” и даже “посткапиталистическим” (Дарендорф). В этом обществе власть будет осуществляться не капиталистами, не рабочими и даже не технократами, а научными работниками: сословием преподавателей и ученых (Гелбрайт). Промышленные корпорации попадают в зависимость от мира науки. Поэтому и система власти постиндустриального общества получила название “меритокаратия”, то есть “власть достойных”. Рабочий, как таковой здесь постепенно исчезает, как исчезают и другие персонажи промышленного бизнеса. Взамен погони за прибылью, основные усилия будут направлены на развитие и распространение образовательных и интеллектуальных институтов (Белл). Более того, как подчеркивает Белл, это общество предполагает введение принципа: “От каждого по способностям, каждому по потребностям”. А ведь не так уж и давно буржуазные ученые, как писал Ленин, отделывались от этого марксистского принципа зубоскальством. Сейчас они сами принимают его на свое вооружение. Сартр в этом отношении бесспорно прав, когда заявляет: “Всякая попытка “превзойти” марксизм будет в худшем случае возвращен к домарксизму, а в лучшем случае лишь повторением мысли, имеющейся в философии, которую считают превзойденной” (“Поход Маркузе против марксизма”, Баталов и др. М., 1970, с. 72).
Итак, корень всех социальных зол в частной собственности, которая неизбежно, независимо от сознания человека, независимо от его воли порождает между людьми отношения господства и подчинения, эксплуатации и угнетения, недоверия и подозрительности. И поэтому никакие уговоры людей, никакие проповеди не смогут устранить социальное зло из жизни людей. Две тысячи лет христианство уговаривает: “возлюби, да возлюби ближнего”, а ведь любви-то никакой нет! Вот и получается: как ни крути, а чтобы возлюбить друг друга, необходимо устранить ту основу, которая неизбежно и в массовом масштабе порождает вражду между ними: частную собственность, заменить ее общественной собственностью на средства производства. И не иначе! Однако обратимся к типичной схеме доказательства превосходства частной собственности над общественной, которое нам предлагают сторонники частной собственности. “Допустим, - пишут они - в стране частная собственность на земельные ресурсы. Владелец фермы трудится более добросовестно, чем человек, занятый в общественном производстве. Следовательно, повышается производительность труда...”
Стоп! Здесь мы вынуждены прервать рассуждения сторонника частной собственности вопросом: “А с чего это вы взяли, что владелец частной собственности на землю трудится непременно лучше того, кто не является собственником земли? Начнем с того, что заворожившие воображение нашего оппонента фермерские хозяйства капиталистических стран ведутся преимущественно на арендной основе, иначе говоря, они не являются собственниками земли, они берут ее в аренду у государства. Так, сельское хозяйство на арендной основе ведется в США - около 45%, во Франции - более 50%, в Бельгии - 70%, в Израиле более 90% угодий находится в руках государства, в Канаде - самой сельскохозяйственной стране вся земля принадлежит государству и арендуется фермерам за умеренную плату, в Голландии, стране наивысших в мире урожаев, все сельскохозяйственные земли только государственные. Частная собственность на землю преобладает в странах Азии, Африки, Южной Америки... но этим странам похвастаться нечем. Так что дело совсем не в том, трудится ли производитель на своей собственной земле, (то есть является ли он частным собственником) или на чужой. И заставляет фермера интенсивно трудиться не факт владения им своей землей, а именно погоня за прибылью, страх перед банкротством, разорением.
Стороннику частной собственности следовало бы задаться вопросом: “А каков вклад фермеров в производство, скажем, зерна, например в США? Все ли фермеры рентабельны?” Обратимся к данным журнала “Статистикал абстракт оф 1990”. Оказывается, что в США 67% от общего числа фермерских хозяйств дают 9,3% товарной продукции; 5% крупных ферм дают 50%, а остальные 28% (средние фермерские хозяйства) дают около 40% товарной продукции. Отсюда следует, что часть фермерских хозяйств, за которые ратует наш оппонент, просто убыточны. Считается даже, что фермерство во всем мире убыточно. В Японии более 70% доходов фермеров - это дотация государства, в странах ЕЭС - более 50%, в Канаде - 40%, в США - 25%. Платить пособие по безработице и бедности разорившимся фермам было бы более накладно. Обеспечивают же страну продовольствием, приносят весомую прибыль своим владельцам, крупные сельскохозяйственные предприятия. А что касается мелких ферм, то убытки этих ферм составляют за год 700 млн. долларов, то есть 1 тыс. долларов на каждую ферму. Только дотации государства позволяют их владельцам держаться на плаву. Ежегодно прекращают свое существование порядка 40 тыс. мелких фермерских хозяйств. Как предполагают американские экономисты, к 2000 году общее количество хозяйств в стране сократится до 1,2 млн. При этом 50 тыс. крупных формирований будут производить три четверти всей сельскохозяйственной продукции (См. указанный журнал “Статистикал абстракт оф 1990. Более поздними данными автор не располагает).
Таким образом, сами факты свидетельствуют о явной несостоятельности утверждения о том, что фермерское хозяйство само по себе предпочтительнее других форм хозяйствования (в том числе колхозного, совхозного). Все дело здесь в том, насколько крупное, насколько мощное данное хозяйство, то есть дело в его размере (по крайней мере). Неправомерно и утверждение о том, что работающий на социалистическом предприятии (базирующимся на общественной собственности), будет трудиться менее добросовестно, чем частный собственник, что он не заинтересован в повышении производительности труда. В действительности от очень даже заинтересован в повышении производительности труда. Ведь именно от количества и качества произведенной продукции (скажем при изготовлении определенных деталей) напрямую зависит уровень заработной платы рабочего. Да к тому же за ударный труд он получает премии.
В полной мере это касается и колхозников. В частности, работая в колхозе им. Карла Либкнехта (дер. Султан базар в центральной части Крыма), я знал, что чем на большей площади скошу на конной косилке пшеницы или прокультивирую посевы свеклы, тем больше трудодней мне запишет бригадир, который непременно подойдет ко мне в конце рабочего дня и своим “циркулем” замерит ширину обработанного поля (длину он знал заранее по документам колхоза). А в соответствии с количеством выработанных трудодней колхозник получает определенное количество пшеницы и других продуктов.
Более того, порой в колхозах оплата труда ставилась в прямую зависимость и от качества работы, от конечных ее результатов, показателей. Так в колхозе им. Чапаева, Ставропольского края уровень оплаты труда поставил в зависимость от уровня урожайности, надоев молока, его жирности и т.д. В результате урожайность зерна поднялась с 24 в 1972 г. до 63 центнеров с гектара в 1990 г. Не в меньшей мере способствует повышению производительности труда и аккордная оплата труда, когда за определенный объем работы (постройка какого-либо сооружения и т.д.) выплачивается определенная сумма денег, независимо от того, за какой срок она будет выполнена, скажем, за месяц или за год.
Были и другие виды оплаты труда, которые стимулировали рост производительности труда, в частности, сдельно-премиальная, сдельно-прогрессивнаяю. Так что шумиха, поднятая сторонниками частной собственности об уравниловке при социализме рассчитана просто на тех, кто не слишком хорошо разбирается в этом вопросе и бездумно верит всему, что говорят. Ведь достаточно сопоставить, скажем, зарплату доцента со стажем (280 рублей “на руки”) и кассирши в магазине (90 рублей), и все становится ясным без слов.
Конечно, была и уравниловка при социализме, если иметь в виду повременную оплату труда (ночных сторожей, работников паспортного стола и т.д.). Но возможен ли в данном случае рост производительности труда? Как определить качество работы данного ночного сторожа и дать ему более высокую зарплату по отношению к его сменщику или к сторожу соседнего склада? Может быть по количеству хищений продукции из склада? А кроме того, такая уравниловка (повременная оплата труда) явление естественное и для капитализма.
Но зададимся вопросом: каковы факторы вообще влияют на рост производительности труда? Наш оппонент, как видели, связывает все исключительно с частной собственностью, которая, с его точки зрения, предопределяет более высокую интенсивность труда (“владелец фермы трудится более добросовестно...” и т.д. См. вышеприведенную цитату). Далее он пишет, что фермер (для него это непременно собственник земли) “также в результате научно-технического прогресса... может приобрести более современную технику. В результате всего этого повысится урожайность”. Иначе говоря, кроме уровня интенсивности труда, он добавляет еще и уровень техники, используемой фермером в процессе производства... И это совершенно правомерно. Только, пожалуй сюда следовало бы добавить научную организацию труда, производства, производственную культуру. Надо полагать, что именно взаимодействие этих составных частей и обеспечивает уровень производительности труда (впрочем, не будучи специалистом в области экономики, не буду утверждать это в категорической форме, но философия требует при этом обратить внимание и на моральный стимул, который непременно влияет на уровень производительности труда. И на который наш оппонент, сознательно или подсознательно, не обращает внимания. И это не случайно. Но об этом несколько позднее, а сейчас пока обратим внимание на утверждение нашего оппонента о том, что фермер “может приобрести более современную технику...”. Здесь сразу же возникает вопрос: “А всякий ли фермер может приобрести эту новую технику? Всегда ли позволяют это сделать его финансы? Под силу ли это сделать фермеру, который “держится на плаву” только за счет дотации государства? Мы уже не говорим о том, насколько целесообразно мелкому фермеру приобретать крупную современную сельскохозяйственную технику. Не будет ли она впустую простаивать, поскольку ей просто будет негде развернуться на небольшом клочке земли? Думается, что и овладеть глубокими научными агрономическими знаниями в полную меру в одиночку тоже будет крайне затруднительно: ведь это не агроном, который не один год потратил на то, чтобы овладеть этими знаниями.
Вот и получается, что приобрести крупную современную сельскохозяйственную технику и в полную меру использовать агрономическую науку, осуществить научную организацию сельскохозяйственного производства, не под силу мелкому фермеру. Это под силу только крупным сельскохозяйственным формированиям, в том числе и колхозам, совхозам, которые, приобретая новую технику и будут в состоянии повышать производительность труда.
В связи с этим, Н. Смеляков пишет: “Плоды промышленной культуры доставляют в первую очередь крупным фермам... они... имеют большие финансовые возможности и другие условия, которые позволяют им покупать самые современные машины, химические препараты, применять более современную технологию обработки земли. Поэтому крупные фермы собирают лучшие урожаи, имеют более высокую производительность труда и низкую себестоимость продукции”. Ну, а если речь идет именно о крупном капиталистическом сельскохозяйственном формировании, то вряд ли одному человеку или даже семье самостоятельно справиться с производственным процессом: здесь никак не обойтись без наемных рабочих, чтобы обработать все земельные угодья так, как это требует современная агрономическая наука. Но, как уверяет нас наш оппонент, не будучи владельцами земли, они не будут трудиться добросовестно, не будут заинтересованы в повышении производительности труда. Ведь они не на своей земле работают! Кстати, не всегда и частная собственность стимулирует замену старой техники новой.
И вновь слово Н. Смелякову: “На ремонтном заводе в Нью-Джерси тоже оказалось много устаревшего оборудования. Глава фирмы на мой вопрос, почему такое оборудование “украшает” его предприятие, ответил: “Оно еще дает доход, а смена оборудования - дорогостоящее удовольствие”. Что касается научной организации производства, научной организации труда, то США, бесспорно, значительно опережал Советский Союз. Бережливое отношение к ресурсам, деловитость, рациональный подход ко всему, вплоть до казалось бы мелочей, присущие американской экономики поражает воображение человека, вызывает у него восхищение и глубокое уважение. Н. Смеляков приводит в своей книге “Деловая Америка” (объемом в 414 стр.) множество примеров, показывающих, насколько здесь все продумано в плане экономии ресурсов и рабочего времени, создания благоприятных условий труда, удобств использования техники и т.д. Сошлемся на некоторые из них.
Сельское хозяйство. Американский тракторист, располагая гидронавесной системой на тракторе, обходится без прицепщиков. Смена навесных орудий занимает буквально минуты. Глубина вспашки устанавливается трактористом не сходя с машины. Регулятор глубины находится рядом с сидением трактора. Система гидростатической трансмиссии обеспечивает плавное изменение передаточного числа, что позволяет поддерживать заданную скорость трактора, независимо от рельефа местности, например при высадке семян. У навесных культиваторов рабочие органы сконструированы таким образом, что они при работе самозатачиваются. Следовательно, тратить время на их заточку не нужно (см. с. 187, 192-193, 208).
Строительство. “Точное соответствие размеров строительной детали чертежу не требует никаких подгоночных работ на строительной площадке, где производится только монтаж и не более. Это дает не только высокое качество, но и высокую производительность труда” (с. 208). Мелочи, отвлекающие от работы. “Автору не приходилось видеть надписи: “Закрывайте дверь”, “Не хлопайте дверью”, “Пожалуйста, не стучите дверью” и т.п. Этого не требуется, так как двери сами закрываются заботливой рукой прибора. Дверям не разрешается стучать и хлопать” (с. 92).
На предприятиях США ведется строгий контроль за рабочими перчатками. При надобности можно заменить только одну изношенную перчатку в каждой паре, поскольку при покупке можно приобрести левую или отдельно правую перчатку. Тщательная система контроля снижает в среднем расходы на 40-70%. Как видим, экономия довольно ощутимая. “Теперь вспомним, - пишет Н. Смеляков, - что в Советском Союзе изготавливается около 90 млн. пар рабочих рукавиц. Можно ли сомневаться, что есть смысл подумать не только о конструкции качества, но и о рациональном их использовании, поскольку это имеет большое практическое значение?” (с. 63).
Более того, в США были разработаны “20 принципов экономии движений”. В частности, некоторые из этих принципов: “Начинай и заканчивай каждое движение одновременно обеими руками; ... Траектория движения не должна выходить за пределы нормальной рабочей зоны; Располагай инструменты и материалы в надлежащей последовательности всегда на одних и тех же местах; Применяй наименьшее количество движений” и т.д. Имеются для руководителей специальные курсы по программе “Не употребляй лишних слов” (с. 50, 89).
Научная организация производства предлагает и максимальное использование сырья, создавая безотходное производство. В частности, при производстве куриного мяса, как говорят сами американцы, от курицы “ничего не пропадает, кроме пения”. Отходы костей, мяса и пера (а они составляют от 20 до 30%) перерабатываются в корм, который поступает как составная часть рациона для кур (с. 43-44).
Как видим, конкуренция, основанная на частной собственности, действительно заставляет предпринимателя использовать все возможности для повышения производительности труда с помощью научной организации производства и труда. Однако, это вовсе не означает, что производственный процесс, основанный на общественной собственности на средства производства не в состоянии с помощью научной организации производства и труда достичь столь же высокого уровня производительности труда или даже превзойти его.
Продолжение следует
|
|
