Отрывки из новой книги. О мытарствах Игоря Сикорского, его «Ильи Муромца» и русской напасти…
Оставим в стороне мифы и легенды. Например, о том, что в Российской империи ценили русских гениев и обладали национальной гордостью. Дворянская, чиновничья и интеллигентская мразь точно так же, как и их аналоги в РФ, преклонялись перед всем западным. Поведение тогдашних русских капиталистов ничем не отличалось от замашек и повадок нынешних российских нуворишей. Судьба Игоря Сикорского, создателя первого в мире многомоторного воздушного корабля «Илья Муромец» - тому подтверждением.
***
В редкие времена отдыха Стрелец просто менял занятия. Вот и сейчас он накинул спортивную куртку на плечи – и последовал в свой кабинет.
Он любил старые книги. Те, кто их когда-то написал, давно уже умерли. Но они оживали на страницах своих произведений, сквозь толщу времени говорили со Стрельцом. Закурив излюбленную гаванскую сигару, технократ включил тихую музыку и любовно погладил обложку книги – воспоминаний начальника медицинской службы эскадры воздушных кораблей «Илья Муромец» Константина Финне. «Русские воздушные богатыри И.И.Сикорского». Увидевшая свет в Белграде поздней осенью 1929-го, книга была написана ярым врагом Советской власти. Но тем ценнее было ее читать. Казалось, давно усопший белогвардеец говорит сейчас, о современной Эрэфии, и сердце его сжимается от горечи.
Давным-давно, в СССР, Стрелец много читал о «муромцах» и их творце, Игоре Сикорском. Но тогда он думал, что в царской России Сикорский, подаривший русским первый в мире тяжелый аэроплан и сделавший то, что до него считалось невозможным, получил все лавры и торную дорогу. Но Финне писал совершенно о другом. Та, старая Россия, оказалась на поверку не менее раболепной перед Западом, не менее глупой, чем сегодняшний обмылок прежней великой страны. И что при Николае Втором, что при нынешнем мышеподобном хозяине Кремля. Переворачивая страницы Финне, Стрелец слышал голос давнего свидетеля…
«Несмотря на то, что «Муромец» обратил на себя внимание и, казалось, всколыхнул даже стоячую воду в обывательском болоте, широкие слои русского общества остались безучастными и не проявили своего сочувствия делу И.И.Сикорского, полностью самобытному и носившему ярко национальный характер не только по одному названию. Немногие задумались над тем, что воздушный корабль Сикорского – не только первый русский, но и первый в мире большой многомоторный самолет – знаменовал собой начало новой эры в авиации, что развитие воздушного транспорта при помощи таких больших аэропланов сулило России – стране с необозримыми границами, бесконечными равнинами и слабо развитыми путями сообщения – неисчислимые выгоды. Не было сделано серьезных шагов к тому, чтобы организовать большое русское предприятие, собрать внутри страны крупные средства на открытие специального завода для постройки аэропланов Сикорского и моторов к ним.
В этом сказалось существенное различие между русскими, преклонявшимися перед «заграницей», и иностранцами. Вспомним, как отнеслись немцы к создавшему громадный управляемый аэростат, названный его именем – графу Цепеллину…»
«…Остается лишь пожалеть, что мы, русские, благоговевшие перед всем иноземным, порой рабски копировавшие «заграницу» и не обращавшие внимания на свое хорошее, русское, не позаимствовали у немцев главного: беспредельной любви к своему отечеству, взаимной поддержки, системы в работе и того добросовестного к ней отношения, которое не отделяет мелочей от главной сути дела. Пассивности русского общества, проявленной по отношению к «Илье Муромцу» Сикорского, можно противопоставить ту кипучую деятельность и самопожертвование, которые проявляла часть интеллигентного русского общества в подготовке российского государства в развалу.
Само собой разумеется, эти русские люди не считали нужным поддерживать «Муромцев», хотя бы и потому, что их поддерживало ненавистное им «императорское» правительство. Громадное же большинство русских людей считало, что не их дело думать о поддержке изобретения Сикорского. Мало ли строят всяких аэропланов? Над тем, как поддержать это русское дело, нужно было еще подумать, а ведь это отвлекало от игры в винт, бридж, преферанс и других тому подобных «серьезных» занятий…
…Возможно, что если бы Сикорский избрал целью своего полета не Киев, а Москву, где ему следовало поклониться тамошним золотым тельцам, то московские меценаты, поливавшие в свое время шампанским дорожки в саду у Шарля Омона, «чтобы не пылило», или жертвовавшие в 1905 г. «миллион на революцию», и сделали что-либо. Но шум моторов «Муромца», летевшего из бюрократического Санкт-Петербурга в Киев, не достиг Москвы и постройка «Муромцев» продолжалась в маленькой мастерской Русско-Балтийского завода…»
***
«Ничего не изменилось за век!» - зло подумал Стрелец. – «Только хуже стало. Если русский изобретет нечто, что еще не изобрели нигде в мире, то испугается сам. Если же не перелякается и продолжит работать, то затем налетит на русского чинушу, который первым делом спросит: «А это уже есть на Западе? Нет? Иди-ка ты подальше…» Да только ли в чиновниках дело? Перед русским новатором встанет толпа русских идиотов. Тупых богачей, которые теперь, конечно, уже не поливают дорожки шампанским, но по-прежнему тратят шальные миллионы на все, что угодно, только не на поддержку русских гениев. Эти мрази выбросят горы золота на яхты и любовниц, на очередную церковь или на футбольные клубы, однако удавиться будут готовы, коли речь зайдет о средствах на новую разработку. Господи, неужели это – родовое русское проклятье? И не из-за этого ли моя страна – трясина, гиблое место для изобретателей с учеными?»
Стрельцу вдруг вспомнилось, как в солнечном сентябре 2011 года он гостил на ракетном корабле «Бора» в Севастополе. Тогда экипаж скега-носителя грозных «Москитов» принимал целую делегацию из Москвы. Попы, очкастые интеллигенты с искаженными духовностью лицами, какая-то экзальтированная богемная мадам пожилого возраста. Стрельца бесконечно тошнило от их пустопорожних разговоров о новой национальной идее, о русском пути, о таком или не таком прошлом страны. Они были готовы витать в мире бесплотных идей, до хрипоты спорить о национальном государстве или о религии – но не замечали тех, кто создает реальную мощь и силу страны. Тогда экзальтированная мадам при виде попа, кропящего святой водицей пусковую установку, расчувствовавшись, изрекла:
- Вот в чем – истинная сила русского народа!
- Нет! – с сарказмом ответил ей Стрелец, похлопав рукой по металлу надстройки. – Вот она, наша сила…
Подрастерявшие былой лоск, нынешние интеллигенты все равно напомнили Стрельцу своих предшественников начала ХХ века. Шляпы. Пенсне. Бороденки клинышком. А-ля Чехов. Бесконечная филология. Желание то ли революции, то ли севрюжины с хреном. Нескончаемое пережевывание импортных теорий и сетования на «не ту страну». И остервенелое желание ее же поломать. Господи, тупое, неизлечимо больное на голову и бесполезное стадо пустобрехов! Разве вы изменились за все это время, племя бесплодных сотрясателей воздуха? В нынешнем Интернете ролик с полоумной, вещающей о планете Нибиру или сцена драки с кавказцами наберут в десятки раз больше просмотров, чем передача о русском, сделавшем что-то необычное в науке и технике.
Русский интеллигент будет десятилетиями подряд решать последние вопросы мироздания, сочинять идеальную конституцию, мечтать об идеальном обществе или выдумывать новую религию, всегда отмахиваясь от реальных дел, от каких то «железок» или изобретателей. Интеллигент будет выстраивать какие-то воздушные замки политических схем и горних идей, не понимая самой простой вещи: что все философии и политики должны опираться на вполне твердую базу из заводов, технологий, инноваций, подготовленных кадров! При этом страна продолжит проваливаться все глубже и глубже в бездну отсталости, а теперь – и в пропасть вымирания.
«Боже! – подумал Стрелец, - как же был прав Иосиф Виссарионович, когда без пощады дрючил этих больных, заставляя их заниматься делом и Родину любить. Когда вознес на пьедестал настояших творцов нашей национальной силы. Когда мобилизовал все силы и ресурсы страны, чтобы дать будущему реакторы и воздушные флоты, а не очередное словоблудие или вычурные особняки. Как он был прав, когда в сорок девятом начал кампанию борьбы с низкопоклонством перед Западом, заставляя нас поверить в собственные силы и возможности! Жаль, что его попытка заглохла…»
Свирепо прикусив сигару, Стрелец вернулся к книге…
***
«…С отправкой «Муромцев» в действующую армию спешили: в середине сентября 1914-го один из них, «Илья Муромец I», сочтен был вполне готовым для боевых полетов и отправился воздушным путем в действующую армию. И воздушный корабль, и обслуживающий его отряд готовились спешно и кое-как. Результаты такой работы, от которой нас не отучила русско-японская война, не замедлили тотчас же сказаться на деле…»
Финне со злостью описывал то, как армейское командование и даже летчики-аристократы поливали корабли Сикорского грязью и норовили сделать так, чтобы их вообще убрали с фронта. И то на аэроплане им не нравилось, и это. Генералы просто выживали самолет из армии. Дело дошло до того, что русскому промышленнику, главе «Руссо-Балта» Михаилу Шидловскому, который с 1910 года поддерживал Сикорского, пришлось сформировать отдельную эскадру воздушных кораблей и стать первым русским генералом дальней авиации. Ее основоположником. Ибо иначе нельзя было защитить его любимое детище от нападок толпы злопыхателей в погонах. И опять вылезло проклятое преклонение русских перед всем импортным!
Финне рассказывал о 1915 годе: «…Время показало, что многое из того, что командир «Ильи Муромца I», относил к плохой конструкции моторов и ненадежности «Ильи Муромца» по сравнению с «нормальными» типами аэропланов, было лишь следствием больших симпатий этого летчика к принятым у нас в то время в армии типам аэропланов, то есть почти исключительно французским аппаратам Фармана, Ньюпора, Дюпердюссена, Морана, Вуазена.
Пристрастие командира «Ильи Муромца Первого» к иноземным аппаратам не было единичным явлением. Корни этой склонности ко всему заграничному можно видеть в космополитизме Главного военно-технического управления, ведавшего авиацией…»
«…Недоверие к «Муромцам», а также явно отрицательное отношение штаба полевого генерал-инспектора авиации к начальнику эскадры воздушных кораблей генералу Шидловскому, впоследствии принявшее еще более острый характер, привело к обособлению тяжелой авиации и, конечно, не могло не повлиять на нормальное развитие русского воздушного корабля «Илья Муромец» и широкое применение самолетов этого типа для боевой работы.
В этом сказалась наша русская или, вернее сказать, общеславянская черта: видеть в несогласных с нами, хотя бы и в мелочах, соотечественниках – врагов злейших, чем внешний неприятель.
Русь неоднократно испытывала тяжелые последствия непримиримой междоусобной розни удельных князей, бояр и, наконец, политических партий.
Уроки истории не пошли нам впрок и слова, сказанные в старину: «Нам, русским, не надобен хлеб, мы друг друга едим и с того сыты бываем», остались в силе и по настоящее время. Мы сравнительно легко прощаем ближним их ошибки, но не можем простить им наши собственные… Не это ли привело нашу родину к тому, что враги без труда захватили ее в свои руки и дали ей иго во много раз горшее, чем монгольское?»
***
Стрелец в сердцах хлопнул себя по бедру. Это же написано не сейчас, а в 1929-м и по поводу еще «неизуродованой коммунизмом» царской России. Ну, черт возьми, русские мои соплеменники, неужели вы так безнадежны? Оказывается, вы склочничали и ели друг друга поедом еще задолго до постсоветского позорища. Вы, стало быть, изначально занимались междоусобиями и тем, что губили своих новаторов – и потому вами всегда правили нерусские. Только по вашей глупости и вздорности, русские. После распада СССР всплыли наружу все старые пороки русских, и ими снова помыкают архитекторы нового ига. Теперь понятно, откуда пошла легенда о призвании русскими племенами иноземных варягов на царство: ибо сами устали от поедания друг друга, пришлось власть брать извне. Ужне ясно, что русский национализм – болен врожденно. Что русские националисты будут вечно грызться и уничтожать друг дружку, и никогда не создадут единого фронта борьбы. Врожденный русский порок, яти твою мать! Русские националисты проигрывали всегда: при царях, в Гражданскую, в СССР, в постсоветское мутное время. Любые евреи и кавказцы будут играть ими, как пешками. И при этом русские продолжат презирать все свое, поклоняясь всему иноземному. Продолжат страдать национальным самоуничижением и отторжением своих творцов.
Уродцы… Интересно, а что сказал бы Константин Финне, если бы тогда, когда изливал свои мысли и чувства на бумагу, узнал бы, что история с тяжелыми самолетами и Шидловским почти зеркально повторится при Сталине, когда энтузиаст Голованов станет формировать инновационную Авиацию дальнего действия? Ведь и накануне сорок первого года только покровительство Иосифа Грозного спасло Голованова от того, что его с потрохами не сожрали генералы ВВС?
Ха! Что бы сказал Финне, узнай он тогда о том, что сталинская попытка внушить русским веру в их способность быть не хуже западников захлебнется вскоре после смерти вождя? Что уже советские бонзы – вчерашние рабочие и крестьяне – начнут страдать точно таким же раболепием перед всем иностранным, как и романовские дворяне? Что страна останется такой же равнодушной к своим ученым, инженерам и конструкторам? И что в начале XXI столетия то, о чем он с ненавистью писал в своей книге, полностью повторится в постсоветской, урезанной и деградировавшей Россиянии? И теперь полоумные будут стенать по поводу той России до 1917 года, которую мы потеряли? Да она сама себя потеряла! Сама отдала себя во власть нерусских, а самым большим русским оказался Иосиф Сталин…
Досадливо поморщившись, Стрелец вновь углубился в книгу…
***
«…Уже в 1916 году, когда «Муромцы», по указанным выше причинам, могли лишь медленно совершенствоваться, у наших врагов, а также и у союзников появились многочисленные аппараты легкого типа, обладавшие скоростью, превосходившей «Муромца» чуть ли не вдвое.
Не совсем понятным является тот факт, что наши союзники не помогли нам в деле изготовления русских двигателей, оказавшихся много лучше французских и английских. Надо думать, им было выгоднее, не только с коммерческой точки зрения, сбывать нам свои.
Ведь в России привыкли считать, что все, имеющее марку «Made in England», «Germany» и т.д., говорит само за себя, поэтому, раз хлам имел такую марку, то он был уже хорош и его принимали чуть ли не как знак великодушного внимания со стороны наших друзей и союзников.
В 1919 году автору этой книги пришлось быть очевидцем гибели шести русских летчиков, заживо сгоревших на трех английских аэропланах КЕ-8 во время испытательных полетов. Этими аэропланами Англия любезно снабдила Белую армию…
Время, однако, показало «рукою беспощадною», что союзникам нужна была не сильная национальная Россия, а лишь пушечное мясо для ослабления их конкурента Германии, поэтому заботиться о поддержке и развитии наших отечественных предприятий вовсе не входило в их планы…»
«…Причины общественного равнодушия к нашим выдающимся людям нужно искать в отсутствии у нас здорового национального воспитания, приучавшего с детства любить родину, относиться с уважением к ее лучшим представителям, уметь и самим жить хорошо, и другим жить давать. Взирая с благоговением на «заграницу», у нас привыкали видеть в родине одни лишь недостатки, выставлять их напоказ и на посмешище, забывая, что этим самым достигали сходства с одним из сыновей Ноя. Боязнь российского интеллигента показаться недостаточно либеральным приводила к тому, что он готов был выбросить из своего лексикона слова «Россия», «Родина», «Отечество», лишь бы не дать повода считать его «приспешником полицейского режима и слугою реакции»…
Поэтому нет ничего удивительного в том, что в начале войны, в то время, когда русская кровь лилась в Восточной Пруссии и Галиции, когда немцы обращались с нашими попавшими в плен солдатами хуже, чем со скотом, находились русские люди, встречавшие пленных германских и австрийских офицеров с шампанским и букетами цветов.
И.И.Сикорский придал своему изобретению ярко национальную окраску, и этого было достаточно, чтобы наша так называемая интеллигенция отнеслась к нему сдержанно…
Равнодушие русского общества к своим выдающимся людям, к сожалению, факт давно известный; еще Пушкин сказал: «Замечательные люди исчезают у нас бесследно: мы ленивы и нелюбопытны»… Композитор Мусоргский печально окончил свои дни на койке Николаевского военного госпиталя, в расцвете своего могучего, самородного таланта; он получил известность значительно позже своей смерти; после того, как о нем заговорили иностранцы. Современное М.И.Глинке русское общество отнеслось пренебрежительно к творчеству композитора, называя его произведения «извозчичьей музыкой»…
…Что касается наших талантливых людей на других поприщах, то с ними дело обстояло ничуть не лучше. Судьба русских изобретателей очень красочно изображена Лесковым в его «Сказе о тульском Левше и стальной блохе». Здесь можно вспомнить о профессоре Попове, открывшем на полгода ранее Маркони беспроволочный телеграф и телефон. Последние носят имя Маркони, дают громадные барыши предприятиям, эксплуатирующим «радио», профессор же Попов умер чуть ли не в нищете, а об открытии им беспроволочного телеграфа говорилось лишь коротко в специальных, мало доступных широкой публике, руководствах по электротехнике.
Этот пробел в настоящее время восполнен в Советской России, где помимо популярных книг об открытии Попова, выпущены были даже специальные почтовые марки, посвященные ему. Такое внимание к русскому ученому, не имевшему отношения к коммунизму, надо объяснить стремлением правительства Советов подчеркнуть ошибки старой, буржуазной России, а главное – пробуждением национального чувства у русских людей, оставшихся в России и пытающихся сохранить остатки русской культуры…»
«В самом деле – в России было немало талантливых ученых, специалистов по всем вопросам техники; эти специалисты нисколько не уступали заграничным, а иногда и превосходили последних. С мнением наших ученых считались в странах с высоко развитой техникой и промышленностью, сырого материала было более чем достаточно, смышленость и искусство русских рабочих бывали порой изумительны, а «отсталость» отрицать, конечно, невозможно. Зависела она не от отсутствия средств или неумения взяться за дело, а главным образом от нашего равнодушия, от нежелания дружно и серьезно взяться за работу, оставив в стороне разрешение всевозможных «социальных проблем». Это нежелание, а порой и попросту русская лень, при отсутствии у нас привитого воспитанием уважения к своему, русскому, вместе с преувеличенным представленияъ о достоинствах всего иностранного, вело к более легкому выходу – получать все в готовом виде из-за границы.
К сожалению, подобные взгляды глубоко укоренились в широких слоях так называемого интеллигентного общества, и робкие попытки отдельных лиц отстаивать русскую самобытность готовы были отождествлять с отсталостью, наделяя пытавшихся стать на защиту национального достояния и достоинства различными эпитетами вроде «наемников правительства», «квасных патриотов», «черносотенцев» и проч. Ослепление лучами пресловутой западной культуры в конце концов и довело Россию до настоящего положения…»
***
Стрелец закрыл книгу и откинулся на спинку кресла, закинув руки за голову. Выматерился смачно. Со стены на него смотрел портрет Сталина. Казалось, легкая улыбка тронула черты Красного Императора. «Теперь ты понимаешь, с какими людишками мне пришлось иметь дело?» - говорил ему Сталин.
Эх, Иосиф Виссарионович, понимаю. Давно уж вас понял. Как они были кучей грызущихся склочников, одержимых Хамовой страстью оплевывать все свое, русское – так и остались ими через столетье. Как они пребывали толпой национальных мазохистов и западных подстилок, склонных при этом к бесстыдному воровству – так ими и остались. Давать вот таким право рулить страной? Боже упаси! Вот почему власть Сталина оказалась самой лучшей. Ибо они неисправимы.
Хмыкнув, Стрелец открыл письмо, пришедшее от Леши Улитина из Нижнего Новогорода. Алексей прислал афишу, висевшую в его вузе осенью 2013-го – ровно через век от тех дней, когда Сикорский поднимал в воздух «Илью Муромца», а толпа русских интеллигентов внизу продолжала хаять все русское.
«Уважаемые студенты и сотрудники!
13 ноября в 15-00 состоится публичная лекция профессоров-исследователей истории науки на тему "Мифы научного развития" В ней будут рассмотрены и опровергнуты следующие навязанные идеологией легенды об отечественной науке:
1. Миф об открытии Ломоносовым атмосферы Венеры
2. Миф о первенстве Менделеева в создании Периодической Системы
3. Миф о влиянии Циолковского на дирижаблестроение
4. Миф о Лодыгине, как создателе электрической лампы накаливания
5. Миф об участии Петра Капицы в исследованиях ядерной энергии
Лекция состоится в малом актовом зале. Вход свободный"
Ну что, проняло? Как вам такая идеология: "Мы никогда не были первыми ни в чем! Все открытия идут с Запада!". И какого же развития мы достигнем, если сами идеологи - носители пораженческого мировоззрения? А им, б..., за это еще и звания профессорские дают (интересно, не американских ли вузов?). Такое возможно только в России! Представьте себе, что в американском вузе прошла бы публичная лекция на тему "Эдисон - не изобретатель лампы накаливания"? Я лично такого представить не могу. Наоборот, начиная со школы, американцам вбивают мысли о том, что "Мы - самые лучшие! Мы - самые первые". Даже если первенство оспорить не удается, стараются говорить о "первенстве рыночного продукта". Человек, строивший подобное был бы в среде преподавателей нерукопожатным... А у нас - чемпионат по мазохизму! Причем даже в научной среде. Видать, личности первооткрывателей прошлого не дают спать всяким "борцам со лженаукой". О, они готовы сдать даже нашу историю и наши победы, лишь бы наслаждаться "тихой жизнью" (по Мухину) в кабинетах. Не удивительно, что над нами ржут даже ляхи…»
Презрительно сплюнув, Стрелец подумал: а ведь эта бледная немочь в Кремле обладает страшной силой. Ибо за нее действительно голосуют процентов сорок баранов-избирателей. Ибо он – такой же, как они, по своей психологии. Серый обыватель и потребитель, обожающий все импортное. Нет, ничего здесь само по себе не изменится! Нужно дальше двигать свой план. Иначе сей обмылок некогда великой России бесславно и зловонно сдохнет, объеденный обывателями.
Ничего снизу не родится. Как левые, так и националисты – безнадежны. Особенно последние, которые в Эрэфии тоже заражены комплексом национальной неполноценности.
Вспомнились комментарии в блоге носителя одного особенно русско-арийского ника. По поводу победы русского комбайна «Торум» на соревнованиях с американскими и голландскими машинами. «Да наверняка выставили специально, вручную собранный комбайн!»
Одна строчка блог-коммента, но в ней – все. То есть, даже тот, кто считает себя русским-арийским националистом, уверен, будто русские – криворукие недочеловеки, которые ну никак не могут работать на конвейерном производстве наравне с китайцами или голландцами. Тот, кто носит арийский псевдоним, при этом уверен, что русские – патологические обманщики. И разве такой национализм может победить? Разве в силах победить те из новомодных «националистов», что считают нас сегодня всего лишь окраиной Европы, отказывая русским во всякой самости? И при этом несут чушь о якобы прекрасно-идеальной царской России?
К черту! Надо заниматься делом. Главное – взять власть и навязать свою волю легионам стадных животных. Продолжить дело Сталина, избегнув его ошибок. Книга этого обрусевшего немца, который, пройдя через жизнь в той, старой России, сквозь Первую мировую и Гражданскую войны, значит гораздо больше, чем бредни нынешних «романофилов» и представителей «национальной демократии». Тот, кто овладеет государством в РФ, может сделать все, а масса покорно все примет. Тогда и можно будет выточить из этих «бывших русских» новую великую нацию. Ибо Сталину это почти удалось, хотя и пришлось ему иметь дело с надломленным духовно этносом…
|
|
